Бывают такие минуты прозрения, когда человеку все кажется несколько иным, новым, когда даже самое обычное приобретает характер необычности и даже необычайности, словно поднимается человек на новую ступень, более высокую, чем та, на которой стоял, словно глаза его вдруг приобретают большую способность видеть, а сердцевмещать.
Женя вспомнила любимую поговорку отца: «Жизнь прожитьне поле пройти за сохою; жизньдело сурьезное, играть ею грешно...»
Она шла домой одна и перебирала в памяти все события своей жизни, первые шаги на жизненной дороге. Давно ли приехала сюда, и вот уже вступила в такие сложные отношения и с таким множеством людей. Ее жизнь переплелась с жизнью учеников, родителей, товарищей по работе, Петра Игнатьевича, директора школы. Никто ее здесь не знал, не подозревал о ее существовании, но вот она пришла, заняла свое место, повела свою линиюлюди ее увидели, услышали, определили и к ней свое отношение. Дело жизни становилось большим и серьезным. Но так ли она поступает? Что бы сказал отец?
Женя стала оценивать свое поведение, свое отношение к отдельным людям. Ученики? «С ними все в порядке,думала она,я отдаю все, что могу, и они платят мне тем же. То же и с родителями. Но вот товарищи по работе? Мария Петровна! Почему я не пошла вместо нее? Испугалась? Поленилась? Надо во всем идти до конца! Большой мне надо быть, строгой. С этой минуты я буду совсем другою. Надо взять себя в руки и ни перед чем не отступать... Папа говорил: «Зло прожорливодай ухватить палец, откусит руку...»
* * *
На другой день наиболее ценные вещи Марии Петровны: стол, шкаф с книгами, сундук, служивший комодом, и небольшой дорожный чемоданбыли доставлены в комнату Жени.
Агния Петровна, ну зачем все это мне? Я не могу пользоваться этим...
Пусть постоят, там будет видно. Посмотрим, что здесь есть, чтобы ты знала...
Я не буду смотреть, смотрите сами.
Женя, нельзя же так! Это воля покойной. Ее надо уважать! Если бы она знала, что ты так отнесешься, это огорчило бы ее и оскорбило...
Агния Петровна стала открывать один за другим ящики стола. В левом лежало около десяти толстых исписанных тетрадей. Некоторые из них состояли из десятка-двух сшитых в одну ученических тетрадок, однапредставляла собой конторскую книгу, другаяклассный журнал. На каждой стояла надпись «Для памяти» и годы «19121917», «19181924» и т. д.
Ну, вот ее дневники, а вернеезаписки. Кое-что она мне читала. Это она доверила тебе. Тут копилка и житейской и педагогической мудрости...
Правый ящик был заполнен связками писем. На связках были надписи: «Письма учеников», «Письма родителей учащихся», «Письма Сережи», «Разные».
О письмах она ничего не говорила, письма придется сжечь: читать их нам не дозволено,сказала Агния Петровна и отложила их в сторону.
В среднем ящике находилась чайная посуда, ножи, вилки; на дне сундука, под бельем, в футлярахдва обручальных кольца, золотой массивный браслет, серьги, овальный медальон на золотой цепочке, серебряные подстаканники и по полдюжине чайных и столовых ложек.
А вот это ты должна беречь как память о Марли Петровне. Жалко, что ты не успела с нею сблизиться. Это был кристальной души человек. Она тебя лучше разглядела, чем ты ее. Не раз, когда ты уходила из учительской на урок, она отзывалась о тебе с большой теплотой. А на такие отзывы она была очень и очень скупа.
Расставленные и разложенные в комнате чужие вещи производили на Женю тягостное впечатление, и она сторонилась их, точно это были одушевленные предметы, но постепенно, вольно и невольно она стала заглядывать в книжный шкаф, - а затем и в дневники Марии Петровны, открывая и тотчас захлопывая пожелтевшие страницы. Ей казалось, что она занимается подглядыванием, и это оскорбляло чувство собственного достоинства.
В книжном шкафу были произведения классиков русской литературы и критиков: Писарева, Добролюбова, Чернышевского, Белинского, педагогические труды Лесгафта, Пирогова, Ушинского, методические пособия и учебники начальных классов за добрую половину века. В объемистых тетрадях-дневниках, исписанных, четким учительским почерком, были и стихи боевого революционного содержания, и краткие описания событий, и даже списки учеников, поступавших в школу. Тетради красноречиво говорили о том, что автор был одиноким человеком, что сплошь и рядом единственным его собеседником были вот эти листки бумаги и та большая общечеловеческая правда, которую избрала она своим спутником и которой служила преданно и бескорыстно.
Жизнь Жени была заполнена до отказа текущими делами, поэтому чтение книг и дневников она откладывала «на потом», хотя и перелистывала их все чаще и чаще, а вещи, белье и платье раздала. Больше всех одарила она Марию Сомову, мать ученика Гриши. Гриша обнаруживал большие способности, и Женя готова была делиться с ним и его матерью всем, что было в ее распоряжении.
После смерти Марии Петровны на плечи Жени легла новая нагрузка: обязанности завуча. Никто из старых опытных учителей не желал сидеть в школе «с темна до темна», и Агния Петровна уговорила Женю вести канцелярию и следить за порядком в отсутствие директора.
Учебно-воспитательной работой будем руководить вместе. Да и лишняя зарплата не помешает: вам надо приодеться, послать родителям...
Агния Петровна, ну какой же я руководитель? А родители? Да они ничего от меня не возьмут. Вот увидите: пошлю, а они обязательно. что-нибудь купят и мне же пришлют.
И это хорошо. Расти вам нужно. Крепче будете стоять на ногах, вам же будет лучше.
Женя согласилась с одним условием: работать она будет, но не будет «руководить».
Я буду делать, а руководите сами...
Новые обязанности заставили Женю все чаще обращаться к книгам Марии Петровны. Теперь они не пугали, а, казалось, сами приглашали на беседу.
Однажды в непогожий выходной деньв погожие было не до этогоона раскрыла шкаф, пододвинула стул, уселась перед полками и сначала долго и безмолвно смотрела на корешки книг. «Как много написано! И зачем столько? Все ведь просто и ясно... Надо только делать...»
В школе и затем в педагогическом училище Женю не научили любить и читать книги. Она уходила в жизнь с убеждением, что все, что нужно знать, уже знает, а чего не знает, без того можно обойтись; главноеделать, действовать; ошибешьсяможно поправиться. К теориям душа у Жени не лежала. Это была деятельная натура и в деле, в действии искала пищу для ума и для сердца.
По-видимому, иного мнения придерживалась Мария Петровна. Главное место в ее квартире занимали книги. Пожалуй, книги составляли и главное богатство. Она содержала их в образцовом порядке и, судя по закладкам, по заметкам на полях и на закладках, читала и перечитывала по многу раз, вдумывалась в каждое слово. Женя читала наспех, «пробегала», и только затем, чтобы найти в книге новый, может быть более совершенный «рецепт», как поступить в том или ином случае, но в рецептах она не особенно нуждалась: выручал собственный здравый смысл и горячая преданность делу.
Беглый просмотр библиотеки убедил Женю, что она владеет большим богатством, что перед нею не просто шкаф с книгами, а целый мирстолько в нем заключено живых людей, мудрых, думающих, страдающих, счастливых и несчастных, столько величественных событий: Бородинское сражение по роману «Война и мир», «Железный поток» Серафимовича, «Дворянское гнездо» Тургенева, «Чапаев» Фурманова, стихи Некрасова и Маяковского. И она решила, что отныне все свободное время потратит на «прогулки» в этот мир, но прежде всего ознакомится с дневниками Марии Петровны: может быть, они научат быть серьезной; Женя все еще считала себя легкомысленной девчонкой, а всех остальных серьезными и многознающими.
Первая же тетрадь и первая страница поразили Женю:
«10 сентября. Клянусь тебе, Сережа, быть верной нашим заветам. Если тебе замкнули уста, то мои открыты; если заковали твои руки, то мои свободны; если ты в заточении, то я на воле; если нас с тобою двое, то я воспитаю сотни: я решила стать учительницей.
Я меняю город на деревню, покой на беспокойство, довольство на нужду, сытость на голод, праздность на труд, но зато и ложь, которой мы жили, на правду, которой будем жить...»
Женя закрыла тетрадь. «Сережа! Это жених Марии Петровны, революционер. Она клялась ему быть верной заветам. Какие заветы? Конечно, борьба за революцию. Что же и на что она меняет? «Город на деревню!» А у нас девчонки повыходили замуж, чтобы не ехать в деревню! «Сережа!» Странное совпадение. И у меня Сережа! Только какой же он мой? И никаких обетов не требовал и сам не давал... Индейцы, стихи, красивые слова,вспомнила она свою прогулку в лесу.Нет, этого Сергея ничто не волновало, не звало на борьбу. Он был спокоен... Ах, спокойствие! Можно ли быть спокойным, когда так много дел не доделано, а еще большене начато!..»