Столб черного дыма поглотил меня. Ощутил, как земля под ногами исчезла, я повис в воздухе. Галлюцинация? Наплевать. Лишь сильнее сжал эфес гладиуса. Дым был тяжелым и холодным. Захотелось пить. Только сейчас осознал, что потерял светящийся глаз чудовища. Как мне потом идти в темноте?
Вокруг меня послышалось противное хихиканье.
Доверившись инстинкту, я ударил гладиусом вправо, лезвие вспороло чернильную пелену, уши заложило от визга.
Попал!
Но расслабляться рано: слишком хорошо знаю, как опасны чудовища Универса. Я в очередной раз пожалел, что не взял с собой копьебыло бы легче отбиваться.
Сципион!
Сердце пронзила ледяная игла. Я вздрогнул. Этот голос принадлежал
Антиклея! закричал я.
В этот момент из дыма выскочила тварь
* * *
Проснулся мгновенно. Из груди вырвался вздох. Еще не осознавая где нахожусь, я сел и коснулся щеки.
Пальцы были мокрыми от слез.
Глава десятая. Шифра
Почему у твоего учителя два имени? спросила она, грея руки у костра.
Вся теплая одежда была на старике, поэтому приходилось терпеть холод. Шифра не подавала виду, что замерзает. Но так долго продолжаться не могло. Она решила ближе к концу анимама забрать хотя бы плащ. Потому что в очередной раз спать на ледяных камнях было выше её сил.
Женщина, что здесь непонятного? вопросом на вопрос ответил Сенецион. Учитель родился в знатной семье Дахма, и отец нарек сына Амином. Поэтому первое имя моего пророкаАмин Дахма. Несмотря на то, что у него было пять братьев и четыре сестры, он ни в чем никогда не нуждался. Жил в роскоши в Нижнем Городе, ел из золотой посуды, пил самую чистую воду. Амина обучали лучшие учителя!
Шифра нахмурилась. Зачем есть из золотой посуды, когда достаточно глиняной? И что особенногопить чистую воду? Под землей много отличных пресных озер. Она пожала плечами. Не всё из слов старика она понимала, поэтому приходилось постоянно уточнять.
А кто такие эти Дахма?
Брови Сенециона поползли вверх. Он повернул голову в её сторону.
Прости, я опять забыл, женщина, что ты не была в Мезармоуте, сказал старик, откашлявшись. Однажды в Юменте вспыхнул мятеж. Из-за голода, из-за чумы и непомерно больших налогов люди обозлились на прокураторов и решили, что Нижний Город сможет существовать самостоятельно. Поэтому они перерезали всех чиновников и попытались заблокировать вход в колонну перехода. Но восстание подавили три знатные семьиДахма, Марциалы и Ноксы. Позже Безымянный Король в благодарность выделил им земли в Юменте и усилил их власть.
Шифра кивнула. «Кто такие прокураторы? Ладно, сделаю вид, что поняла». Поежившись от очередного резкого порыва ветра, она спросила:
А когда у твоего учителя появилось второе имя?
Старик широко улыбнулся, попытался сесть, опираясь локтями, но ничего не получилось. Шифра поднялась и помогла ему прислониться спиной к огромному валуну. В ноздри бил запах давно немытого тела. Она старалась не обращать внимания на смрад, исходивший от Сенециона, но каждый раз к горлу подкатывал тяжелый, неприятный комок. Вот уже пять анимамов, как они торчали в пещере, питаясь скудными запасами Шифры. Раны старика по-прежнему не затягивались.
Как я уже сказал, начал Сенецион, тяжело дыша. Лицо побледнело, на лбу выступили большие капли пота, Амин Дахма с ранних хакима ни в чем не нуждался, так как его семья была очень богата Самое удивительноеАмин вырос не избалованным. Стоит отметить и то, что мальчик не был наделен каким-либо значимым талантом. Учился он довольно посредственно Старик облизал губы. Когда ему исполнилось двадцать, он женился на дочери купца. Вскоре у него появился сын
Он замолк, погрузившись в мысли. Шифра вернулась на свое место, села, скрестила ноги. Взгляд то и дело цеплялся за линумный мешок старика, в котором лежала книга.
Всё изменилось в один момент, сказал Сенецион, смотря на свои перевязанные руки. В тридцать семь хакима Амин оставил жену и сына и ушел в пещеры, где и пропал на долгие хакима.
Так просто?
Да.
Ну, и дурак твой учитель, вынесла вердикт Шифра. Обвела рукой пещеру. Бросил всех своих родных, чтобы гнить здесь. Зачем?
Старик пожал плечами:
Никто не знает. А сам учитель не любил говорить про этот момент в его жизни.
Шифра посмотрела на танцующее пламя жар-камня, попыталась понять, чем же руководствовался этот Амин Дахма, когда покинул Юменту. Не получилось.
Через три хакима мой учитель вернулся в Нижний Город с десятком глиняных табличек, продолжил Сенецион. И первым делом он отправился на площадь собраний, чтобы рассказать горожанам правду. Но у него ничего не получилось. Его лишь обсмеяли. Признание пришло спустя очень долгое время.
Именно после возвращения твой учитель стал называть себя Корнелием Публием? спросила Шифра.
Старик кивнул:
Это была, видимо, вынужденная мера. Амин не хотел пошатнуть репутацию семьи. Я точно не знаю, женщина. Вскоре дом Дахма отрекся от моего учителя и признал его сумасшедшим. Корнелий Публий провел остаток жизни в нищете, но среди учеников. Не это ли важно?
Шифра достала из своего заплечного мешка последние запасы вяленого мяса. С горечью поняла, что ей придется оставить старика одного. Не нападут ли на него червивые? Однако без еды им не протянуть. Шифра в который раз пожалела, что отправилась сюда одна.
Сколько тебе хакима, Сенецион? спросила она, протягивая ему кусок мяса.
Старик благодарно кивнул, ухватил еду двумя здоровыми пальцами и положил себе на колени.
Мне шестьдесят семь.
А твоему учителю?
Когда он умер, ему было всего лишь сорок семь, с горечью ответил Сенецион.
Получается, ты старше своего учителя?
Шифра бросила в рот кусочек мяса, принялась тщательно пережевывать.
Мудрость измеряется не прожитыми хакима, женщина, а глубиной мысли. «Божественная диалектика» моего учителякнига, способная изменить твое мировосприятие.
Проглотив мясо, Шифра спросила:
А что такое диалектика?
Сенецион лишь тяжело вздохнул. Некоторое время они молчали. По пещере слабым эхом доносился частый стук капель. Наконец, старик бросил на Шифру печальный взгляд и сказал:
«Божественная диалектика» написана как спор между Безымянным Королем и Юзономмежду создателем всего сущего и правителем мертвых. Корнелий, отправившись в добровольное изгнание, в пещерах встретил бога мертвых, который ему и показал истину.
Шифра открыла флягу с водой, отпила, затем села возле старика:
Но ты же говорил, что Публий вернулся в город с глиняными табличками, а у тебя в сумке книга, сделанная из линумных листьев.
Она поднесла горлышко к губам Сенециона, дождалась, когда тот напьется, и закрыла флягу.
Это же просто копия, женщина, грустно сказал старик. Сами глиняные таблички уничтожил Корнелий Публий.
Не выдержав, Шифра громко рассмеялась.
Твой учительдействительно сумасшедший! Я за все сто пятьдесят хакима жизни в этих треклятых пещерах не видела никого, кроме дагенов и алахамов. И ты, старик, тоже сумасшедший! Скажи: кто в трезвом уме покинет город, чтобы набраться мудрости в пещерах?
Сенецион неодобрительно крякнул.
Может, ты и права, Шифра Не стоило мне доверять Фабрициусу Если бы боги не привели тебя, то я бы давно уже умер.
Она промолчала. До сих пор не могла понять, как же относится к старику. Он смотрелся жалко: тщедушное тельце, понурый взгляд. Ударьи его кости не выдержат. Однако в нем ощущался внутренний стержень. Возможно, дело было в целях, к которым стремился. Не каждый способен покинуть Нижний Город, где всегда тепло и полно еды, и уйти в пещеры Ради чего уйти? Чтобы встретить бога? Смешно.
Шифра, представив вереницу геометрических фигур, усилила пламя костра.
Как ты это делаешь? спросил старик.
Что «это»?
Заставляешь гореть жар-камень. Ты знаешь какие-то тайные заклинания?
Нет никаких тайных заклинаний, ответила Шифра, улыбаясь. Ты просто мысленно представляешь несколько геометрических фигури всё.
Сенецион нахмурился, глядя в огонь.
В Мезармоуте только старейшины могут заставлять жар-камни полыхать, сказал он. И то не везде. Стоит только уйти за пределы города, как волшебное пламя гаснет. Потому-то я и взял с собой горючее масло. Ты меня научишь управлять жар-камнями?