А схаям только дай вырваться из этих тесных гор — и никакое оружие вас не спасет. Вот тогда вы точно на нас не нападете, поскольку вас не будет. Разве не так?
— Нет. Мягкотелые живут не только здесь. Мы умеем строить большие лодки и переплывать моря. У нас есть много каменных крепостей. Схаи могут причинить нам много горя и все же никогда не уничтожат всех мягкотелых. Но главное в другом. Воевать с нами невыгодно, а торговать выгодно. Мы можем дать вам то, чего у вас нет.
— Громобои?
— Если станем друзьями, то и громобои. Но есть много других полезных вещей. Вот, смотри, машиш. Дарю тебе эти бусинки.
— Я не беру подарков от мягкотелых, — сказал Уэкей. — Бусинки — это вообще подарок для уффики, а не для воина.
— Терпение, машиш! Самая быстрая стрела не всегда самая точная.
— Это верно. Мудрость из тебя так и сыплется. Слушаю.
— В ущелье ты потерял сына. Бусинки, которые я предлагаю, его не вернут. Зато они могут спасти десять других жизней.
— Спасти? От чего?
— От черного мора, машиш.
— От черного мора нет спасения.
— А ты проверь. На первом же рабе
Ящер замолк. Он явно колебался.
— Подумай, Уэкей. Я дарю тебе десять жизней. Самых дорогих тебе жизней. Понимаешь?
— Не понимаю. Зачем ты это делаешь? Хочешь, чтобы я стал твоим должником?
— Нет. Хочу, чтобы схаи знали: от мира с мягкотелыми может быть польза.
— Хорошо, мягкотелый. Я принимаю твой дар. Уэкей снял с пальца перстень.
— Вот, возьми. Его носил еще мой дед. Если твои шарики спасут хоть одного моего родича, пусть твой человек покажет мне перстень, и я сделаю для него все, что смогу. А теперь пора расставаться.
— Прощай, Уэкей. Запомни, шарики боятся воды и лучей Хассара.
— Хог.
Ящер поднялся на ноги.
— Прощай, Мартин. Было интересно с тобой говорить. Но если встречу на поле боя, я тебя убью.
— Я не люблю убивать, — сказал Мартин. — Поэтому сегодня убил войну.
Ящер насмешливо квакнул.
— Красиво сказал. Говоришь ты, наверное, лучше, чем воюешь.
Мартин тоже встал и протянул руку.
— Взгляни на этот браслет, Уэкей. Ты видел когда-нибудь такой?
— Еэ...
— Знаешь, кто их носит?
— Знаю, — медленно отозвался схай. — Хачичеи совсем не плохие вояки. А уж их отборная сотня... Как к тебе попала эта вещь, мягкотелый?
— А ты догадайся, машиш.
Уэкей с размаху хлопнул себя по животу. Так, что кольчуга звякнула
— Шо ишигу! Я должен был понять это сразу. Так вот, значит, ты какой... Ну конечно, кого же еще мягкотелые могут отправить на переговоры с нами! Ты побил меня, Уохофаху Фахах...
Со стены сбросили веревочную лестницу, но воспользоваться ею почти не пришлось. Стоило Мартину подняться на пару перекладин, как его подхватили крепкие солдатские руки.
— Ну что, ну как там, герр майор?
— Нормально, ребята.
— Неужто получилось?
— Да. В общем — да.
Мартин отряхнулся, поправил мундир и пошел к пригорку, где располагалась корпусная батарея. Там перед низкой каменной флешью его дожидались оберсты Кранке и Ольховски, генерал Шамбертен и сам курфюрст со своей свитой.
Пройдя мимо расступившихся адъютантов, Мартин поднял руку к козырьку.
— Ваше высочество! Су Мафусафай, великий машиш Схайссов, согласен на перемирие сроком в девяносто восемь дней.
— Девяносто восемь? — переспросил курфюрст.
— Так точно. Начиная с сегодняшнего дня.
— Насколько я помню, снег в здешних местах ляжет дней через восемьдесят. Следовательно, наступать ящеры смогут не раньше, чем следующей весной?
— Думаю, что так.
— А будут ли ящеры выполнять соглашение? — спросил генерал Шамбертен.
— Полной гарантии дать нельзя, ваше превосходительство. Но Су Мафусафаю мир сейчас нужен больше, чем нам. Нельзя бесконечно посылать на бесполезную гибель даже фанатиков. Рано или поздно они взбунтуются.