От такой, пожалуй, и кольчужка не спасла бы, незаметно подойдя сзади, молвил Антип. Знавал я в Хлынове одного мастера, как раз такие наконечники делал. И как-то ходили мы в Орду, на Жукотин, так Ладноть! Чугреев вдруг резко оборвал сам себя и, скосив глаза на Егора, хитро прищурился: Слышь, Егорша, ты потом, как к Белеозеру выведешь, куда?
Хм
Вожников не знал, что и ответитьну, выведет, скорее всего, примерно-то дорогу знал.
МожетБелоозеро все же?
Так я про то и говорю. В Орду ж мы с Борисовичами не пойдем, уж дальше-то они сами.
В Орду
Молодой человек помотал головой, словно отгоняя нахлынувшие нехорошие мысли:
А ты, Антип, куда все меня зовешь-то?
Чугреев осторожно обернулся на допивавших баклажку Борисовичей:
Опосля поговорим, ага? Не для лишних ушей это делодля наших с тобой токмо.
Опосля так опосля, кивнул Егор.
Скоро пурга, однако, опасливо посмотрев в быстро затягивающееся тучами небо, Антип сплюнул в снег. Надо бы в лес свернуть, а, господа мои?
К лесутак к лесу, кивнул Данило Борисович, а его старший братец без лишних слов повернул лыжи к берегу.
Идти стало труднеецеплялся за ноги густой подлесок, колючие еловые лапы царапали руки и лицо, словно бы не пускали куда-то. Небо над могучими соснами и елями клубилось плотными серыми облаками. На глазах становясь ощутимо низким, оно словно бы наваливалось на землю, облепляя все вокруг, как выброшенный из тарелки прокисший кисель. Все зверье в лесу куда-то попряталось, даже птицы с ветки на ветку не перепархивали, то ли люди их испугали, то ли предстоящая непогодь.
Путники уже начали присматривать удобное для остановки местопод какой-нибудь раскидистой елью, как вдруг задул верховой ветер, раскачал вершины деревьев, погнал по небу облакавот уже и появились лазурные разрывы, ипока только на мигпроглянуло солнышко.
А, кажись, пронесет! Иван Борисович с довольной улыбкой перекрестился. Слава те, Господи!
И в самом деле, окружающая обстановка начинала потихоньку радоватьветер разогнал тучи, заголубело небо, засверкало над лесом солнце. Можно было спокойно продолжать путь.
Поразмыслив, беглецы решили выйти к реке с другой стороны, за излучиной, таким образом, срезав, по прикидкам Егора, километра три, а то и больше. Сговорились, ухмыльнулись друг другупошли.
Лес вдруг стал редеть, и лыжи заскользили куда веселее. Вскоре четверка оказалась на большой поляне, в конце которой чернел частокол. Деревня!
Обойдем? опасливо обернулся Чугреев.
Иван Тугой Лук хмыкнул:
Думаю, там нет никого. Ни дымов не видать, ни людей, даже собак не слышно. Да и местные-то охотники нас давно бы заметили.
Да уж, это точно. Брошенная деревенька-то, согласился Данило. Зайдемчего кривулями плутать зря? Может, соль там сыщем или если вдруг снова непогодьзаночуем.
Инда так и поступим. Иван Борисович махнул рукой: Пошли, парни.
Валялись в снегу сорванные с петель ворота, и, как только лыжники миновали их, явственно запахло гарью. Пять засыпанных снегом по крыши изббольшая деревня! амбары ага, вот они и горели-то! Пепел ище!
Направляясь следом за Борисовичами к самой большой избе, Вожников вдруг зацепился лыжей о какое-то бревно.
Наклонился
Господи!
Не бревно это было, а труп! Труп пронзенного стрелой мужчины.
Боже! Боже! Опять эти стрелы, армяки, копья
Дня три назад убили, со знанием дела определил Антип.
А вон еще мертвяк, Данило Борисович указал на крыльцо, на ступеньках которого тоже валялся припорошенный снегом труп, только этот не был поражен стрелою. Несчастного просто зарезали Нет!!! Зарубили мечом или секирой.
Мечом, снова пояснил Чугреев. Вона, удар-то чрез ребро прямо в сердце. Хорошо били, умело. А вот того, глянь, Егоршасекирою.
Молодой человек обернулся и его чуть не вырвало от одного вида разрубленной надвое головы!
Господи значит, все так и есть Уж точносредневековье!
Подошедший сзади Иван Тугой Лук хлопнул Вожникова по плечу:
Ну, че встал, паря? Пойдем, глянем.
Проникающий через распахнутую дверь свет падал на скудную обстановку избы. Сложенный из камней очаг, стол с лавками Нехитрая домашняя утварь: глиняные горшки, деревянные миски, кадушки. В углу стояла рогатина.
Егор и хотел бы, конечно, увидеть хоть какой-нибудь прикнопленный к стеночке календарь с голыми девками, однако в душе понимал уже, что совершенно напрасно надеется
Эвон, под лавкой-то!
Иван Борисович наклонился и вытащил из-под лавки мертвого ребенка! Опять же зарубленногоиз залитой коричневой запекшейся кровью груди торчали белые ребра
Вожников вроде бы никогда не был хлюпиком, но тут не выдержал, и, выбежав на двор, завернул за угол, закряхтелего вырвало.
Очистив желудок, молодой человек еще немного постоял так, согнувшись, и, более-менее придя в себя, вскинул голову. За углом, близ плетня, торчали какие-то пугала почему-то сразу три. Что, птиц так много?
Егор присмотрелся и
Лучше б он этого не делал!
Никакие это были не пугалалюди! Посаженные на кол люди!
Значитправда тупое и дикое средневековье!
Господи-и-и-и!
Здоров ты кричать, Егорша! хмыкнул вышедший из избы Иван Тугой Лук. Думаю, ночевать мы тут не будем, дальше пойдем Ну, чего встал-то? Мертвяков не видал?
К-кто их, интересно и за ч-что заикаясь, промолвил Вожников.
Верно, соседушки, Иван Борисович шумно высморкался. Из-за землицы али из мести. Всяко бывает. Леса! Народ кругом дикий.
Егор сглотнул слюну. А ведь просто все! Взять да поинтересоваться, коли уж они бояре или даже князья.
Иван Бо Еще спросить хочу.
Ну, спрашивай.
Иван Борисыч, вот скажи-ка, а какой сейчас год?
Обычный год, с некоторым удивлением отозвался боярин или князь. Как и прошлый, малость подождливей только.
А лето, лето какое? Ну, от сотворения мира?
От сотворения мира? Иван Борисович ненадолго задумался, зашевелил губами. Тебе зачем надо-то?
Да так
От сотворения мира шесть тысяч девять сотен осьмнадцатый. Ну да, так и естьв березозоле-ветроносе месяце, по-греческив мартекак раз Новый год и начался.
Шесть тысяч девятьсот восемнадцатый обалдело повторил Егор Это ж это ж
Глава 4Шесть тысяч девятьсот восемнадцатый
Шесть тысяч девятьсот восемнадцатый год Однако
Уже на реке, осмысливая увиденное и услышанное, молодой человек принялся вычислять более привычную датухоть как-то призвать мозги к порядку. Да и отвлечься безжалостно зарубленный ребенок, мертвые на кольях Жуть!
Итак раз год начинался в мартепо крестьянскому календарю, не по церковному, значит, нужно отнять от числа сотворения мира пять тысяч пятьсот восемь лет илив случае с мартовским годомпять тысяч пятьсот семь. Ну дагод новый как раз только что начался, а старыйнашс января Значит, значитсейчас у них на дворе тысяча четыреста девятый год! Апрель, если точнее. Ну да, ну дато-то Борисычи все Едигея вспоминали И кто у нас сейчас правит? В Москве нет, не Дмитрий Донской, тот уже умер Агасын его, Василий Дмитриевич у которого с Борисовичами какие-то разборки. Значит, Борисычи тоже какие-нибудь князья, а не простые бояре.
Господи-и-и-и Пятнадцатый век! Самое его начало. Да разве может такое быть? Сложно представить, а ведь естьвот оно! Вот она, баня, попарился, блин Вот онипрорубь и зельеводица заговоренная Левонтихи-бабки. Ой, а может, не зря все же колдуний казнили, как вот эту волхвицу? Точно, бабка подсуропила, зельем своим точнее, уж тогда не бабка, а он сам, Егор Вожников, виновник всех своих бед. Он же хотел снадобье, хотел всякую пакость предвидетьвот и предвидел теперь. Только не у себя, а Черт побери! Левонтиха-то честно про грозу предупреждала, мол, не нужно в грозу-то, нельзя! Егор тогда не внялкакая, блин, в марте гроза-то? А ведь была гроза! И молниявот теперь-то он вспомнилблеснула! Может, от этого и случилось все? А как же как же теперь назад? Опять в прорубь нырять? А снадобье, воду волшебную? Ее-то откуда взять, с собой-то не прихватил ничегозанырнул в чужой мир голым! В буквальном смысле слова занырнул.