Саблю им Нате! Да смотрите. Чтоб не заржавела!
Старшой, повернув голову, проводил взглядом ушедших на улицу стражей, потом ткнул кулаком Кирю:
Ворота за ними закрой. На засовец.
Да зачем на засовец-то? лениво поднялся страж. Никакой тать сюда не полезетдураков нет, знают, что сторожим, охраняем.
Тем не менее он все-таки исполнил приказ, краем глаза ревниво наблюдая за игроками. Потом прошелся, едва не споткнувшись о крицу. Сплюнул, присел:
Вот не пойму я, Ондрейчего купец наш железяки эти в этаку даль везет?
То медь, Кирила. Многих денег стоит.
Так она и у нас, на Руси, тоже стоит немало, охранник усмехнулся и хмыкнулкостяшки у игроков легли не так чтобы оченьчетыре на три.
На Руси, Киря, сейчас, сам знаешь, разорЕдигеева татарва мнози земли пожгла, пограбилаи Переяславль с Ростовом, и Городец, и Нижний. Сам Василь-князь в Костроме схоронился-спрятался, а Москва за три тыщи рублев откупилась. Мало кто сейчас добрую цену за любой, хоть бы и нужный, товар даст. Вот все в Орду и едут.
В этот момент в ворота кто-то сильно ударил снаружи. Стражники враз бросили кости, похватав рогатины и сабли.
Тсс!!! налаживая самострел, прошипел старшой.
В ворота снова ударили, к тому ж еще и заругались:
Отворяй, Ондрюш, дождище-то полилливнем!
Тьфу ты, господи Опять им дождь не понравился. Ну, дождетеся у меня
Игроки вновь вернулись к костяшкам, Киря угрюмо опустился было рядом с ними на крицу, а старшой, отложив самострел, приказал отворить ворота:
Все одно их сейчас менять. Эй, игрушитеперь под дождь ваша очередь.
Угу Счас вот, остатний бросочек А ну-ка
Бумм!!!
Едва Киря, управившись с новым засовом, отворил створку ворот, как один из ворвавшихся с улицы ураганом неведомых шильников-татей огрел его дубинкой по башке, да так, что из глаз посыпались искры, а стены вокруг зашатались, поплыли Остальные шпыни хватко приземлили остальных кроме старшоготот мигом схватил самострел, прицелился
Егорша, пасись! предупреждая, закричал Никита Купи Веник.
Вожников сразу ушел вниз, пригнулся, пропуская просвистевшую над головой тяжелую арбалетную стрелу-болт. И, выпрямившись, попытался достать стрелка апперкотом. Не удалось, мужик оказался крученый, прыткийвмиг отскочил назад, швырнув в нападавшего самострел, теперь уже бесполезныйзаряжать-то некогда. Самострел угодил Вожникову в грудь, едва не перешибив ребра, некуда было отпрыгнутьстена, а с другой стороныкрицы.
Ах ты гад!
Стиснув зубы, Егор снова бросился в атаку, не обращая внимания на боль, прыгнул вперед, ударилслева, хук достал-таки паразита в печень! А теперьпрямым в челюсть! Вот та-ак
Стражник, впрочем, вовсе не осел, не отключился, просто отлетел в сторону, стукнулся затылком о стену, однако сознание не потерял, подхватил валявшуюся под ногами рогатину.
Вожников выхватил секиру:
Ах ты так?
Постой, захохотал над ухом Никита. Дай-ка я его его же самострелиной.
Стойте! донесся вдруг громкий крик атамана. Стойте, сказано. Гости к нам, точнейгость заморский.
Ватажники обернулись, с удивлением увидев входившего в амбар новгородского купца Михайлу Острожца.
Ондрей, рогатину положи, войдя, распорядился купец. И вы, он повернулся к Антипу. Отпустите здесь всех.
Отпустить! бросил своим Чугреев.
Смущенно потупясь, с улицы, в сопровождении Окунева Линя и Федьки, вошли давешние стражи со связанными руками.
Этих тож развяжите, приказал атаман.
Да-да, Михайло Острожец покивал, обводя задумчивым взглядом всех. Глухо, с явным сарказмом, хмыкнул: Да уж, и впрямьместа здесь неспокойные.
Потом неожиданно улыбнулся, искоса взглянув на Чугреева:
Двоих здесь оставьпусть караулят.
Ась?
Ну, раз уж я вас нанимаю
Понял! враз оценив ситуацию, Антип повернулся к ватажникам. Федька, Онисим тут нынче сторожьте! Потом смену пришлюдо утра-то всего ничего осталось.
Эй, вои, презрительно щурясь, промолвил стоявший у стены старшойбывший старшой, Ондрей. Саблюку мою не потеряли?
Не потеряли Ее вон тот дядька забрал.
Отдай, а! старшой посмотрел на Микешу Сучка.
Да-да, верни, негромко приказал атаман. Нам чужого не надо.
Сучок молча протянул саблю владельцу.
Кто-то вдруг всхрапнул, словно застоявшаяся без дела лошадь.
Это еще кто? удивленно моргнул Егор.
Все обернулись, ошарашенно глядя на безмятежно храпевшего у дальней стены парня с копной нечесаных светлых волос.
Эй, эй, проснись, а! усевшись на корточки, Ондрей похлопал спящего по щекам. Вставай, говорю, чудо!
Ась? парень наконец-то проснулся, очумело глядя вокруг карими, широко распахнутыми после сна глазами. Что, мне уже на сторожу пора? Моя очередь?
Твоя, твоя, детинушко, не сдержав улыбки, купец кивнул на Онисима Морду и Федьку. Вона, с ними теперь сторожить будешь.
Ага. Ой, а где рогатина-то? Кажись, здеся-от, в уголку, поставил.
Тут уж заржали-захохотали все, а бывший старшой Ондрей, отсмеявшись, сказал:
Ну и горазд же ты спать, Кольша!
Глава 10Драккаринг навстречу солнцу
Слаженно вспенив воду веслами, из-за излучины вырвалось на простор широкой Итиль-реки изящное быстроходное судноузкое, с хищными обводами и искусно вырезанной головой медведя на форштевне. Что-то скомандовал кормчийвосемь пар весел разом поднялись опустились вновь поднялись.
Попробовав послюнявленным пальцем ветер, кормчий махнул рукой:
Мачтуставь!
Четверо средних гребцов встали. Взметнулся к небу серый квадратный парус. Судно сразу рванулось вперед, полетело, взрезая волну острым килем.
Теперь ни за что они нас не догонят! потирая руки, довольно засмеялся сидевший у рулевого весла, рядом с кормчим, Антип. Верно, Микеша?
Старый ватажник, разорившийся своеземец Микеша Сучок, был нынче за кормчего на первой ладьеушкуе; второй, точно такой же восьмивесельный ушкуй едва только выворачивал, выплывал к середине реки, весла его были аккуратно уложены вдоль бортов, судно шло под косым парусомвот взяло круто к ветру, повернулохлопнула крепкая шерстяная ткань. Отразилось солнце в бронях сидевших в ладье воиновкольчуги со стальными вставками, кованные из плоских колец байданы, бахтерцы из продолговатых, налезающих друг на друга пластин, скрепленных кольцами, небольшие круглые шитытарчис большими округлыми умбонами, обитые по краям коваными железными полосами. А кроме тогосабли, шестоперы, секиры, метательные копья-сулицы, самострелы с луками, а на носублестел начищенной бронзой небольшой «тюфячок» пушка. Больше, конечно, для острастки, но все ж, если умеючи прицелиться, мало врагу не покажется! Чужой корабль разнесет в клочья! Ну, по крайней мере, корму или нос, а уж мачту-то снесетпопасть бы только!
С важностью, как и полагается первому помощнику атамана, расположившийся на носу ушкуя Егор нежно, как женщину, погладил пушечку, улыбнулсяпрогресс, он и в Африке прогресс, тем болеездесь, на Итиль-рекеВолге.
Улыбнулся, обернулся, помахал кормчему:
Давай, Кольша, поворачивай!
Кормчийюный, лет шестнадцати-восемнадцати парень с копной светлых, как лен, волос, тот самый любитель поспать (его так и прозвалиКольша Дрема или Кольша Дремов), ловко повернув весло, ткнул пальцем в бок зазевавшегося Федьку:
Шкот тяни, чудо морское!
Кто чудо морское? Я?!
Тянисейчас мачту потеряем!
Эх, поздно сказал! Ветра порыв налетел с утесов, поднял волну, хватанул-закрутил парус Схватился уж и сам Кольша за шкотда поздно. С противным треском мачта переломилась и вместе с парусом тяжело повалилась в воду.
У, как загомонили на первой ладье, заулюлюкали! Как засмеялись, загоготали обидно.
Ах-ха-ха! У-лю-лю! Эй, Егор, ты сам-то купаться собрался?
Кольша, а ты, поди, понырять задумал?
Мачту, мачту ловитеуплывет!
Да и черт с ней, новую срубим, в сердцах ругнулся Вожников. Федькадавай ныряй. Твоя вина!