- Они не годятся руководить делом, - говорил Стар. - Твердую волю ничем не заменишь. Иногда приходится даже проявлять твердость, когда сам
ее вовсе не ощущаешь.
- И со мной такое бывало.
- Приходится решать: "Должно быть так, а не иначе", хотя сам в этом далеко не уверен. У меня ежедневно случаются ситуации, когда, по
существу. нет убедительных резонов. А делаешь вид, будто есть.
- Всем руководителям знакомо это чувство, - сказал Бриммер. - И профсоюзным, и тем более военным.
- Вот и в отношении Гильдии сценаристов пришлось занять твердую позицию. Я вижу здесь попытку вырвать у меня власть, а все, что я готов дать
сценаристам, - это деньги.
- Некоторым сценаристам вы и денег даете крайне мало. Тридцать долларов в неделю.
- Кому же это? - удивленно спросил Стар.
- Тем, кто посерее, кого легко заменить.
- У меня на студии таких ставок нет, - сказал Стар.
- Ну как же нет, - сказал Бриммер. - В отделе короткометражек два человека сидят на тридцати долларах.
- Кто именно?
- Фамилия одного - Рэнсом, другого - О'Брайен, Мы со Старом переглянулись, улыбнувшись.
- Они не сценаристы, - сказал Стар. - Это отец Сесилии родню пристроил.
- Но на других студиях есть, - сказал Бриммер. Стар налил себе в чайную ложку какого-то лекарства из бутылочки.
- Что такое "финк"? - неожиданно спросил он.
- Финк? Разговорное обозначение штрейкбрехера или секретного агента компании.
- Так я и думал, - сказал Стар. - У меня есть один сценарист с окладом в полторы тысячи. Он всякий раз, когда проходит по обеденному залу,
пускает:
"Финк!" - в спину кому-нибудь из обедающих коллег. Это было бы забавно, если бы они не пугались так.
- Интересно бы взглянуть на эту сцену, - усмехнулся Бриммер.
- Хотите провести со мной денек на студии? - предложил Стар.
Бриммер рассмеялся - весело, искренне.
- Нет, мистер Стар. Хотя не сомневаюсь, что впечатление у меня осталось бы сильное. Я слышал, вы один из самых умелых и упорных работников
на всем Западе. Спасибо, рад бы вас понаблюдать, но придется отказать себе в этом удовольствии.
Стар взглянул на меня.
- Мае ваш приятель нравится, - сказал он. - Свихнувшийся, а нравится. - Он прищурился на Бриммера:
- Родились в Америке?
- Да. У нас в роду уже несколько поколении американцев.
- И много вас таких?
- Отец у меня был баптистским священником.
- Я хочу спросить, много ли красных в вашей среде. Я не прочь бы встретиться с тем верзилой-евреем, что хотел разнести в пух и прах завод
Форда. Забыл его фамилию...
- Франкенстийн?
- Он самый. У вас, я думаю, не один такой решительный.
- Решительных немало, - сказал Бриммер сухо.
- Но вы-то к ним не принадлежите? Тень досады прошла по лицу Бриммера.
- Отчего ж, - сказал он.
- Ну нет, - сказал Стар. - Быть может, раньше принадлежали.