Агния Петровна, какая же я девчурка? Вы пощупайте, какие мускулы!
Ах, про мускулы я не знала... Извините...
А детей я знаю,продолжала Женя.Сколько я на них намыла да нашила. Я в семье старшая. Папа и мама на работе, а я нянька с пяти лет. Мне бы работать в детдоме. Они бы стали у меня как на картинке...
У вас на родительском собрании было больше, чем у меня: почти все родители. И вы знаете, как называет вас эта «чужая бабушка»? «Ластовка»! «Не учительница, а ластовка! Летает и щебечет...» Вот вы какая! Ластовка! Поверьте мнеэто хорошая похвала. Бабушка эта хоть и слепая, а видит далеко. Я очень рада за вас, не сглазить бы... Кто ваши родители?
Мой папарабочий на транспорте, а матьдомохозяйка. Но, вы знаете, она такая у нас «модница»: никого не выпустит на улицу неряхой. Знали бы вы, какая у нас чистота и в домике и вокруг. А какой садик, огород... А папа такой замечательный... Как скажет чтоне сразу и раскусишь. И хочешь не хочешьне забывается...
А вы хоть письмо-то им написали?
Ой, Агния Петровна, забыла, совсем забыла. С дороги написала, а как сюда приехалазабыла... Что же это со мной?
Ну, сегодня, по случаю субботы, садитесь и пишите, а потом принесете мне: я сделаю приписку. Себя вы не похвалите, а мне хочется вас похвалить... если обещаете не испортиться...
Ну что вы, Агния Петровна!
После обеда Женя ушла к себе в комнату и взялась за письмо, но, к ее удивлению, письма к родителям не получалось. Она испортила три листка бумаги, и все оказывалось не то и не так: сухо, холодно и скучно...
Чуть не плача от досады, она постучалась к Агнии Петровне.
Агния Петровна, что это со мной? Я не могу написать. Пишу, а получается совсем не то. Онитакие хорошие. Я знаю, у них только и разговору, что обо мне. Вы сделайте сначала приписку, а потом я разойдусь...
Понятно, девочка, все понятно... Захватили ученики, забрались в сердцевот и вытеснили родителей... А может быть, и еще кто-нибудь забрался? Ну-ка, признавайтесь?!
Да нет же... Ну, есть один... но он еще не забрался...
Так, так... Находится где-то поблизости?.. Нет, так не бывает. Значит, уже забрался... Ну, пишите, я буду диктовать... пока разойдетесь... Пишите:
«Родные мои, дорогие... Поглядели бы вы, куда залетела ваша Женька. Под окномЯпонское море, у порога начинается тайга и горы, а горыСихотэ-Алиньподнимаются высоко... Я работаю в семилетней школе, в рыбачьем поселке... Живу хорошо. Ученики и родители меня любят, а одна бабушка зовет «ластовкой», это значитласточкой...»
Ну, теперь я сама напишу... Я разошлась,сказала Женя, схватила листок и убежала к себе в комнату. Здесь она долго ходила из угла в угол, смотрела в окно, то присаживалась к столу, то ничком ложилась на кровать и колотила кулаками свою подушку. Она вдруг сразу вспомнила все: родителей, дорогу, Колесова, первые шаги в школе,сразу нахлынули радость и горечь, хотелось и плакать и смеяться в одно и то же время... А потом она решительно присела к столу, взяла чистый листок бумаги и начала свое письмо. О себе, о дороге она писала немного; больше о них, о родителях, о родных местах. Она давала им кучу советов, и всем вместе, и каждому в отдельности: отцу, матери, братьям, крошке-сестре,просила подробно ответить на множество вопросов. Вопросы заняли целую страницу. Раньше и не знала, как она любит все, что ее окружало: рощу над речкой, дубок среди поля, цветник перед домом, баловницу-сестренку. Теперь весь этот мир неожиданно встал перед глазами, от каждой мелочи протянулась к сердцу невидимая струна, и все эти струны вдруг зазвенели. Ей непременно хотелось знать, сохранились ли у сестренки ямочки на локотках и щечках, так ли, как прежде, она закатывается от смеха, Кому раздали щенят, и многое другое. Нет, не пустыней была для Жени земля: она была переполнена людьми, делами, вещами, и все было важно и дорого, интересно и нужно.
Дороги расходятся
По-другому началась самостоятельная жизнь у товарищей Жени Журавиной.
Колесова встретили на берегу директор школы и заведующий хозяйством, подхватили чемоданы и проводили до квартиры, особняка, как называл ее директор.
Особняк представлял собою обыкновенную крестьянскую избу с русской печью и плитою, низким потолком на толстых брусьях, с тремя небольшими оконцами. Внутри изба была побелена известкой, некрашеный пол недавно вымыт; в углу стоял простой тоже некрашеный стол, другой такой же у оконца против печки; у стеныкровать; три табуретки, на одной из которых стояло ведро с водой, дополняли собою оборудование «особняка», если не считать керосиновой лампы и веника.
Директор поразил Колесова своим будничным, помятым видом. На нем был дешевый поношенный костюм, грубые сапоги и маленькая кепка; брился директор по-видимому, от случая к случаю. Под стать ему был и заведующий хозяйствомон же преподаватель физической культуры.
Вот тут и располагайтесь!сказал директор, когда они вошли в помещение.
Легко было сказать! Жилье, как и поселок и сама администрация школы, показались Колесову крайне убогими, и тут у него впервые мелькнула предательская мысль: бежать! Она еще больше завладела им, когда он стал располагаться по-домашнему.
Оказалось, что заботливая мама, снабдившая на дорогу и вином и всякого рода консервами, забыла подушку и одеяло.
Это мы в два счета оборудуем!сказал директор.Петр Захарович, развернись, дорогой: набей сенник, попроси у жены наволочку, одеяло.
Сенник получился высокий и узкий, и директор со своим помощником принялись уминать, садились и ложились, пока не придали ему в какой-то мере плоскую форму.
Ну, значит, с новосельем!сказал директор.По такому случаю не вредно бы и выпить!
У меня есть,сказал. Колесов, выставил и выложил на стол все свои запасы.
Завхоз пододвинул к столу табуретки, и, так как рюмок не оказалось, воспользовались стаканом, наливали по полному и выпивали сразу, чтобы предоставить его соседу.
Ну, дружба дружбой, а табачок врозь!сказал директор.Завтра с утра выходить на работу. Уроки срываютсябеда. Завуч совсем забегалась...
Надо бы подготовиться, ознакомиться с программой, с прошлогодними классными журналами,возразил Колесов.
Пустяки,успокоил директор.Ты учини проверочку, проведи диктантик, изложеньице, побеседуй... Первое знакомствопростое дело...
Когда гости ушли, Колесов еще раз оглядел свою квартиру. Бедность обстановки и этот столик, заваленный остатками пиршества, которые нужно было убирать, веяли невыразимой скукой. Он сел на свою постель, и перед ним сразу же предстала вся длинная дорога на запад, по которой только что проехал, и то, что осталось в конце, вернее, в начале дороги: заботливая мать, она же и верный товарищ, квартира из трех комнат, его комната с книжным шкафом, большим письменным столом, мягкой постелью... Дальше постели воспоминания не пошли, он склонился на подушку и, не раздеваясь, уснул.
Часа через два Колесов проснулся от какого-то досадного щекотания в носу и горечи в горле. Лампа превратилась в коптящий комок, копоть заполнила комнату, черными хлопьями висела на потолке, запорошила постель. Он торопливо погасил огонь, разделся испасибо молодости!уснул как ни в чем не бывало.
Завтра наведу порядок,подумал он засыпая.
Утром квартира показалась еще более убогой. Хлопья копоти, когда он пытался их стереть, размазывались длинными полосами; копоть набилась в волосы, в уши, в нос, и пока он наводил относительный порядок, в школе раздался звонок. Он поспешил в школу.
Нехорошее начало, молодой человек!встретила его заведующая учебной частью Вера Андреевна, низенькая пожилая женщина.Я перед первыми уроками ночь не могла уснуть, а в школу явилась раньше своих учеников. Зайдите ко мнепобеседуем.
В учительской никого не было.
Иван Федорович мне сообщил, что вы придете на уроки. С чем же вы пойдете в класс? Покажите мне ваши планы.
Видите ли, простите, как ваше имя-отчество, товарищ завуч?
Вера Андреевна.
Видите ли, Вера Андреевна, я не хотел идти сегодня на уроки. Первая встреча с ученикамишаг опасный: я хотел подготовиться. Но Иван Федорович настоял. Я думал просто побеседовать. с ребятами, рассказать о дороге, познакомиться, вызвать одного-двух к доске, написать и разобрать предложения...