А, черт! завершил он свои рассуждения. Все знают, что нельзя доверять предсказателям.
Так кому же ты веришь? спросил Озимандиус у него в ухе.
Слушай, перестал бы ты болтать. Ты отлично знаешь, что ты мертв.
Вот я и преследую тебя, как привидение. Отвечай на вопрос. Кому ты сейчас можешь верить? Хэйзел вышвырнула тебя, чтобы побыть с Сильвером, молодой Джек Рэндом может быть или не быть тем, за кого он себя выдает, а Дженни Психо живет не в той реальности, что все мы. Кому же ты можешь верить?
В любом случае не тебе. Я верю, что настоящий Джек Рэндом делает для восстания все, что может. Я верю, что Руби всю дорогу будет прикрывать ему спину, пока есть надежда на хорошую добычу. Я верю, что Жиль не уронит имя Охотника за Смертью. И я верю, что Хэйзел в конце концов не подведет.
А Сильвер?
Хэйзел гуляет сама по себе. Я всегда это знал.
Ты меня не убедил, заявил Оз. Джек Рэндом больше всего прославился тем, что успевал унести ноги с любой планеты. Руби Джорни была охотником за скальпами, и ей вообще нельзя доверять. А верования и цели Жиля устарели на девятьсот лет. Ты никогда не умел подбирать компаньонов, Оуэн. Хэйзел что-то затеяла. И в глубине души ты это знаешь.
Хэйзел всегда что-то затевает. А ты для мертвого ИРа крайне циничен. Ты никогда не одобрял моих друзей, даже когда был жив. Суть в том, что я верю моим компаньонам, потому что приходится им верить. Моя единственная надежда выжитьэто сбросить Лайонстон с Железного Трона. Для этого мне нужно восстание, а для него необходимы союзники.
Это единственная причина, по которой ты борешься за изменение существующего порядка? спокойно спросил Оз.
Нет. Я слишком много видел каждодневного зла и страданий, на которых стоит Империя. Я больше не могу отводить глаза. Порядок вещей надо изменить, даже если это потребует моей жизни.
Ты имеешь в видутвоей смерти. Чем ты собираешься заменить Империю? При новом порядке так же будут привилегии у аристократии и правления кланов?
Победил, огрызнулся Оуэн. Давай сначала выиграем войну. О том, что будет дальше, подумаем, когда нам не будет грозить Лайонстон. Чем бы мы ни кончили, это не может быть хуже того, что мы имеем.
Знаменитое выражение, невозмутимо возразил ИР. Ты же историк, Оуэн. Ты знаешь, что происходит после революций. Победители восстают друг на друга и бьются насмерть, чтобы определить, какая именно группировка заменит старый порядок. В любом случае все шансы за то, что победителям мало будет нужен мерзкий аристократик вроде тебя. Кончиться может тем, что вы обрушите Империю в гражданскую войну, которая будет тянуться столетия, оставляя горящие планеты в вечной ночи.
Ты знаешь, с тех пор как ты умер, ты стал удручающе надоедлив. Тебе-то о чем беспокоиться? ИРу всегда найдется применение.
Я не беспокоюсь, бросил Оз небрежно. Я просто веду разговор.
Ладно, тогда заткнись. У меня дела в «Абраксусе», и я не могу там с тобой разговаривать. Разговора с мертвым ИРом там могут не понять.
Оз коротко хихикнул и замолчал. Оуэн небрежно оглянулся, не следит ли кто-нибудь, затем взобрался по шаткой наружной лестнице ко входу на верхний этаж. Когда он был здесь в прошлый раз, помещение требовало хорошей облицовки или покраски, и время не отменило подобную необходимость. На дереве проступали явные пятна сырости, а простая медная табличка «Абраксус» не чистилась неделями. Возможно, месяцами. В воздухе чувствовался отчетливый запах кошачьей мочи, что привело Оуэна в некоторое замешательство, поскольку в течение всего дня он не видел ни одной кошки. Звонка, конечно, не было. Оуэн постучал в дверь кулаком и несколько раз хорошенько ударил по ней ногой. Это принесло некоторое облегчение. После паузы, достаточно долгой, чтобы убедиться, что Оуэн осознал свое место, дверь распахнулась, и в дверном проеме появился человек по имени Чэнс. Он оглядел Оуэна, затем жестом предложил ему войти. Что тот и сделал. С высоко поднятой головой.
Помещение не изменилось. Узкая комната была заполнена двумя рядами тесно стоящих расшатанных коек с узким проходом посередине. На койках дремали детиот четырех-, пятилетних до истощенных длинных подростков. Питание им вводили внутривенно через капельницы, а все остальное выводилось катетерами в грязные банки. Некоторые были накрыты одеялами, другие их сбросили. Были и привязанные к койкам. Воздух был пронизан запахом дешевой дезинфекции и спиртовых растираний. Дети были экстрасенсамиповрежденными в уме или даже нормальными, но слишком слабыми, чтобы выжить на такой суровой планете, как Туманный Мир. Чэнс выкупил их у родителей и использовал их экстрасенсорные способности, чтобы покрыть весь Мистпорт телепатической паутиной, всевидящей и всеслышащей. Это и был «Абраксус». Чэнс сохранял детям жизнь как можно дольшеэто было в его интересах. Но до совершеннолетия из них не доживал никто. Они были слабы, травмированы, сломлены, изнасилованы, и к тому времени, когда они оказывались в руках Чэнса, бывало уже слишком поздно. На работу «Абраксуса» это не влиялодетей всегда было достаточно много. Они были преданны Чэнсу во сне и наяву; из всего, что им приходилось в жизни видеть, он был ближе всего к тому, что можно назвать другом.
Оуэн медленно покачал головой, но не позволил себе отвернуться. Когда он оказался здесь впервые, то был возмущен до глубины души. Ему захотелось разнести это место по камешкам, а Чэнса в клочья разорвать, но он этого не сделал. Как ни противно было это признать, но «Абраксус» был лучшим, на что эти детигенетически поврежденные и душевнобольные экстрасенсы с ужасным прошлым и коротким будущиммогли надеяться.
Всего лишь еще один продукт имперского правления. Оуэн повернулся взглянуть на Чэнса, основателя и менеджера информационного центра «Абраксус». Это был здоровый мускулистый парень, в ширину чуть ли не такой же, как в высоту, облаченный в черную кожаную одежду с металлическими застежками. Половина его лица была скрыта под сложной и крайне уродливой татуировкой. Улыбка его ничего не выражала, глаза слишком сильно блестели и очень редко моргали. Оуэн часто думал, свихнулся Чэнс до того, как основал «Абраксус», или это зрелище постоянных страданий и смерти вывело его за грань. Как бы там ни было, Оуэн сохранял безопасную дистанцию и держал руку возле меча. Чэнс коротко ему кивнул.
Знал, что ты вернешься, Охотник за Смертью. Чем могу быть полезен на этот раз?
А то ты не знаешь? отозвался Оуэн. Теряешь хватку, Чэнс. У меня есть вопросы, требующие ответа.
Для этого мы и существуем, сказал Чэнс. Чувствую, что должен обратить твое внимание на то, что в прошлый раз, когда ты удостоил нас своим посещением, ты истощил свой кредит до дна. А цены у меня здорово выросли. Ты же знаешь, как это бывает: маленький бизнес вынужден вечно бороться, чтобы удержаться на плаву.
Твой бизнес существует, потому что деньги моего отца сделали это возможным, сказал Оуэн спокойным голосом. Формально же я, как его единственный наследник, унаследовал «Абраксус».
Тебя объявили вне закона, возразил Чэнс. Все имущество семьи Охотников за Смертью было конфисковано императрицей. И к тому же мы в Мистпорте, где кто владеет, тот и прав. «Абраксус» принадлежит мне.
Оуэн скептически улыбнулся.
Кажется, ты спутал меня с кем-то, кому не плевать на закон. Я вернулся в Мистпорт, чтобы оживить старую информационную сеть Охотников за Смертью и снова подчинить ее восстанию. И ты, и «Абраксус» в нее входите. Поскольку в наказание за мои грехи я оказался среди руководителей восстания, «Абраксус» мне ответит. Так что если ты хочешь сохранить свою явно очень прибыльную должность менеджера, я серьезно советую тебе перестать меня доводить. Ясно?
Без меня ты не сможешь управлять «Абраксусом», заявил Чэнс. Дети мои, телом и душой.
Они быстро привыкнут обходиться без тебя. Дети, знаешь, легко приспосабливаются.
Над этим Чэнс задумался.
Ты рискнешь разрушить мое дело, только чтобы получить над ним контроль?
А ты как думал? ЯОхотник за Смертью. Всю нашу историю мы прорубали себе путь топором, и плевать нам было, куда щепки летят.
Чэнс хмыкнул.