Вот оно что. Оказывается, «виллисы» увозят толпами богомольцев и паломников из Кашана, а бедного Аббаса-ага оставляют наедине со святым Ибрахимом. Попечитель говорил сущую правду. В глубине двора святилища сестра, мать и дочь Аббаса-ага сучили пряжу. За один килограмм шерсти, который они обрабатывали в течение пятнадцати дней, выручали всего двадцать пять риалов.
«Видите, сказал Аббас-ага, мы, приверженцы святого Ибрахима, так бедны, что вынуждены сучить пряжу и лишь этим зарабатывать на хлеб».
Аббас-ага, видимо, привык фотографироваться с туристами. Он живо приказал женщинам сесть перед объективом с прялкамите ничуть не противились. Посередине двора на веревках было развешано выстиранное белье. Шальвары и чадры, сушившиеся на солнце, были сшиты из очень грубой ткани. Женщины до полудня, наверное, мучились со стиркой и сейчас вконец выбились из сил. Поэтому они равнодушно сидели перед фотоаппаратом. Мы взглянули на белье и подумали: отчего это в маленьких городках, деревнях и селах, где бедность всего сильнее, на женскую одежду идет больше материи? Шальвары и чадры длиннее и толще. А ближе к большим городам, где средний уровень доходов населения выше, на женскую одежду идет все меньше и меньше ткани. Все части женского туалетатрусики, бюстгальтеры, платьякороче, легче и прозрачнее воды. Мы снова взглянули на веревку с бельем. Может, обнаружится здесь особый товар, который галантерейщики называют «раковиной для жемчуга», трусы? Нет. Кроме нескольких пар длинных шальвар из грубой йездской саржи черного цвета, мы так ничего и не увидали и побрели к голубятне. Если в святилище нет паломников, которые устраивали бы трапезы и выбрасывали остатки еды птицам, а тут еще и засуха, оголяющая поля, откуда взяться голубям? Голубятня была пуста
Что же осталось у нас в памяти от этого места? Запомнился длинный заброшенный остов голубятни, четыре больших и малых минарета святилища да пара чрезвычайно проницательных, всевидящих глаз Аббаса-ага
Если в эти края попасть еще через полстолетия, то жизнь здесь останется все такой же, как и прежде. Поэтому нет резона волноваться из-за упущенных или незамеченных деталей быта здешнего населения. Вряд ли что-либо канет в вечность в ближайшее время. Жизнь тут течет медленно и тихо, а солнце выжигает всякую тягу к подвижности и беспокойству. Уж лучше пощедрее отблагодарить Аббас-ага, а взамен захватить с собой его молитву о благополучии
* * *
Расположенное у входа на кашанский базар кафе «Ширин» обслуживало посетителей не очень-то быстро: нам пришлось постоять в очереди. Оказывается, все служащие кафе отправились в Мосаллу, остался всего один официант. Большинство посетителей этого кафе состояло из тех, кто также собирался в Моссалу и перед поездкой спешил пообедать. В зале и вокруг кафе было полным-полно шоферни, владельцев «виллисов».
Празднование аль-Фетра, по всем официальным и неофициальным календарям Ирана, в этом году падало на 19 марта. Поэтому волей-неволей нам пришлось посетить кафе «Ширин» накануне, то есть 18 марта, чтобы подкрепиться в дорогу.
Не совсем удобно было нарушать пост из-за одного дня. Слегка стесняясь, мы заказали челоу-кебаб и вскоре резво принялись за еду. Вдруг по соседству с нами уселся молодой мулла и без малейшего замешательства тоже заказал себе порцию челоу-кебаба. Наверное, он приехал сюда издалека и не собирался здесь задерживаться. Тем не менее, дивясь столь нескромному поступку муллы, мы неодобрительно покосились в его сторону, так как знали чрезвычайную набожность слуг аллаха, их упорство в соблюдении норм внешнего поведения правоверных мусульман.
Он понял по нашим взглядам, что здесь какое-то недоразумение, не вытерпел и, повернувшись к нам, дипломатично заметил: «Час тому назад сообщили из Кума, что показался месяц, значит, пост окончен и начался праздник Фетр». После этого бедняга с таким аппетитом начал уплетать челоу-кебаб, что нам стало его жалко.
Вот уж действительно, как тесна связь между судьбой человеческого желудка и нахмуренным ликом луны! Что поделаешь?! До сих пор многие в Иране высчитывают ход луны по орбите. Но лунный год идет по пятам за солнечным и тянет следом за собой весь иранский народ. Во многих иранских семьях глава семьи получает жалованье на службе по солнечному календарю, а рассчитывается с прислугой, роузе-ханом, продавцом мылалоточником, бродячим бакалейщиком по лунному. Итак, полжизни иранского народа находится под залогом солнечного календаря, а другая половинапод залогом лунного. Эта путаница порождает такую неразбериху в общественной жизни, что только правительственными циркулярами и воззваниями можно предотвратить смуту и беспорядки.
Мы тоже радовались наступлению праздника аль-Фетр. С его приходом несколько разрядилась бы тяжелая атмосфера поста, слегка улеглись бы народные страдания и все помыслы людей сосредоточились бы вокруг пищи.
В кафе «Ширин» царило радостное оживление, подогреваемое жаркими песнями Марзийе. Жизнь казалась лучше. Мы беззаботно глазели по сторонам, рассматривая убранство кафе. По стенам были развешаны рекламы пепси-колы, изображения крестоносцев и портрет святой девы Марии с ее воинственными грудями. Стены украшали также портреты бородачей, висевших плечом к плечу. Без слов ясно, что среди таких красот и веселья посетителю нет никакого дела до качества мяса, его сорта и возраста. Клиента совершенно не интересует, какому животному принадлежит это наитвердейшее мясо, тем более что ко многим посетителям нивесть откуда подкрадывается дремота и заволакивает все пеленой.
А дремать было некогда
Огромная толпа мусульман Кашана собралась у своего излюбленного святилищагробницы Хабиба ибн Мусы. Мы тоже решили сойти за местных верующих и отправились туда же. Надо сказать, что кашанцы раз и навсегда назвали это святилище «местом поклонения Хабибу ибн Мусе». Если спросить у жителя Кашана, как пройти к Хабибу ибн Мусе, он начнет чесать в затылке, а потом нерешительно протянет: «Вам, наверное, надо к месту поклонения Хабибу ибн Мусе?» Только постовой, стоявший неподалеку, сразу сообразил, что мы нездешние. Без лишних разговоров и путаных советов он молча повел нас по улицам и переулкам, проводил до самых ворот святилища и исчез. Мы остановились в нерешительности перед входом в огромный двор. На площади перед гробницей святого скопилось несметное количество правоверных мусульман. Мы сразу вспомнили печальный случай из истории с майором Имбри, и сердца наши затрепетали от страха. Ну разве можно было до зубов вооруженными фотоаппаратами, инструментами, походным снаряжением да вдобавок еще этим проклятым треножником являться к толпе подозрительно косящихся на вас мусульман у гробницы святого? Особенно в первый день праздника аль-Фетр.
Во дворе перед гробницей люди уже расстилали ковры, разжигали и кипятили самовары, расставляли рядами тарелки со сладостями и фруктами. Они намеревались со спокойной душой и совестью приступить к свершению важнейшего религиозного обряда. А тут появляются какие-то посторонние люди в неподходящих к этому случаю вызывающе ярких костюмах и желают их фотографировать. Да, это была непростительная глупость с нашей стороны. Но что поделаешь?
Еще по дороге сюда нас окружила с гиканьем, топотом и толкотней ватага уличных и базарных мальчишек. Они неотступно следовали за нами и взяли нас в плотное кольцо возле крытого входа во двор святилища. Как вы понимаете, этого было вполне достаточно, чтобы мы были замечены всеми, кто находился во дворе. На нас воззрились сотни глаз. Путь к отступлению был отрезан.
Страх ведь тоже имеет свои особенности. Пожалуй, он посложнее храбрости. Не так прост и примитивен. Внешне страх выражается довольно ясно, но внутренне он побуждает человека к тысяче хитростей и ухищрений. Страх диктует быстрые решения, заставляет избегать тупиков и толкает человека в наступление, когда некуда отступать. Вот и здесь страх наградил нас таким подзатыльником, что мы, не успев опомниться, очутились прямо на самой середине двора святилища.