Айла? спрашивает он и, могу поклясться, выглядит почти виноватым.
Ужин готов, сообщаю. Он улыбается, словно говоря, что я могу идти, и я понимаю, что он не последует за мной, пока не покину комнату.
Но мне удается заметить книгу, которую он читает, до того, как он спрячет ее. На корешке серебряными буквами написано: «Мифы, легенды и предания: история Стерлинга». Я умываюсь перед ужином и щиплю себя за щеки. Ничего не проясняется. Нежелание миссис Клиффтон рассказывать. То, как люди смотрели на нас в городе. Мамины секреты, даже от папы. Начинаю чувствовать, что, если хочу ответовнастоящих, мне придется самой найти их.
Однако, когда наливаю кленовый сироп на большую желудевую тыкву, чувствую первый проблеск понимания решений мамы. Нет ничего удивительного, что она уехала столько лет назад и никогда больше не говорила о Стерлинге. Да и, учитывая все, что я до сих пор видела, что она могла бы сказать?
После ужина я сталкиваюсь с Уиллом, когда мы оба одновременно встаем, чтобы выйти из-за стола.
Прости, извиняюсь я, отступая назад. Наши глаза встречаются.
Это я виноват, говорит он. Он отходит в сторону, давая мне больше пространства, чем нужно в действительности. Полагаю, ты присоединишься вечером к нашей игре? спрашивает он, переминаясь с ноги на ногу. Я не давлю на тебя. Только если сама хочешь.
Я думаю о книге, которую доктор Клиффтон пытался спрятать.
Да, отвечаю я Уиллу, задвигая стул, думаю, я присоединюсь к вам сегодня.
***
Мы садимся неровным кругом в библиотеке: Уиллв чересчур большое кожаное кресло, доктор Клиффтонна стул «Хичкок», а Майлзна пол. Я опускаюсь на диван, рядом с миссис Клиффтон.
Будет здорово играть с еще одной девчонкой в комнате, говорит миссис Клиффтон, раздавая карты, и я удивлена, понимая, что это действительно весело, хотя играю я ужасно. Меня отвлекает тот факт, что со стола доктора Клиффтона убрано все и книги нет.
Когда мы уходим спать, я слышу голос миссис Клиффтон из соседней комнаты, когда она желает Майлзу спокойной ночи.
Майлз, говорит она, ты хотел меня о чем-то спросить? Желаешь поговорить о завтрашней школе или о чем-нибудь другом?
Я останавливаюсь на середине строчки Кольриджа, чтобы послушать, жалея, что не подумала сама спросить его об этом. Раньше я бы этого не сделала, но почему-то кажется, что мне стоит начать.
Он не спрашивает ее о вариантах, или об Исчезновениях, или о маме, или о войне, как не задает тысячи дугих вопросов, которые я хотела бы, чтобы он задал.
Зубная фея приходит в Стерлинг? спрашивает он вместо этого. У меня шатается один зуб.
Я закатываю глаза: почти уверена, что Майлз знает, что зубной феи не существует, так же как что он собирает монетки на новый комикс «Подводник».
Конечно, говорит миссис Клиффтон. Стерлингодно из ее любимых мест. Но ты должен сказать мне, когда зуб выпадет, чтобы я убедилась, что она знает, где его искать.
О, хорошо, говорит он.
Завтра будет чудесный день, продолжает она. В вашей школе так много замечательных людей. Волнующе, не так ли, знать, что завтра встретишь много новых друзей?
Майлз молчит. И потом слышу, как он повторяет слова, которые мама всегда говорила нам, когда мы были маленькие. Я давно их не слышала и даже не знала, что он их помнит.
Миссис Клиффтон, пусть ваши сны будут наполнены звездами, а не тенями, говорит он. Теперь, когда он мне не виден, его голос словно принадлежит кому-то младше.
Спасибо, Майлз, произносит миссис Клиффтон так тихо, что я почти не слышу ее. Но, боюсь, сныэто то, что ушло из Стерлинга задолго до твоего рождения.
Я закрываю глаза. Так, значит, это не совпадение, что мои кошмары прекратились, как только мы переехали в Стерлинг. Сны, даже плохие, были единственным последним способом дотянуться и коснуться мамы. И даже ее призрак был лучше, чем ничего.
***
Той ночью я жду в своей комнате, пока дом не затихнет. Моя новая форма висит в шкафу. Белая блузка, галстук и темная юбка с заглаженными складками как будто обещают: «Мы поможем тебе выглядеть так, словно твое место здесь». Я пытаюсь не смотреть на них.
Вместо этого завязываю волосы в пучок, позволяя ушам дышать в таинственности комнаты. Из всех черт, которые я не люблю, именно кусок хряща, свернутый как зерно, на кончике моего правого уха я ненавижу больше всего. Несколько месяцев мне он почти нравился, когда вдохновил папу на прозвище для меня. «Мой маленький эльф», говорил он и брал меня на руки.
Но все кончилось одним весенним днем в восьмом классе, когда Диксон Фейервезер, парень, по которому я тайно страдала четыре года, похлопал меня по плечу на уроке. Я наклонилась к нему с тупейшей улыбкой на лице, пока он вдруг не отпрыгнул.
Эй, что это? спросил он, показывая пальцем. Это бородавка? Отвратительно.
Отвратительно.
Финальное слово для меня и моего уха.
Я заплакала, только когда добралась домой, и вырезала самую глубокую линию в полу. Две недели спустя Диксон разбил собственный нос, пытаясь ударить Саймона Снида тетерболом.
В то время мы обе, Кэсс и я, плакали от смеха.
Я стряхиваю воспоминания, решив, что прождала достаточно долго, чтобы все заснули. Самое время еще раз взглянуть на библиотеку доктора Клиффтона.
Когда открываю дверь, коридор погружен во тьму. Крадусь вниз по ступеням и проверяю кухню, просто чтобы убедиться, что никого нет. Свет выключен, и Женевьева уже давно ушла спать. Я тянусь к выключателю.
Когда свет включается, раздается скрип стула по полу, и кто-то вскакивает. Я вскрикиваю, а потом закрываю рот рукой, чтобы заглушить крик.
Это Уильям.
Он сидел за кухонным столом в темноте, перед ним на тарелке недоеденный сэндвич. Его лицо кажется более угловатым, чем при свете дня. Новая стрижка чуть-чуть коротковата, но ему идет.
Я замираю, понимая, что мои волосы все еще собраны в пучок на макушке и прикрыть ухо будет нелегко. Не говоря уже о том, что я в ночной рубашке, такой тонкой, что она едва ли скрывает мою грудь. Ты полная дура, говорю себе, не смотри вниз. И чувствую, как лицо горит. Конечно же, я не подумала надеть халат.
Тянется какое-то бесконечно долгое мгновение, и наконец Уилл прочищает горло.
Не спится? вежливо спрашивает он. Он уставился на пол рядом с моими ногами.
Мне хотелось пить, вру, потом делаю какое-то неуклюжее движение руками и скрещиваю их на груди.
Здесь есть молоко и немного содовой, улыбается он, кивая в сторону холодильника.
Да, говорю я и двигаюсь туда настолько быстро, насколько могу.
Уилл садится на стул и смущенно показывает на сэндвич на столе.
Когда занимаюсь, обычно всегда хочу есть, даже после ужина. Только пообещай, что не расскажешь Женевьеве. Чувствую, как его глаза останавливаются на моем покрасневшем лице, пока он снова не переводит взгляд на стену.
Он откусывает еще кусочек сэндвича.
Хочешь присесть? спрашивает он с набитым ртом. Я наливаю стакан молока и медлю в нерешительности. На Уилле белая футболка и голубые пижамные штаны в полоску, из-за чего я чувствую себя немного лучше.
Ставлю молоко обратно в холодильник и опускаюсь на стул напротив Уилла. Когда снова устанавливается тишина, достаточно быстро выпиваю молоко.
Мы сегодня были в городе, наконец говорю я. Я встретила миссис Макельрой.
Уилл смеется, и я замечаю его слегка изогнутый клык.
Один из ярчайших бриллиантов Стерлинга, говорит он.
И твоя мама показала мне варианты Зеркала.
А, да, варианты. Он глубоко вздыхает. Так теперь ты знаешь?
Думаю, говорю, что здесь еще много такого, чего я не знаю. Я колеблюсь. У Стерлинга есть Совет?
Да. Он принимает решения в интересах города, управляет вариантами, планирует события в городе. Мой отецчлен Совета.
И они должны были проголосовать, чтобы пустить нас?
Уилл катает по тарелке крошки сэндвича и не смотрит на меня.
Слушай, наконец говорит он, а взгляд его голубых ясных глаз и что-то в голосе заставляет меня задержать дыхание, здесь есть люди, которые не всегда хорошо относились к твоей маме, говорит он. Попытайся не обращать на это внимания. Мама говорит, что она была прекрасным человеком.