Привычка подавлять страх, столь естественная для воина, сыграла с парнем дурную шутку: он боялся, сам того не замечая. Накануне решительной схватки воля напрочь отсекает разум от всего остального тела, не давая ему осознать, как мучительно тянет под ложечкой, а то и подташнивает, как немеют плечи и потеют ладони. Неплохая привычка для воина - но для киэн, тем более для начинающего, очень скверная. Ведь воину во время битвы бояться некогда: надо защищаться и нападать. А вот у киэн времени, чтобы испугаться, предостаточно. Неосознанный страх может помочь воину перемахнуть через широченную пропасть - и тот же самый страх заставит киэн грохнуться и сломать себе шею на ровном месте. Первое выступление не похоже на бой, хотя бы и первый. Ни одному новичку, даже самому трусливому, двое противников не покажутся войском - а начинающему комедианту десяток зевак почудятся тысячной толпой. Воину достаточно на время забыть о своем страхе - а комедиант обязан осознать его заранее и преодолеть.
- Ешь, - потребовал Хэсситай, приметив, что еды в миске Байхина не убавляется.
- Да не хочется что-то, - смущенно улыбнулся Байхин. Ну так и есть, мутит парня вовсю.
- Натощак работать собрался? - прищурился Хэсситай. - Ну-ну. Интересно, сколько ты продержишься, пока голова не закружится от слабости. И нечего рожи строить! Лопай, кому говорят! Еще недоставало, чтоб ты прямо на канате от голода сомлел.
Упоминание о канате подействовало. Байхин томно посмотрел на свой завтрак, вздохнул и откусил маленький кусочек лепешки.
- А не отяжелею? - спросил он, нехотя ковыряясь в миске.
- Не с чего, - успокоил ученика Хэсситай. - Я ведь тебе самую малость и даю. Ты на мою миску посмотри.
Действительно, покуда Байхин пялился на еду, Хэсситай успел одолеть вдвое большую порцию - тоже, впрочем, не способную толком насытить.
- Тут едва хватает червячка заморить - но уж это ты обязан съесть дочиста. И поторапливайся.
- Миску вылизать? - хмуро съязвил Байхин.
- Да нет, - спокойно отпарировал Хэсситай. - Не успеешь.
Байхин осекся и принялся за еду.
Хэсситай тем временем раскрыл свою котомку и извлек из нее несколько маленьких коробочек, склянку с маслянистой жидкостью и пару кистей.
- Поди сюда, - окликнул он Байхина, едва тот встал из-за стола.
- Что это? - недоуменно спросил Байхин: никогда еще он не видел Хэсситая за подобными приготовлениями.
- Это для тебя, - ответил киэн. - Ну-ка поверни лицо к свету... вот так.
Он всунул в руку Байхину маленькое, тщательно отполированное зеркало.
- Смотри и запоминай, как это делается, - велел он.
Не давая озадаченному Байхину опомниться, Хэсситай быстро протер его лицо жидкостью из склянки, потом набрал кончиками пальцев краску из коробочки и принялся растирать ее легкими энергичными движениями.
- Я что, уличная девка, чтобы краситься? - проворчал Байхин, когда Хэсситай нанес ему на скулы румяна.
- Что ты сказал? - опасным тихим голосом поинтересовался Хэсситай. - А ну-ка повтори.
- Но, мастер, - губы Байхина дрогнули, голос сорвался, - ты ведь сам лицо не красишь. Зачем же...
- А затем, что ты столько лет на свете не живешь, сколько я на площадях провел! - рявкнул Хэсситай. - Вот когда отработаешь с мое, опыта поднаберешься, тогда и выступай хоть с голым лицом, хоть с голым задом! А сейчас я тебя с голым лицом не выпущу, так и знай! У тебя такая рожа, что ее не на площади в пору выставлять, а на вывеске похоронных дел мастера! С подписью: "Нашими усилиями ваши покойники выглядят совсем как живые". Умничать вздумал! Будешь краситься?
- Да, - виновато прошептал Байхин. - Прости.
Хэсситай сердито хмыкнул и обмакнул кисть в краску.
- Притом же я буду стоять всего-навсего на помосте, - произнес он уже почти спокойно, - а ты на канате. Тебя снизу видно плоховато.