Да и что в ней было особенного? Держать в узде нескольких даго, – вот и все.
– Мне известно очень немногое, но, насколько я понимаю, в его ведении находились также и мулы?
– Безусловно. И он все выпустил из рук. Что ж! Я не жду, что вы станете на мою сторону против собственного племянника. Но на перуанцев вы мне всё же разрешите взглянуть?
– Разумеется.
– Вы чрезвычайно любезны.
Во время последовавшего затем совместного осмотра Эдриен то и дело бросал взгляд на великолепный экземпляр Homo sapiens, стоявший рядом с ним. Ему редко доводилось встречать человека, из которого с такой силой били бы жизнь и здоровье. Естественно, что каждое препятствие раздражает Халлорсена. Сама его жизнерадостность не позволяет ему видеть оборотную сторону медали. Как и его страна, он убеждён, что всё должно идти только его путём. Его брызжущая через край энергия исключает всякую мысль о возможности иного пути. "В конце концов, – подумал Эдриен, – он же не виноват, что бог для него воплощён в нём самом, в Homo atlanticus superbus". [2] И лукаво заметил:
– Итак, в будущем солнце начнёт всходить на западе, профессор?
Халлорсен улыбнулся, но улыбка получилась чересчур сладкая.
– Мы, антропологи, господин хранитель, кажется, уже договорились, что прогресс начинается с земледелия. Если удастся доказать, что кукурузу на американском континенте выращивали задолго, может быть, за тысячи лет до того, как в долине древнего Нила стали разводить ячмень и пшеницу, то почему бы солнцу и не обратиться вспять?
– А удастся вам это?
– Людям известны двадцать – двадцать пять сортов кукурузы. Хрдличка утверждает, что для дифференциации и выведения их требуется примерно двадцать тысяч лет. Это весьма укрепляет нас в убеждении, что Америка родина земледелия.
– Увы! Но ведь до открытия Америки Старый Свет не знал ни одного сорта кукурузы.
– Но, сэр, до этого и в Америке не существовало ни одного злака из числа известных Старому Свету. Подумайте сами: если цивилизация Старого Света проложила себе путь к нам через Тихий океан, то почему она не захватила с собой свои злаки?
– Однако все это ещё не делает Америку путеводной звездой для остального мира, не так ли?
– Может быть, и так. Но даже если она не была ею, то всё-таки создала свою древнюю цивилизацию самостоятельно и самостоятельно, первая в мире, открыла хлебные злаки.
– Вы, кажется, верите в Атлантиду, профессор?
– Эта гипотеза нередко доставляет мне удовольствие, господин хранитель.
– Ясно, ясно. Разрешите спросить: нападать на моего племянника вам тоже доставляет удовольствие?
– Признаюсь, я был страшно зол, когда писал книгу. Мы с вашим племянником не сошлись.
– Мне кажется, это обстоятельство тем более должно было заставить вас усомниться в своей правоте.
– Я покривил бы душой, взяв обратно свои обвинения.
– А сами вы нисколько не повинны в том, что не достигли поставленной цели? Вы в этом убеждены?
Гигант нахмурился, и вид у него стал такой озабоченный, что Эдриен решил: "Во всяком случае, человек он честный".
Халлорсен с расстановкой произнёс:
– Не понимаю, куда вы метите.
– Вы, кажется, сами выбрали моего племянника.
– Да. Из двадцати других.
– Совершенно верно. Значит, вы выбрали не того, кого нужно?
– Несомненно.
– Плохо разбираетесь в людях?
Халлорсен рассмеялся.
– Ловко подцепили, господин хранитель. Но я не из тех, кто афиширует собственные ошибки.
– Вам нужен был, – сухо заключил Эдриен, – человек, лишённый чувства жалости. Вы его не получили, полагаю?
Халлорсен вспыхнул:
– Вряд ли мы найдём общий язык, сэр. Позволите собрать мои черепа? Весьма признателен за любезность.
Через несколько минут он ушёл.
Эдриен остался наедине со своими довольно противоречивыми впечатлениями.