Что вы передо мной руки по швам, будто я генерал?.. Вас просят в школьный отдел. А себе сказала: «И по глазам, и по лицу настоящий цыган, только бы кнут в руки».
Северьянов, не глядя на девушку, молча и твердо прошагал мимо нее. Переступив порог двери, обернулся, бросил с растерянной улыбкой:
Спасибо!
В кабинете заведующего школьным отделом за большим письменным столом, застланным красным сукном, сидели самые знаменитые тогда в Н-ском уезде земские деятели. На председательском месте возвышался Дьяконов, учитель гимназии, математик, он же лидер местной кадетской организации, заведующий школьным отделом земской управы. Перед ним возле столаГедеонов, преподаватель шестиклассного городского училища, пока еще не определивший четко свою политическую линию. У стола сбоку сердито кусал губы Баринов, старый земец, сочувствующий эсерам, член президиума губернской земской управы, бывший учитель Северьянова, его земляк и дальний родственник.
Умное сухое лицо кадета, с тонкими преждевременными морщинами, носило отпечаток жестокости, очень плохо сочетавшейся с его вкрадчивыми и мягкими манерами.
В пытливых веселых глазах Гедеонова через стекла пенсне светилось любопытство и глубоко затаенная хитрая улыбка. Он спокойно курил папироску и пристально всматривался в Северьянова.
Баринов выглядел так, будто его только что чем-то обидели. Действительно, он выдержал сейчас бой с Дьяконовым, который категорически возражал против назначения Северьянова на должность учителя.
И Дьяконов и Гедеонов были спокойны. Баринов волновался. Он один знал, что Северьянов, заподозренный в поджоге гумна местного попа, был исключен из четвертого класса высшего начального училища Подозревали же его в этом потому, что незадолго до пожара поп поставил ему «кол» после ответов на вопросы о «предопределении» божьем. Отец Петр вообще считал Северьянова еретиком и не любил особенно за то, что тот своими вопросами на уроках закона божия часто ставил законоучителя в тупик, заставлял краснеть перед всем классом. Северьянову приписывали также и то, что он будто бы запустил коркой хлеба в лысую голову законоучителя, когда тот, наклонившись над журналом, выбирал, кого бы ему вызвать к доске И вот теперь этот «еретик» предстал перед школьным начальством.
Дьяконов, щуря глаза и как-то странно вытягивая шею, вежливо предложил Северьянову сесть. Зловещий блеск его стекляшек пенсне не обещал ничего доброго. После небольшой паузы Баринов сердито и в то же время как бы в шутку выговорил:
Ну, большевик, армию разложил, теперь учительство разлагать приехал?
Армия разбегается не по вине большевиков, резко возразил Северьянов, глядя в сторону, на кипы новеньких пахучих букварей, разрезных азбук и ученических тетрадей, лежавших стопками у стены. Солдаты не хотят воевать за Дарданеллы.
«Не хотят воевать»? передразнил Баринов. А по дорогам грабят?
Гедеонов легким движением прикоснулся папироской к краю пепельницы, сбивая нагар.
Вы, Алексей Васильевич, совершенно правы: в лесных волостях дезертиры ни пешего, ни конного не пропускают, не обшарив их карманы.
«Не дадите работы в школе, устроюсь на шпагатку кочегаром!»решил Северьянов, чувствуя, что вершители его судьбы срывают на нем свою злобу к большевикам, которых все эсеры, кадеты и меньшевики обвиняли в развале армии и дезертирстве.
Баринов, покусав губы, опять устремил обиженные глаза на бывшего своего ученика:
Как тебе разрешили в армии держать экзамен на звание учителя?
Северьянов пожал плечами.
Нужны были прапорщики, вот и разрешили.
Отчего же ты не стал прапорщиком?
Умные люди отсоветовали.
Ну, слава богу, хоть в армии научили тебя умных людей слушать.
Умных людей я всегда слушаю, Алексей Васильевич.
Дьяконов со скрытой неприязнью смотрел на Северьянова, на его сапоги на толстых подметках. «Вот такие недоучки теперь валом валят к большевикам». Гедеонов шмыгнул носом и протянул руку с выкуренной папироской к пепельнице: «Где он добыл этот перстень с головой немецкого черта?»
Говорят, вкрадчиво и сладко начал Дьяконов, до призыва в армию вы бродяжничали?
Бродяжничал.
И долго?
Около года.
М-м А на какие средства существовали?
От случая к случаю работал: косил у богачей, крючничал на пристанях, глину месил у печников, был кочегаром.
А воровать не приходилось?
Съестноеда, после голодовки. Северьянов смутился вдруг и добавил:У богачей.
А убивать?
Нет.
А могли бы?
Тогдане знаю, а теперь Я двухгодичную практику прошел по этой специальности.
М-да Биография у вас очень интересная. Вы, конечно, не сомневаетесь в моем к вам доброжелательстве?
Очень сомневаюсь.
Напрасно. Мне нравится ваше честное признание, и вы мне нравитесь. У вас открытые, смелые глаза.
Северьянов с терпеливой досадой слушал и думал: «Беззубая у тебя лесть, кадетик, человека с костями съешь».
Мне очень жаль, продолжал Дьяконов, что я не могу вас ничем порадовать. У нас кипа заявлений окончивших гимназию с золотыми медалями, и лежат без движения: нет вакантных мест.
Если бы я кончил гимназию, уставил Северьянов черные большие зрачки в лицо Дьяконову, я бы не пошел просить у вас место учителя.
Вот как? показал мокрые хрящеватые ноздри кадет и, мягко махнув над столом ладонями, с пристальным любопытством всмотрелся в Северьянова. А чем бы вы занимались тогда?
Я бы пошел в университет доучиваться. И себе сказал: «Из носа течет, а говорит свысока». Северьянов считал чванство самым контрреволюционным признаком в человеке.
А я полагаю, вмешался Баринов, не дело нам Северьянова стричь под одну гребенку с барышнями. Он как-никак, а защищал родину, два тяжелых ранения имеет
И ваш родственник? бросил, как палку в колеса, кадет. Баринов, вздрогнув, притих.
Кровное родство, шмыгнул носом и развалился на своем кресле Гедеонов, при известных обстоятельствах ни к чему не обязывает: общая колыбель детства создает лишь одинаковые привязанности и привычки. Настоящее же родствов единстве убеждений, приобретенных длительной совместной борьбой и жертвами во имя высоких общих идеалов.
Говоря это, Гедеонов с достоинством помахивал пенсне на шнурке. Дьяконов тихо наклонился над столом и каким-то робким фальцетом пропел:
Если в нервах и крови не утрачено накопленное предками, то кровь крепче всего соединяет людей.
«Нашли время, чертовы куклы, философию разводить! с нетерпением подумал Северьянов. Кончайте поскорей волынку с моим заявлением! Стиснув зубы почти до скрипа, скользнул злым взглядом по восковому длинному носу Дьяконова:У этого кадета глаза за носом ничего не видят».
А Дьяконов в эту минуту, казалось, совсем забыл о присутствии Северьянова и перебирал уже какие-то бумаги на столе.
Я предлагаю, выговорил твердо Баринов, назначить Северьянова в Пустую Копань. Пусть там в лесной глуши медведям да дезертирам свою большевистскую программу разъясняет.
Дьяконов с ядовитым умилением сузил сухие глаза:
В Пустую Копань? Но туда уже намечена кандидатура.
Эта ваша кандидатура совсем не имеет специального образования.
Дьяконов глянул на Северьянова опять из-под стекол пенсне:
Прошу вас на минутку оставить нас.
Когда Северьянов вышел, кадет привстал и положил костлявые ладони на стол.
Вы настаиваете?
Совершенно категорически.
Кроме родства, какими мотивами располагаете?
Северьянов имеет хотя и экстерное, но специальное образование. И повторяю: он фронтовик, дважды тяжело ранен.
Вытянув из острых плеч худую тонкую шею, кадет пропел с поклоном:
Нам нужно обучать людей грамоте, а не стрельбе из пушек. И мягко Гедеонову:Ваше мнение?
В Пустую Копань можно, пожалуй, назначить.
Гм-гм что ж, раз большинство «за»подчиняюсь большинству.
Гедеонов быстро встал, вышел в коридор. Лукаво улыбаясь, предложил Северьянову зайти в кабинет. Когда Северьянов проходил мимо, сказал ему тихо: