Тебе приходится прикусить язык и участвовать в чужих фантазиях, многие из которых трудно перенести. Поэтому теперь, когда я обрела свободу, я больше не могу скрывать свою ненависть к Майклу. Скорее всего, это очередная ошибка, но я сомневаюсь, что могла бы поступить иначе и продолжать после этого жить в мире с собой.
- Ну, ничего страшного с тобой не произошло.
- Нет, произошло. Теперь я вынуждена покинуть Истон. Пытаясь сбежать, я ослепила одного из стражников - и не могу вернуться обратно.
- Сомневаюсь, что там остались свидетели, - рассмеялся человек в плаще.
- Возможно, вас они и не видели, - сказала Рапсодия. - Но за мной гнались через восемь кварталов.
- В таком случае у тебя неприятности. - Человек в плаще уселся перед костром и задумчиво посмотрел на уходящие в небо завитки дыма. - Не возвращайся в город. У тебя есть семья, которая осталась в Истоне, или люди, на которых ты бы могла положиться?
Его голос был настолько лишен эмоций, что разговор больше походил на допрос. Рапсодия не сомневалась в том, что ей удалось убедить своих спутников в том, что она не представляет для них опасности, но усталость и неуверенность в будущем постепенно начали брать свое.
Между тем великан фирболг успел освежевать кроликов и приготовился их жарить. Рапсодия не знала, предложат ли они ей что-нибудь; ее бы не удивило, если бы они съели кроликов сырыми. Когда она приняла решение стать Певицей, одним из первых ее уроков стала эпическая песнь об истории фирболгов. Песнь эта произвела на Рапсодию тяжелое впечатление, и сейчас двое ее спасителей ничего не делали для того, чтобы это мнение переменилось.
Мужчины действовали так, словно они уже давно путешествуют вместе, уверенно и быстро. Это свидетельствовало о большой практике и взаимном доверии. Худощавый добыл кроликов; великан их освежевал. Фирболг следил за огнем; его товарищ позаботился о разведении костра. Весь процесс приготовления пищи и устройства лагеря прошел без единого слова. Они вели себя так, словно Рапсодии попросту не существовало. Впрочем, Грунтор жестом предложил ей кусок горячего мяса, но она покачала головой:
- Нет, спасибо.
Рапсодия подкрепилась небольшим ломтем хлеба, который дал ей Пилам, а остаток засунула в карман плаща, а не в сумку, решив, что так будет надежнее. С каждой минутой спутники внушали ей все большую тревогу, и мысленно она начала готовиться к побегу. Однако ее сумка находилась довольно далеко от хозяйки. При обычных обстоятельствах Рапсодия никогда не бросила бы свои инструменты, но в сложившейся ситуации могло статься, что и придется.
Ей удалось разглядеть лицо худого мужчины, когда он закончил есть.
Она постаралась сделать это незаметно. Если великан производил устрашающее впечатление, то лицо его спутника вообще потрясло Рапсодию.
На нем не нашлось бы ни одного кусочка гладкой кожи. Сплошные рубцы и шрамы, кое-где выступали вены. Рапсодии доводилось видеть и больных людей, и тех, на кого наложили свою беспощадную печать время, оружие и пьянство, но ей вдруг показалось, что по ЭТОМУ лицу проскакала целая армия Всадников Судьбы.
Однако больше всего Рапсодию поразили глаза. Казалось, их взяли у разных людей - один был совершенно не похож на другой: ни размерами, ни формой, ни цветом. Они были даже не симметричны. Создавалось впечатление, будто незнакомец постоянно прицеливается из невидимого оружия. И тут Рапсодия почувствовала, что он на нее смотрит.
Она достаточно давно жила в городе, хорошо знала людей и постаралась отвлечь своего собеседника.
- Ну, и куда мы двинемся теперь?
- Мы покинем Остров.
Девушка неуверенно улыбнулась:
- Должно быть, вы тоже умудрились насолить какой-то важной персоне.
Туча закрыла луну.