Мы сошли с поезда на тихой провинциальной станции. Пахло навозом, стрекотали сверчки, где-то в отдалении глухо лаяла собака. Фонарей было мало, и они едва освещали колдобистую улицу. Несмотря на ранний вечер, народу вокруг не наблюдалось.
А неплохо обустроены окраины нашего разлюбезного города, заметил Василий Васильевич из рюкзака.
Я только что вляпалась в коровью лепешку, поэтому не разделяла его восхищения.
Электричество есть даже в такой глуши, пояснил шеф.
И все же территория товарищества «Золотой бор» находилась на самой окраине деревни. Линия фонарей кончалась у забора. Последний сиротливый фонарь освещал длинные ряды колючей проволоки, натянутые на вертикальных рейках. Его желтый свет блестел на иголках и шишках молоденьких сосенок, высаженных плотным рядом сразу за забором.
Ну, сказал шеф, проверьте, не под током ли проволока.
Не под током, уверенно сказала я. А если и под током, то небольшим. Деревенская детвора здесь наверняка лазает, кто же захочет потом объясняться с родителями в случае чего? Или с полицией?
Логично, согласился шеф. Ну тогда доставайте кусачки.
Это был не первый мой опыт влезания вместе с шефом в сомнительное предприятие. Первый состоялся, когда мне было лет тринадцать; может быть, как-нибудь при случае расскажу. Колючую проволоку я никогда не любила, но довольно неплохо умела ее преодолевать.
Правда, с такими густыми и плотными рядами я столкнулась впервые. Обычно колючую проволоку натягивают одним витком поверх забора. Тогда достаточно просто кинуть сверху плотную куртку или пальто, а потом перепрыгнуть.
В этот раз пришлось повозиться: и кусачками поработать, и пальто пошло в ход. Я так и оставила его висеть на проволоке: сниму на обратном пути. Все равно перелезать еще раз, отцеплять его сейчастолько время терять.
«Если придется бежать второпях, брошу, решила я. Пусть шеф мне новое покупает!»
Пальто все равно было старое, мужского кроя, и мне не нравилось.
Но и внутри, за проволочной оградой, мы с шефом не нашли ничего такого, что стоило бы прятать.
Молодые сосны, лет двух-трех лет от роду, были высажены стройными рядами, как на плантации. В прохладном ночном воздухе они приятно пахли смолой.
Но сосен в окрестностях Необходимска полнотоже мне сокровище! Может быть, эти деревья что-то маскируют? Но что?
Мы прошагали несколько рядов таких сосенок, как вдруг запах смолы сменился запахом кофе. Не сказать, чтобы сильным, однако вполне отчетливым. Я заозиралась, машинально ища взглядом кофейные деревья. Накануне в библиотеке я посмотрела, как они выглядят: такие кустики. Ничего подобноговсе те же самые сосенки, совершенно одинаковые в лунном свете!
Хотя не совсем одинаковые! Если присмотреться, было видно, что у тех, мимо которых мы сейчас шли, иголки отливали красноватым!
Тут же я вспомнила розоватые иглы звездчатых деревьев в мастерской Кунова, куда нам пришлось зайти по прошлому делу.
Анна, поднесите меня к одному из этих деревьев, я его обнюхаю, распорядился шеф из рюкзака.
Я послушалась, а заодно понюхала дерево и сама. Ну да, точно! Запах кофе стал еще четче. Присмотревшись, я разглядела, что аккуратные молодые шишечки на концах еловых веток металлически поблескивали, что не положено добропорядочным шишкам.
Ну вот, сказал шеф довольно. Все и подтвердилось. Незаконные манипуляции с генами!
Откуда вы знаете, что у них нет на это разрешения? удивилась я.
Я-то думала, что мы с шефом наткнемся на склад контрабандной продукции или на тайную химическую лабораторию, в которой мелют кофейные бобы и добавляют в них что-нибудь неудобоваримое. Тогда все было бы понятно. Но если это и правда генетически модифицированные растения, то что в этом плохого? Тогда вся вина, скорее всего, лежит на кофейнях, которые распространяли генетически модифицированный аналог под видом настоящего, а вовсе не на производителях! Ну или, по крайней мере, на тех и других.
Милая моя, да разве Ореховы и другие крупные экспортные компании позволили бы им такое разрешение получить? вздохнул шеф, как будто был слегка во мне разочарован. Не говоря уже о том, насколько в нашем городе в принципе трудно оправдать какие бы то ни было генетические исследования, если только ты не работаешь на Военный флот
«Но ведь они получили разрешение раньше, когда пытались вырастить экзотические фрукты в открытом грунте», хотела сказать я.
И не успела, потому что мы услышали очень спокойный, какой-то неживой голос:
Нарушители, стоять! Выйдите между рядами посадок и поднимите руки над головой!
Меня в этом голосе поразило то, что он был совсем молодым. Почти мальчишеским. Это совсем не вязалось с его безэмоциональностью.
Я быстро сняла рюкзак с плеча, прислонила его к стволу ближайшей генсосенки. Шеф либо затаится, либо сбежит, по обстоятельствам. Сама же я вышла между рядами сосен, как и было сказано.
Охранник стоял напротив меня, метрах в пятидесяти, ноги на ширине плеч. Лунный свет блестел в короткой щетине у него на голове, обрисовывал складки мешковатой одежды. Плечистый и мощный детина. На таком расстоянии и в темноте судить трудно, но я решила, что я ему чуть выше плеча, а по весу хорошо если в половину легче. Это, конечно, проблематично. Но, как говорила мадам Штерн, «у женщины всегда должны быть свои приемы».
В ее случае таким приемом была ядовитая шпилька, приколотая на шляпку. Мне он не подходил: я рассеянна, могу уколоться сама. Тем более мадам Штерн верила, что все девочки в ее заведении должны развивать свои собственные таланты, а не копировать находки старших.
Простите, проговорила я дрожащим голосом. Тут поезд убежал, а я никого не знаю в деревне у вас дырка была в заборе
Нарушитель, поднимите руки над головой, повторил неизвестный тем же ровным механическим голосом.
Он мне с самого начала показался странным, а теперь эта странность только усилилась. Допустим, Златовские окружили свои посадки проволокой, потому что их предприятие и в самом деле незаконное. Допустим, они поставили охрану из тех же соображений, из которых любой фермер охраняет свои посадки.
Но в охране наших садов и огородов ожидаешь увидеть какого-нибудь деда Егора в телогрейке и с ружьем, заряженным солью; в самом лучшем случаескучающих розовощеких молодцов из частного охранного агентства. Этот же выглядел и говорил, как Не знаю, я еще не встречала никого, кто бы выглядел и говорил так же!
И одновременно в нем было что-то знакомое. Нет, не так: я никогда не видела его, не могла вспомнить таких, как он, но откуда-то зналалюди с таким ровным голосом, с такой манерой речи очень, очень опасны! И я не хочу оказаться рядом с ним!
Мои руки сами собой поднялись на уровень ушей.
Над головой, ровно и мертвенно повторил охранник.
Я развернулась на пятках и бросилась бежать. Вот и получу те самые упражнения, на нехватку которых сетовал Василий Васильевич!
Земля под ногами была усеяна хвоей и скользила: рубчатые резиновые подошвы, наверное, забились и не особенно помогали. Но я все равно была уверена, что успею к забору первой. В пансионе для благоразумных девиц и потом, в Школе сыщиков, я всегда побеждала в забегах среди людей. Тем более, меня подгоняла паниканет, взявшаяся непонятно откуда уверенность, что охранник убьет меня, и имени не спросит.
Охранник нагнал меня на половине пути до пролома.
Я чувствовала, как трясется земля, слышала его шаги у меня за спинойи не могла поверить! Чтобы такой тяжелый мужчина мчался так быстро!
Но поверить пришлось, когда он схватил меня сзади за плечо.
К счастью, я смогла вывернутьсяодним из тех точных, быстрых движений, которым научил меня Прохор еще в детстве. Я развернулась на носке, отпрыгнула назад, чтобы встретить врага лицом к лицу, и выхватила из кармана нож, одновременно доставая его из ножен.
Нет, это был не боевой ножя очиниваю им карандаши и иногда подравниваю кисти. Правда, он чуть больше обычного перочинного, и гораздо острее. Но все же не настолько велик и остер, чтобы привлечь чье-то внимание.
Сейчас я очень пожалела, что не попросила у Прохора пистолет тайком от шефа. Мурчалов не одобряет огнестрельного оружия и говорит, что почти всегда можно обойтись без него, но Прохор бы дал.