Ника Фэвэриш
Баба Зина в магазине
Баба Зина шла, подковыривая трещины дорожного покрытия, словно, нарочно указывая своей тростью на недостатки. День был по-летнему жаркий и солнечный. От слепившего яркого света она сморщила и без того морщинистое лицо. Люди только завидев бабушку с дурной славой, перебегали на другую сторону улицы. Бабу Зину подобное уже давно не волновало. Остановившись напротив вывески магазина под номером «6», пожилая женщина решила зайти купить хлеб и побаловать себя чем-нибудь вкусненьким.
Только переступив через порог, она чуть не рухнула от сшибающего с ног запаха, и это был не аромат дорогих духов или полевых цветов. Помещение было заполнено очень неприятным смрадом: естественным образом переработанными и выведенными организмом после употребленной еды продуктами распада; неестественным путем извергнувшимися непереваренными частичками пищи; столетней давности нестиранными потными вещами; тысячелетия назад сгнившими залежалыми овощами, фруктами, рыбными, мясными и молочными изделиями; дворовой собакой, которая сидела под прилавком, виляя хвостом.
Самозакрывающаяся дверь подтолкнула бабу Зину сзади, заставляя войти внутрь. Как новогодняя гирлянда свисала липкая ленточка, усеянная облепившими ее мухами. Чтобы хоть как-то спастись от тошнотворной вонищи пожилая женщина прикрылась носовым платком из кармана халата в цветочек. Остановившись возле ее правой ноги, рыжий прусак приветственно помахал своими тонюсенькими усиками и поспешил дальше по своим делам. Стоящая за прилавком одна из продавщиц занималась добычей полезных ископаемых в носовой полости, извлекая, мгновенно отправляла добытое сокровище себе в рот, чтобы никто на него не смог польститься. Другая продавщица настолько широко раскрывала рот, что в него могли поместиться все стоящие здесь ящики с гнилью. Среднего размера серый мотылек в отчаянии остервенело, бился об стекло в надежде либо вырваться наружу, либо разбиться, оставив о себе как воспоминание, размазанное пятно на стекле.