Мужчина, не очень отличающийся от ее современников: руки пожирает костная лихорадка, белесые, невидящие глаза. Слабость, не вяжущаяся с молодым лицом.
Сааведра покачала головой.
- Не этот человек стоял рядом с тобой, Элейна. У него было лицо моего Сарио. - Она повернулась. - Вы прибегли к обряду Чиевы до'Сангва, верно?
Гиаберто был потрясен ее вопросом.
- Откуда ты знаешь? Откуда тебе вообще об этом известно? Сааведра с улыбкой, медленно вернулась к столу. Взяла кусочек хлеба, принялась разглядывать корочку, взвесила на ладони - по крайней мере хлеб пекут по старинке! - а потом встала так, чтобы видеть их всех.
- Знаю, потому что тоже обладаю Даром. - Она раскрыла ладонь и показала им Ключ. За прошедшие века вес его стал привычным. - Этот Ключ, Чиева до'Орро, принадлежит мне. Видите ли, я прошла конфирматтио особого рода - меня заставил Сарио - и получила Ключ, а с ним и все права, которыми обладают Грихальва.
Посыпались протесты, возражения, мужчины заговорили одновременно. Элейна молчала. Сааведра не обращала на них внимания, казалось, недоверие нисколько ее не оскорбило. Она слышала эти слова и раньше. Сама говорила их Сарио. Женщина не может обладать Даром.
- Только мужчин природа наделяет Даром, - уверенно заявил Гиаберто. - А долг женщины производить на свет Одаренных сыновей. Этот Ключ - всего лишь символ священных уз, объединяющих до'Веррада и Вьехос Фратос.
Тем временем единственная женщина в комнате молча ждала, когда смолкнут все протесты, и просто смотрела на Первую Любовницу, которая, по собственному признанию, являлась еще и Первой Одаренной женщиной.
Сааведра встретилась глазами с Элейной.
- Ты мне завидуешь?
Молодая женщина покраснела.
- Матра Дольча! Да, признаюсь, я тебе и в самом деле завидую. - А потом тихо прибавила:
- Прости меня.
- Не нужно извиняться, - сказала Сааведра. - Не стоит делать это сейчас. Не сожалей, что тебе не ниспослан Дар. Матра дает нам то, что считает нужным.
- Но если ты Одарена... - Кабрал с сомнением выступил вперед. - Прошу прощения, что я задаю вопрос, но... Мечелла сказала правду? У тебя будет ребенок?
- Да, - спокойно ответила Сааведра. - Ребенок, который должен был родиться три века назад, еще появится на свет.
Кабрал тяжело вздохнул.
Как это ни странно, глаза Элейны неожиданно наполнились слезами, и она поспешно отвернулась.
Сааведра, не задумываясь о том, что делает, протянула руку.
- Нет, прошу тебя.., пожалуйста, не отворачивайся! Матра эй Фильхо! Ты единственная из них можешь меня понять. Неужели ты мне в этом откажешь? Сааведра почувствовала, как и у нее на глазах появились слезы. - Матра Дольча, я здесь совсем одна, мое время давно прошло, я ни с кем не знакома - у меня есть только этот ребенок, ребенок Алехандро, который узнает о своем отце и о том времени, когда жила его мать, разве что из уроков древней истории. Сааведре стало трудно говорить. - Ты же все понимаешь, правда? Ты чувствуешь. Сердцем, да и умом тоже.
Элейна стояла спиной к Сааведре. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она медленно повернулась и протянула ей дрожащую руку.
- Прости меня... Я не завидую твоему Дару. - Они взялись за руки. - Это правда, у тебя никого нет... И если ты захочешь, то станешь мне сестрой. Совсем как Беатрис, которая и на самом деле мне сестра. И Агустин... - Голос ее пресекся, она выпустила руку Сааведры. - Прошу меня простить. Я должна пойти посмотреть, не проснулся ли Агустин.
- Иди посмотри, ниниа мейа.
Сааведра с сожалением проводила ее глазами. А потом обратилась к Гиаберто:
- Кто такой Агустин?
Ответил ей Кабрал, сердито и печально одновременно:
- Агустин - ее младший брат, недавно прошедший конфирматтио. Он умирает, потому что Сарио облил горячим маслом из лампы картину мальчика, написанную красками с примесью крови.
Сааведра вздрогнула.