А Безымянный Король?
Мора, мне немногое удалось выбить из Квинта, сказал толстяк. Говорит, Владыка чувствует себя лучше. Но как обстоят дела в действительностине знаю. Я собираюсь в скором времени с Квинтом отправиться на склады. Мы должны всё проверить.
По галерее прокатился звонкий смех. Трое ребятишек выбежали из кухни и рванули в сторону лестницы на первый этаж. Не веря своим глазам, Мора узнала в одном из проказников Исхака. «Не может быть».
Опять сын прокуратора ворует из кухни, заметил Мектатор. Уже не в первый раз. И, похоже, втянул кого-то еще.
Вы так спокойно говорите, сказала Мора, наблюдая затем, как троица скрылась в арке.
Семья Тиберия находится в замке на особом положении. У Доминика, сына прокуратора, нет нужды воровать. Он волен попросить что угодно. Однако слишком непоседлив. Постоянно попадает в неприятности. Мне даже пришлось приказать поварам не трогать мальчишку, даже если сильно напакостит. Например, три анимама назад Доминик высыпал два пондуса соли в суп для прислуги.
Мора до сих пор не могла поверить, что увидела Исхака. Ей казалось, он сильно переживал из-за раны Безымянного Короля. «Но он же ребенок! Сколько ему? Восемь-девять?»
Наверное, скоро приму меры, сипло сказал Мектатор. Наши склады с едой полны, но не безграничны. Не знаю, сколько придется жить без поставок с Юменты
Он задумался, глядя на толпу. Затем, встрепенувшись, повернулся к Море.
Ладно, не будем пока думать об этом. Вам уже полегче?
Да, намного. Мне стоит сказать Мителле спасибо.
Она не сразу осознала, что не может оторваться от темно-коричневых глаз толстяка. «Почему он мне помогает? Ради чего?» Из памяти всплыла фраза Тита: «в Венерандуме бродит бог».
Это глупо, ненароком озвучила свои мысли Мора.
Что, простите? спросил Мектатор.
Нет, ничего. Я разговариваю сама с собой.
Движения толстяка лишь казались неуклюжими. На самом деле в них сквозила неестественная грация хищника. «Вспомни лекаря Сертора, дура. Такой же пухлощекий, с дряблой бледной кожей, такой же вонючий Притворялся добреньким, ухаживал, пока валялась в кровати. И в итоге? Предал, даже не моргнув глазом!»
Мора растянула губы в широкой улыбке. Пусть думает, что она ему доверяет. В конце концов, ни на одного мужчину нельзя положиться. Ими управляет лишь желание всадить ей по самые гланды. Как бы толстяк не распинался, как бы не лебезил, нельзя терять бдительность.
в скором времени нас впустят к Владыке, распинался Мектатор.
Мора не слушала, погрузившись в свои мысли. Похоже, зря спустилась на первый этаж. И о чем только думала? Уж её-то точно не впустят к Безымянному Королю, даже если упадет перед дверью, порвет одежду и будет рыдать. Все эти министры обладали куда большими привилегиями, чем какая-то дочь бывшего прокуратора. Видят дагулы, о смерти Безымянного Короля она узнает самой последней.
Уже собираясь возвращаться в свои покои, Мора приметила, как в галерею вошел новый министр. Его лицо словно высекли из камня, глаза смотрели холодно и оценивающе. Даже теплый плащ не мог скрыть мускулистую фигуру. На широких плечах лежал снег. Длинная седая борода ниспадала на бронзовые пластины, наложенные поверх кольчуги.
Громыхая тяжелыми сапогами, министр подошел к толпе, бросил сердито:
Опять эта сумасшедшая стоит у входа. Сколько подобное придется терпеть? Не обойти ведь, сразу кинулась на меня и повисла Бормочет ерунду какую-то, плачет. Противная баба.
Мора непонимающе уставилась на Мектатора. Тот, пожевав нижнюю губу, огляделся, словно боялся, что его услышат.
А вы ведь не знаете, да? спросил толстяк.
О чем? Ну, не томите же! Вы умеете говорить прямо?
Боюсь, вам не понравится, Мора. Как я знаю из достоверных источников, вы дружили с Дуа
Мгновенно всё поняв, Мора направилась к выходу из галереи.
Постойте возразил было Мектатор, но она даже не посмотрела в его сторону.
«Дуа стоит у входа в замок!»
Колени дрожали, каждый шаг давался с трудом. Наверняка все взоры министров сейчас устремлены в её сторону.
«И наплевать».
Хозяйка! Хозяйка, подождите!
«Догонит».
Да постойте же!
Мителла перехватила её уже в приватном зале. Двое палангаев из числа тех, кто остался на поверхности, пока Безымянный Король со своими отрядами спускался в Юменту, охраняли массивные костяные ворота. Оба были в кожаных штанах, кольчужных доспехах и тяжелых сапогах. Из-за плеч выглядывали древки копий.
Госпожа, вам нельзя на улицу.
«А ты мне запрети!»
Мителла, я делаю, что хочу!
Рабыня вскинула руки, не давая пройти Море.
Позвольте хотя бы объяснить, хозяйка!
«А не желаешь ли получить тростью по голове?»
В душе кипела злость. Она совершенно не понимала в происходящем!
Мора остановилась, тяжело вздохнув. Скептически оглядела Мителлу и буркнула:
Ну объясни.
Госпоже Дуа нельзя входить в замок по приказу Безымянного Короля! Если она окажется здесь, то её сына Зайна ждет наказание. Разве вы забыли
Я ничего не забыла, перебила Мора. И прекрасно помню, что сделал Владыка со знатными прокураторами! Но ведь Дуа Нокс сейчас мерзнет на улице. Ради чего? Она лишилась земель в Юменте, но обладает прежним уважением!
Это её сознательный выбор, парировала Мителла. Она сжалась, словно действительно боялась удара тростью. Каждый анимам госпожа Дуа приходит к воротам замка и стоит там. В любую погоду.
Да она всего лишь хочет увидеть сына!
Силы разом покинули Мору. Действие живительной настойки рабыни прекратилось, и на спину словно рухнула гигантская плита. Хотелось закрыть глаза и оказаться у себя в покоях. Сидеть в мягком кресле до тех пор, пока воины Гектора не начнут штурмовать Венерандум. «И чего я добиваюсь? Разве Дуа заслужила моего уважения? Я ведь, наверное, должна радоваться, что давний враг семьи так низко пал».
Вот только семьи Марциалов уже не существовало.
Мителла, я понимаю твое волнение, сказала Мора. Но я не могув отличие от всех этих чванливых дураков в галерееигнорировать чужое горе. Только не после случившегося. Я сейчас прикажу открыть ворота и приведу Дуа к себе в покои. И начхать на остальных. Безымянный Король не узнает, а старейшине Анку наверняка наплевать.
Так нельзя, испуганно прошептала Мителла.
Я просто напою Дуа горячей ореховой настойкой. И всего лишь. Если кто-то будет против, то ты сваливай вину на меня. Мол, эта взбалмошная дочь Марциалов приказала мне нарушить слово Безымянного Короля. Хорошо?
Слуга часто закивала и отошла в сторону.
Ты мне поможешь? спросила Мора.
Та молча кивнула, бросая опасливые взгляды на стражников.
«И славненько. А то я уже решила выбить из тебя всю дурь моей тростью».
Вскинув голову и надменно выпятив подбородок, как учил её дед, Мора направилась к воротам. Палангаи, конечно же, не подали и вида, что услышали перепалку между дочерью прокуратора Мартина и слугой, хотя их отделяло всего пять-шесть эмиолиусов. Они по-прежнему смотрели куда-то в одну точку и не обращали внимания на происходящее в приватном зале.
Откройте ворота, приказала Мора как можно спокойнее. Но голос все равно предательски дрожал. Я желаю пообщаться со знатным прокуратором Дуа Нокс в своих покоях.
«Они будут игнорировать меня. Словно я никто. Ничего не получится»
Однако палангаи, переглянувшись, выполнили её приказ без слов. Раздался скрип, тяжелые створки ворот медленно распахнулись, и открылся вид на засыпанный снегом Венерандум. Вдали, на городской стене, вереницей полыхали жар-камни. По правую сторону от Моры прижимались к королевскому замку небольшие каменные домики, по левуювысились постройки старейшин.
А напротив главной лестницы сидела на коленях Дуа Нокс. Роскошные теплые одеяния скрывали её некогда стройную фигуру, но было видно, как знатная прокураторша горбится словно под неподъемной тяжестью. Её глаза на бледном обветренном лице казались огромными и страдальческими.
Встаньте, Дуа, сказала Мора как можно громче. Из-за ворвавшихся в зал ледяных порывов ветра, она тут же замерзла, и пойдемте ко мне в покои. Кажется, вы вдоволь настрадались.