- Ты в университетской самодеятельности никогда не участвовал? спрашивает Жирмундский.
- Нет, а что? - удивляется Чачин.
- Занятно рассказываешь. Профессионально. Вылитый Ираклий Андроников.
- Смеетесь, Александр Михайлович, - смущается Чачин. - Рассказал как рассказалось. А вы почему улыбаетесь, Николай Петрович?
- Твоей удаче, Сережа, - говорю я. - Твоему умению ее использовать, ну и, твоей способности так картинно о ней рассказать. Теперь все видно, что ясно и что неясно.
- Прежде всего ясно, что Ягодкин за границу не ездит, - уточняет Жирмундский. - За границей обменивают марки его контрагенты. Что стоит провезти в бумажнике десяток новеньких или гашеных марок? Невинная вещь. Как значки - никакая таможня не придерется. Но в таком случае марки могут играть и другую роль. Это может быть и обмен информацией, специально закодированной, конечно. Во-вторых, за границей у них есть и адресат для обмена. Так?
Чачин подтверждает:
- Так. Челидзе обещал сообщить мне адрес, как только поездка будет оформлена.
- Значит, Ягодкин может клюнуть на байку о поездке. Тут даже не возможность, а вероятность.
- По-моему, Челидзе уже клюнул. Он словно подсчитывал, стоит ли использовать меня в этой поездке или не стоит. Оттого он сразу и не сообщил "обменного" адреса. Ждет визы Ягодкина.
- Во-первых, интерес твоего Жоры мог тебе и почудиться. А во-вторых, если ты прав, Ягодкин может и не завизировать, - размышляет Жирмундский. Зачем приобщать к игре новичка, когда есть игроки проверенные?
Я тут же подключаюсь к разговору.
- А почему бы и не приобщить, если новичок полезен? Чачина они, конечно, проверят, но проверка нам не страшна: он надежно прикрыт. Обрати внимание на то, что Чачина уже "перевоспитывают". Лялечке он понравился.
- Джинсы мои ей понравились. Спецпошив к двухсотлетию Америки. Приятель в подарок привез. Так и сказала: они ей импонируют.
- Ты ей импонируешь, мужичок. Не скромничай. Симпатичных молодых людей в этой компании, полагаю, не так уж много. С одним Челидзе не развернешься. Может быть, Шелест еще? Все равно мало! А Лялечка молодая. Ей "умные" разговоры в застолье скучны.
- Так Шелест в Одессе сейчас.
- Откуда знаешь?
- Верховенский или Находкий, словом, кто-то из них сказал, что Шелест сейчас в одесском порту со всего Средиземноморья обещанных марок ждет.
- Значит, это надо понимать так: Шелест, мол, ждет возвращения из средиземноморского рейса советского судна, на котором кто-то из команды или пассажиров привезет ему какие-нибудь марки. И может статься, что не для себя он ждет этих марок. Не только для себя. Особой уверенности в этом у меня, конечно, нет, но возможность такая не исключается. Вполне допустимо, что в Черноморском пароходстве найдется один-другой филателист, который не сочтет для себя трудным делом оказать столь пустяковую услугу Ягодкину. Ну, отвез новые советские марки, обменял их в каком-нибудь филателистическом магазинчике на марки Замбии или Гвинеи - плевое дело. Одолжение за одолжение. Ягодкин ведь не останется в долгу. Ну а у Ягодкина, как и положено, количество переходит в качество: чем больше контрагентов и чем чаще их сменяют, тем меньше опасность провала.
- Кстати, как фамилия Лялечки? - интересуется Жирмундский. - Не Лаврова ли?
- Ее зовут Ольга, но фамилии я не знаю, хотя и обменялся с ней телефонами.
Когда Жирмундский, проводив Чачина, возвращается в комнату, я говорю:
- Лаврову пока проверять сами не будем. Лучше всего поручить это Чачину. Особенно если зовут ее Ольга Андреевна. С Чачиным она будет откровеннее. Пусть Чачин к ней присмотрится. А начнем с Ермакова.
- Может оказаться и так, что его отношения с Ягодкиным исчерпываются всего парой пластмассовых челюстей.
- Может. Тем лучше и для него и для нас. А заводил прибережем напоследок.