Сестрёнку, это слово будто само соскочило у меня с языка.
Снежную сестрёнку! Отличная идея, Юлиан!
Но это совсем не обязательно, пробормотал я. Может, лучше сердитую тётушку?
Нет-нет, сказала Хедвиг, мы слепим себе сестру, старшую. Мне всегда так хотелось иметь старшую сестру! Я очень люблю брата, но мне всегда хотелось и сестру тоже. И теперь она у меня будет! Из снега!
И мы слепили старшую сестру. Снег был липким, и работа спорилась. Оказалось, у Хедвиг золотые руки. Мы скатали комок поменьше и водрузили на большой, а сверху ещё самый маленький. Потом вылепили плечи и руки. Нижний огромный ком превратился в широченную юбку.
Это она нарядилась, сказала Хедвиг, на Рождество.
Мы вылепили снежной сестрёнке длинные волосы, нос, сделали из шишек глаза. В конце Хедвиг собрала букет из еловых веток и закрепила у неё в руках.
А вот и рождественский букет! воскликнула Хедвиг. Старшей сестре непременно полагается букет на Рождество.
Непременно.
Больше я произнести ничего не смог. Не знаю, как так получилось, но наша снежная сестрёнка была похожа на Юни. Такого же роста, волосы такой же длины, и даже подбородок точно такой же, как у Юни.
Я зажмурился.
Вот бы
Вот бы, когда я их открою, там стояла Юни. Настоящая живая Юни.
И я поспешно открыл глаза. Глупый Юлиан. Это просто снег, снег из сада Хедвиг. Две шишки и еловые ветки. Ничего больше.
В горле застрял комок, я отвернулся. Хедвиг положила руку мне на плечо.
В чём дело, Юлиан?
Нет, ничего.
Она долго смотрела на меня, но я не нашёл в себе сил встретиться с ней взглядом. Я боялся разрыдаться. Я смотрел в сторону, на снег, на деревья, в никуда.
Но Хедвиг не сняла руки с моего плеча.
Она тебе кого-то напоминает? тихо спросила она.
Хедвиг всматривалась в меня своими добрыми зелёными глазами. Я кивнул.
Кого?.. Ну кого же?
У меня была сестра, сказал я. Она умерла этим летом. Прямо перед своим днём рождения. Ей должно было исполниться шестнадцать.
Подул ветер. Глаза Хедвиг заблестели от набежавших слёз. Не знаю, из-за ветра или из-за моего признания. Вдруг она подалась вперёд и обняла меня. Она замерла, будто ждала, что я скажу ещё что-нибудь. И я понял: ей можно рассказать всё. Хедвиг как раз такой человек, которому можно всё рассказать. Но я не смог. Побоялся, что не смогу выдавить из себя ни слова, а просто взвою. Я сжал её плечо хотел дать ей почувствовать, как я благодарен, что она здесь, рядом со мной.
И Хедвиг поняла: я не в состоянии ничего больше рассказать. Она улыбнулась и хлопнула меня по плечу.
Бр-р-р, я замёрзла. И проголодалась. Будто полвека ничего не ела. Я же обещала тебе яичницу! Идём?
Идём!
Когда я стянул с себя холодную, мокрую от снега одежду и ощутил тепло дома Хедвиг, ком в горле, к счастью, растворился.
Вилла «Веточка» была ещё уютнее, чем вчера. Все двери в коридор открыты, будто комнаты ждут нас в гости. Но в доме было тихо.
Ты и сегодня дома одна? спросил я.
Они пошли в магазин, ответила Хедвиг. А брат катается на коньках.
Понятно.
Если побудешь подольше, они наверняка успеют вернуться, проговорила она скороговоркой.
Хорошо, ответил я, и мы пошли на кухню. Помочь тебе с яичницей?
С глазуньей? рассмеялась она. Ну ты сказал!
Она показала в сторону гостиной.
Нет, лучше присядь там. Всё будет готово через минуту.
Я залез на огромный диван с мягкими подушками. И вправду будто сидишь на коленях у бабушки. От печи шёл жар. Я вытянул к ней ноги и ощутил разливающееся по телу тепло. Вскоре из кухни донёсся запах яичницы и бекона. У меня слюнки потекли.
Я свернулся калачиком и вдруг заметил, что за окном кто-то есть. У калитки, ведущей в сад, стоял мужчина и заглядывал внутрь. Немолодой, даже скорее дедушка, чем мужчина. У него была длинная седая борода. Но выглядел он вовсе не добродушным. Он пристально рассматривал виллу «Веточка», и выражение лица у него было странное. Сердитое или печальное или и то и другое? Я вскочил и подошёл к окну, спрятался за занавеску и стал за ним наблюдать.
Старик уже взялся за калитку, но остановился в раздумье. Он что, собирается войти сюда? Может, это родственник Хедвиг? Я надеялся, что нет. Что-то в нём меня пугало. Глубокая печаль. Или злоба. Не знаю точно.