Теперь охранник был гораздо ближе, и я смогла его разглядеть. Он действительно был очень молод, наверное, моложе меня. Этот факт, а еще крайне короткая стрижка напомнили мне о мрачном мальчике Эльдаре Волкове. Но здесь сходство и кончалось: из этого парня, наверное, можно было вылепить двоих Эльдаров. Или двоих меня.
Он стоял, согнув колени, расставив руки. В одной руке блестел ножпобольше, чем у меня, и гораздо более хищного вида.
«Черт, подумала я; крайне неприличное ругательство для благовоспитанной барышни, но менее богохульные, вроде наименований половых органов, стремительно меня покинули. Он сильнее, быстрее, у него больше нож, да он еще и лучше тренирован! Безнадега!»
Но меня всегда учили, что безнадежных ситуаций не бывает.
«Зато ты умнее его», словно бы сказал мне Василий Васильевич.
Своему внутреннему шефу я поверила.
В мгновение ока я бросилась вперед, упала на колени и проехалась по скользкой хвое прямо под ногами охранника. В стратегически важный момент я вскинула руку вверх и мазнула, не глядя.
Когда меня учили пользоваться ножом, инструктородин из должников Василия Васильевичаникак не мог заставить меня преодолеть инстинктивное нежелание причинять боль живому существу, несмотря на то, что нож в моей руке был сделан из резины. Тогда он сказал: «Представьте, что вы мажете меня кистью!». Дело тут же пошло на лад: кисти и краски я люблю.
В этот раз мне даже не пришлось представлять ничего в этом роде: тело сработало само, словно один из новомодных заводских механизмов. Охранник истошно, нечеловечески заорал, схватившись руками за пахеще бы! Какой бы ты ни был отмороженный, а нервных окончаний там больше всего.
Думала я все это уже на ходу: даже не помню, как я вскочила на ноги. Хвоя больше не скользила. Или, по крайней мере, я не обращала на это внимания.
Вот и пролом, вот и мое пальто, висящее на иголках И два огонька-глаза, сверкнувшие по ту сторону!
Вот и вы, сварливо проговорил Василий Васильевич, а я уже начал волноваться. Не догадались прихватить рюкзак, как только я из него выпрыгнул?
Бегите! крикнула я. Бегите, ради всего святого, хуй с ним с рюкзаком!
(При шефе и наставнике мой язык не повернулся ругаться совсем уж грязно.)
Паника в моем голосе убедила шефа: он зашипел и понесся от забора прочь. Я протиснулась в оставленную дыру и помчалась за ним через поле.
Пусть я не видела еще ни одного атлета, способного обогнать борзую, но в ту ночь я вплотную подошла к тому, чтобы обогнать кота, у которого к тому же была фора в несколько секунд!
Правда, справедливости ради стоит отметить, что шеф обязан своими объемами не только исключительно пушистой шерсти, но и умением ценить стряпню Антонины.
Только у края поля я обратила внимания, что никто нас не преследует. Обернувшись, я в слабом лунном свете увидела тот же знакомый силуэт с квадратными плечами: охранник стоял у края поля, но не делал ни малейшей попытки сделать хотя бы шаг за периметр колючей проволоки.
Почему-то мне показалось, что он может простоять там до утра, даже если будет истекать кровью из мест, о которых не говорят в приличном обществе.
* * *
Как и говорил шеф, назад нам пришлось возвращаться пешком.
Отдавая должное пережитому мною, шеф даже не стал настаивать, чтобы я несла его, а чинно вышагивал рядом по шпалам, между двух блистающих в лунном свете рельс. После случившегося у меня кружилась голова, я глубоко вдыхала ночной воздух и чувствовала себя необыкновенно живой, но при этом меня слегка тошнило.
Это не первый случай в моей жизни, когда я чуть не умерла. Подобные происшествия всегда вызывают во мне смятение чувств. Шеф говорит, что это хорошо, не то я стала бы зависимой от адреналина.
Закончив описывать человека, с которым я дралась, я спросила:
Кто это был, Василий Васильевич? Одурманенный морфием?
Хвост шефа, еще недавно задранный, качнулся из стороны в сторону.
Увы. С морфинистом вы бы справились. Боюсь, что все гораздо серьезнее. Это был генмод.
Меня словно в холодную воду окунуло.
Погодите! Но он же выглядел, как человек!
Бывают и генмоды, которые выглядят, как люди. Довольно давно я тогда едва вышел из котячьего возраста здесь, в городе, случалось всякое. Вы когда-нибудь интересовались, почему так сложно получить разрешение на частные генетические исследования, тогда как все остальные виды науки магистрат поощряет?
Я покачала головой: мне как-то не приходило в голову всерьез задаваться этим вопросом. Общеизвестный принцип гласил, что генетика слишком опасна, чтобы доверять ее частным предпринимателям или ученым-одиночкам, которых не контролирует Городской совет. Так решил Всемирный Конгресс после Большой войны.
Но, если подумать, разве исследования радиоактивных компонентов, взрывчатых веществ или вирусов менее опасны? А в городе есть частные лаборатории, которые этим занимаются!
Много лет назад кое-кого поймали на горячем, вздохнул Мурчалов. Был такой талантливый молодой ученый, Альберт Серебряков Интересно, сходство фамилийпростое ли совпадение?.. Когда полиция разгромила его лабораторию, там нашли почти готовые образцы, голос шефа так и сочился презрением. Дети, которых готовили к абсолютному послушанию. Многие уже достаточно взрослые, чтобы держать оружие и представлять некоторую угрозу. И склад управляющих булавок.
Какой ужас, искренне сказала я. И это засекретили?
Да, но законы, касаемые генетиков, ужесточили В частности, вы наверняка задались вопросом, почему ранее Златовским разрешили эксперименты с экзотическими фруктами Причина состояла в борьбе между купцами: кое-кто надеялся с их помощью задавить конкурентов по заморской торговле. Определенные активы поменяли владельцев, и им было выдано такое разрешение Но, знаете ли, спонсор быстро потерял интересдобился своих целей другими, более простыми методами. И после этого их буквально утопили в бюрократии, заставили потерять время. Так они и не вывели свой товар на рынок.
А почему вы сразу это мне не сказали? спросила я.
Потому что я предложил вам прочесть статью! Если бы вы это сделали, обязательно увидели бы, что она шита белыми ниткамитому, кто ее писал, есть чему поучиться у Виктуар! Он совершенно не умеет врать.
Все равно могли бы не вводить в заблуждение, упрямо произнесла я.
Василий Васильевич тяжело вздохнул.
Господь всепушистейший, Анна, когда же я наконец научу вас думать самостоятельно?.. Если поразмыслить хоть немного, то совершенно очевидно, что гидропоника, шеф практически выплюнул это слово, не может конкурировать с высадкой в открытом грунте! Сами подумайтегде теплицы, которые нужно оборудовать и постоянно поддерживать, а где гектары и гектары земли! Пусть не очень плодородной, но ведь и посадок можно сделать много.
Но вы сказали, что фрукты были невкусные
Потому что они не сумели закончить работу. Может быть, если бы они повозились немного дольше шеф вздохнул. Самое неприятное в этой истории, моя дорогая, что тот мальчик из Оловянного конца совершенно прав. Если их продукт действует не хуже настоящего кофе, а стоит гораздо дешевле, это стало бы настоящим спасением для небогатых студентов и рабочего люда! Но увы, теперь мы сообщим об их хозяйстве, и его прикроют.
Но можем не сообщать неуверенно проговорила я.
Гравий хрустел под моими подошвами, ушибленные о землю колени начали болеть, а рельсы сходились впереди, как то и полагается согласно трехмерной геометрии, и я уже совсем ничего не понимала.
Нонсенс! После того, как мы увидели там генмода? После того, что я подозреваю Златовских в связи с Серебряковым?
А вы уверены, что это был генмод, шеф?
Судя по вашему описанию. Кроме того, я сомневаюсь, что кто-то, кроме генмода, мог бы вас догнать.
Несмотря на усталость и общее неважное самочувствие, редкая похвала от шефа заставила меня почувствовать себя лучше. Конечно, я бы предпочла, чтобы он похвалил мои интеллектуальные качества, ими я горжусь большено ведь и в беге я тренировалась!
Ну, завтра Златовских арестуют, и все будет хорошо, оптимистично заметила я.