Конечно, чувствовал. И это тот момент, дорогой, говорит она, где история становится приятнее. Она роется в глубинах своей сумочки и вытаскивает маленькие пухлые мешочки, которые я заметила раньше. Один сделан из кожи цвета темного шоколада, а другойиз бордового бархата.
Она протягивает их нам на ладони.
Позвольте показать вам.
Глава 6
Миссис Клиффтон ведет нас по боковой улице и останавливается перед огромной витриной, затененной навесом. Вывеска со стрелкой указывает на «Хозтовары Блума».
Вы могли почувствовать запах роллов прошлым вечером потому, что Женевьева добавила немного вот этого, объясняет она, протягивая нам мешочки. Варианты.
Она засовывает руку в мешочек шоколадного цвета. Когда она открывает ладонь, на ней тысячи крохотных кристалликов, мелких, как пыль. В зависимости от освещения они либо тусклого цвета песка, либо сияют как бриллианты.
Я не должна делать это на людях, говорит она, оглядываясь, украдкой. Слишком много внимания привлекается, когда у наших гостей появляются и исчезают отражения. Хотя вы бы удивились, узнав, сколько людей не обращают внимания на мир вокруг себя. Она смотрит на нас и улыбается. О, ну это кажется достойным исключением.
Миссис Клиффтон показывает на витрину магазина Блума. Поверхность ее чистая, словно там даже нет стекла и мы можем протянуть руку и выбрать любой рулон шланга или какие-нибудь грабли, выставленные в ней. Потом она взмахивает рукой и осыпает стекло горстью пыли.
Вот так, говорит она, и получается.
Варианты ударились о стекло как камешки, брошенные в воду, от которых бегут легкие круги по поверхности. Мое отражение вдруг появляется в созданных волнах.
Изумленная, я делаю шаг вперед. Девушка, которая смотрит на меня, четче, чем любое виденное до сих пор изображение. Я разглядываю контуры моих скул, румянец, пробивающийся на щеках, ярко-серый цвет моих широко раскрытых глаз. Удивляюсь, осознавая, что я, вообще-то, достаточно красивая.
Варианты Зеркала, они временные: отражение останется на четверть часа, а потом снова исчезнет, объясняет миссис Клиффтон. Она поворачивается, чтобы уйти, но я медлю, наслаждаясь длинным последним взглядом на свое отражение, гадая, когда снова увижу себя.
Есть правила насчет того, когда можно пользоваться вариантами. Большинство из них разрешено, когда вы достигаете совершеннолетия в семнадцать и вам можно доверять их использование не совсем очевидным способом. Думаю, я уже стала плохим примером этого. Но, Айла, тебе же скоро будет семнадцать?
Только в мае, говорю я. Как странно, что до того времени мне нужно будет просить разрешения, чтобы увидеть свое лицо.
Матильда Файн Клиффтон, я никогда бы!.. О чем ты думаешь?
Женщина в шляпке и маленькой вуали выскакивает из магазина хозтоваров Блума. За ней по пятам следует еще одна.
Я делаю шаг назад, пытаясь закрыть витрину. Наше отражение еще не исчезло. Оно позади и выдает нас.
Вайолет, Клара, позвольте представить вас детям Джульет, спокойно говорит миссис Клиффтон. Айла, Майлз, это миссис Фогг и миссис Пэттон. Она тянет за полочки своего пиджака, чтобы расправить ткань. Я просто показываю им немного настоящего Стерлинга.
Миссис Фогг смотрит на нас, прищурив глаза.
Так Совет решил их все-таки пустить? Она переводит взгляд на миссис Клиффтон. Матильда, это такое разочарование, что такая женщина, как ты, поступает подобным образом. Ты служишь людям примером. Надеюсь, ты не забыла об этом. Плохо уже то, что ты приняла ихи прямо перед Ярмаркой.
Спасибо, Вайолет, сухо говорит миссис Клиффтон, я вполне осознаю свою ответственность за использование вариантов.
Вторая женщина, миссис Пэттон, с пронзительными глазами цвета нефрита, пытается сгладить ситуацию. На ней строгий, идеально сидящий костюм, скулы на лице резко очерчены.
Я уверена, этого больше не произойдет, добавляет она демонстративно. Пожалуйста, передай наши лучшие пожелания Малкольму.
Миссис Фогг поджимает губы, но молчит.
Ю-ху-у-у! на другой стороне улицы из универмага выходит миссис Макельрой и яростно машет. Вайолет! Клара!
Ох, ради всего святого, давайте притворимся, что не увидели ее, говорит миссис Пэттон. Они наклоняют головы и спешат прочь. Миссис Фогг слегка толкает меня, проходя мимо.
Пойдемте домой, хорошо? говорит нам миссис Клиффтон. Надо же мне было столкнуться с ними, добавляет она сконфуженно, уводя нас прочь. Ее губы сжимаются. Уверена, я еще услышу об этом позже.
Доктор Клиффтон разозлится? спрашивает Майлз понимающе.
Миссис Клиффтон коротко смеется.
Нет, дорогой. Не доктор Клиффтон. Другие люди в городе, которые слишком беспокоятся о том, чтобы это все оставалось секретом.
Пока мы едем домой, миссис Клиффтон опускает стекла окон, чтобы залетал легкий ветерок. Я откидываюсь назад на сиденье и неожиданно хочу лишь поспать.
Когда бы я ни спрашивала маму о ее детстве, она просто пожимала плечами и говорила, что рассказывать особо нечего. Она прятала это от всех нас, что означает: она была не тем человеком, которым я ее считала. В любом случае не совсем.
В каком-то смысле это почти хуже, чем тот день, когда она умерла. Я чувствую, словно падаю на стуле назад и не знаю, когда коснусь земли.
Это кажется предательством.
Мои глаза натыкаются на кончик чего-то в кремового цвета пакете для покупок. Он дрожит на ветру, и я достаю его. Жесткий кусочек бумаги грубо сложен, а буквы внутри написаны в спешке крупным жирным шрифтом с таким нажимом, что ручка практически проткнула бумагу.
Я сглатываю. Это анонимное письмо всего из четырех простых слов:
Вам здесь не рады.
Как только мы добираемся до дома Клиффтонов, я незаметно ухожу в свою комнату и разрываю записку на маленькие кусочки.
Если бы я была дома, то такое заслужило бы стать хорошей, глубокой бороздой на полу.
Глаза жжет от слез, и я выкидываю порванную бумажку в мусорное ведро. Если бы я могла показать ее Кэсс, ее рот открылся бы в идеальную букву «О», а глаза сузились бы от негодования и обиды за меня. Вместо этого я отправляюсь на поиски миссис Клиффтон. Она в столовой, наливает воду из графина в стаканы со льдом. Когда она мне улыбается, я решаю, что не расскажу ей про записку.
Миссис Клиффтон, говорю, нервно переплетая пальцы, мой папа знает об Исчезновениях?
Миссис Клиффтон перестает на время наливать воду.
Я сомневаюсь, что он знает, говорит она и переходит к другому стакану. Конечно, не могу быть уверена она колеблется, подбирая слова. Но, когда я намекнула на то, насколько здесь все отличается, мне показалось, что он не совсем понял, о чем я. Он больше хотел убедиться в том, что о вас позаботится кто-то, кому он может доверять.
Она поправляет нож на столе.
Пожалуйста, помни, что ты в полной безопасности здесь, Айла. Лед двигается и хрустит в стаканах. Я снова думаю о Совете.
Пытаюсь решить, за какую ниточку ухватиться: «Почему вы здесь остаетесь? Почему мама скрывала это? Что такое Совет? И почему люди не хотят видеть нас в Стерлинге?» когда приходит Женевьева, балансируя тарелкой с ветчиной.
Айла, говорит миссис Клиффтон, поднимая серебряные щипцы для льда, я убеждена: все это поражает тебя и у тебя много вопросов. Для них будет свое время. Но сейчас можешь позвать всех на ужин?
Неохотно отправляюсь искать Майлза и Уилла. Нахожу их на улице, перекидывающих друг другу мяч. Судя по всему, Уилл вчера подстригся. Его взъерошенные волосы на затылке коротко и ровно уложены, а гель сделал их почти черными. Я останавливаюсь у окна, позволяя себе по-настоящему взглянуть на негона его скулы, которые, как я вижу теперь, он получил от матери, четкий изгиб линии подбородка, темные длинные ресницы. Я вспыхиваю, когда он поворачивается и внезапно смотрит на окно, и стучу по стеклу, чтобы позвать их в дом. Потом склоняю голову и спешу вперед, к дубовым дверям библиотеки доктора Клиффтона.
Доктор Клиффтон!
Дверь приоткрыта, и я стучу, прежде чем открыть ее, но, когда вхожу, понимаю, что застала его врасплох. Он резко встает и закрывает книгу, которую читал. Очки сползают вниз по его переносице.