- Я не могу добиться, чтобы сценарий писался по-моему, - взорвался Боксли. - У вас у всех отношение ко мне очень милое, но это прямо какой-
то заговор. Вы мне дали в сотрудники двух поденщиков, которые меня выслушивают, а затем все портят - по-видимому, лексикон их не превышает сотни
слов.
- А вы бы сами писали текст, - сказал Стар.
- Я и писал. Я послал вам фрагмент.
- Но там были одни разговоры, перебрасывание словами, - мягко сказал Стар. - Интересные, но только разговоры.
Лишь с величайшим трудом удалось двум призрачным конвоирам удержать Боксли в кресле. Он порывался встать; он издал негромкий, лающий какой-
то звук - если смех, то отнюдь не веселый.
- У вас тут, видимо, не принято читать сценарии. В моем фрагменте эти разговоры происходят во время поединка. Под конец один из дуэлянтов
падает в колодец и его вытаскивают в бадье. - Боксли опять пролаял-засмеялся и смолк.
- А в свой роман вы бы вставили это, мистер Боксли?
- Что? Нет, разумеется.
- Сочли бы это дешевкой?
- В кинематографии стандарты другие, - сказал Боксли уклончиво.
- А вы ходите в кино?
- Нет, почти не хожу.
- Не потому ли, что там вечно дерутся на дуэлях и падают в колодцы?
- Да, и к тому же у актеров неестественно напряженные лица, гримасы, а диалог искусствен и не правдоподобен.
- Отставим на минуту диалог, - сказал Стар. - Согласен, что у вас он изящнее, чем у этих поденщиков, - потому мы и пригласили вас. Но
давайте вообразим что-нибудь не относящееся ни к плохому диалогу, ни к прыжкам в колодцы. Есть у вас в рабочей комнате газовая печка?
- Есть, по-моему, - сказал Боксли сухо, - но я ею не пользуюсь.
- Допустим, вы сидите у себя, - продолжал Стар. - Весь день вы дрались на дуэлях или же писали текст и теперь устали драться и писать.
Просто сидите и смотрите тупо - мы все, бывает, выдыхаемся. В комнату входит миловидная стенографистка - вы ее уже раньше встречали и вяло
смотрите теперь на нее. Вас она не видит, хотя вы рядом. Она снимает перчатки, открывает сумочку, вытряхивает из нее на стол...
Он встал, бросил на письменный стол перед собой кольцо с ключами.
- Вытряхивает две десятицентовые монеты и пятак - и картонный спичечный коробок. Пятак она оставляет на столе, десятицентовики кладет
обратно в сумочку, а черные свои перчатки несет к печке, открывает дверцу и сует внутрь. Присев на корточки, достает из коробка единственную
спичку. Вы замечаете, что в окно потянуло сквозняком, - но в это время зазвонил ваш телефон. Девушка берет трубку, отзывается, слушает - и
произносит с расстановкой: "Я в жизни не имела черных перчаток". Кладет трубку, приседает опять у печки, зажигает спичку - и тут вы вдруг быстро
оглядываетесь и видите, что в комнате присутствует еще и третий, следящий за каждым движением девушки...
Стар замолчал. Взял ключи, спрятал в карман.
- Продолжайте, - сказал Боксли, улыбаясь. - Что происходит затем?
- Не знаю, - сказал Стар. - Я просто занимался кинематографией.
- Но это мелодрама, - возразил Боксли, чувствуя, что выходит из спора побежденным.
- Не обязательно, - сказал Стар.