Это значит, что у нашего участкового есть свои мотивы принимать участие в расследовании. О чем, собственно, мы и так догадывались. Жаль, нет никаких намёков: что это за мотивы. А еще это значит, что полностью доверять мы можем только друг другу.
Игнат смотрел мне в глаза и хмурился. А потом вдруг произнес:
Спасибо, что была со мной сегодня. Мне впервые после посещения кладбища не хочется напиться до бессознательного состояния. Между прочим, раньше я не раз так делал.
Мое сердце застучало быстрее, а рука сама потянулась к его ладони. Мне так захотелось переплести наши пальцы, ощутить его тепло, прижаться к нему. Видимо, мое лицо выдало мои желания. Игнат замер и не отрываясь смотрел на меня, но сам не двигался. Я видела, что ему нелегко. Что он заставляет себя держаться, стараясь выполнить данное мне обещание. И остановила себясвоими порывами я лишь дарила ему мучительную надежду. Вот только мне самой все труднее сдерживать эти порывы. И если быть честной, никаким материнским инстинктом тут давно уже не пахнет. Взгляд Игната сразу потух, он поморщился и отвел глаза.
* * *
Когда Игнат ушёл к себе, я убрала посуду и опустилась на диван. Мне нужно было определиться, как вести себя с участковым. Я не понимала, стоит ли рассказывать ему о том, что произошло на кладбище, и, особенно, о моих догадках. Если Павлу Васильевичу есть что скрывать, это может его насторожить. С другой стороны, если не задавать вопросы, из него вообще ничего не вытянешь. Бумаги отца он мне так и не показал, да и вряд ли когда-нибудь покажет. И точно не признается, зачем так часто приходил к нему перед смертью. И как мне тогда докопаться до правды?
Так ничего и не надумав, я открыла ноутбук. Сначала посмотрела новости, но ничего особо ужасного не увидела. Мое настоящее имя упоминалось в них все реже, что хоть немного радовало. Потом зашла в одну очень популярную соцсеть и нашла нужную мне страницу. Внимательно ее изучив, облегченно вздохнула. Судя по всему, время у меня еще есть. Я старательно заставляла себя не думать о том, что это лишь небольшая отсрочка перед неизбежным. А дальше я открыла файл с очередным заказом и принялась за работу.
Через полтора часа я закончила, отодвинула ноутбук, потянулась и решила сходить прогуляться, а заодно заглянуть в магазин. Перед выходом на улицу, как обычно, спрятала волосы под бейсболкой, захватила рюкзак и шагнула к двери. После того как широко распространилась придуманная мной легенда об известной писательнице, окружающие стали проявлять ко мне заметно больше интереса. На улице я постоянно сталкивалась с любопытными взглядами. Часть прохожих теперь преувеличенно любезно со мной здоровалась. Правда, завистливых и настороженных взглядов тоже прибавилось.
Но в этот раз в магазине кое с чем я столкнулась впервые. Люди от меня пока еще не шарахались, как это было с Игнатом. Но явно враждебный ропот за спиной я уловила. И резко обернулась. Врагов все же желательно знать в лицо. Впрочем, небольшая компания женщин в возрасте и пожилых мужчин дружно отвела глаза и попыталась изобразить безразличный вид. Лишь один из мужчин продолжал пристально смотреть на меня. И его взгляд отнюдь не навевал приятных чувств. Я не догадывалась, кто это был, и с досадой подумала, что до сих пор не знаю, как выглядят родственники Любы. Стоит исправить этот пробел. На мой взгляд, только у них была причина испытывать столь сильные эмоции от моей затеи с книгой.
Когда я уже шла обратно к дому, услышала шум догоняющей меня машины. Поравнявшись со мной, она остановилась. Я обернулась. Как оказалось, это был вездесущий Павел Васильевич. Он открыл окно, поздоровался и предложил:
Садитесь, подвезу. Как раз к вам еду. Есть, что обсудить.
Я положила сумки на заднее сиденье, а сама устроилась рядом с водителем и спросила:
Где-нибудь можно найти фотографии отца и дяди Любы? Хочу знать, к кому из милых соседей не стоит поворачиваться спиной.
А что, уже были прецеденты, поинтересовался мой спутник.
Пока обошлось только взглядами, ответила я.
Думаю, это только пока, успокоил меня участковый. Фотографии поищу, а описать внешность могу и сейчас, он подробно назвал все приметы обоих мужчин, словно зачитывал на них досье. И я сходу опознала дядю Любы в человеке, который несколько минут назад сверлил меня взглядом в магазине.
Припарковавшись у дома, участковый помог мне занести продукты, и пока я раскладывала их по полкам, делился новостями.
Все ваши задания я выполнил. Начну с отца Олега. Когда исчезла Люба, он был на свободе. Года через два еще раз сел, снова за разбой. Сейчас уже вышел.
И где он на данный момент зарегистрирован? Это же есть в базе?
Зарегистрирован далеко отсюда. Но там не появляется. Где находится, неизвестно.
Понятно, вздохнула я. Что еще?
Физкультурника я тоже пробил, ответил собеседник. Здесь все чисто. Никакого криминала за ним не числится. Женат, есть дети. Все так же работает в школе. Только уже в другой. Я осторожно проявил интерес: отзываются о нем хорошо. А главное, у них никто не пропадал, я лишь кивнула, и Павел Васильевич продолжил свой отчет:И последнее, сторожа я тоже нашел. Вот его данные и адрес, он выложил на стол листок бумаги. Потом взглянул на меня и произнес:Теперь, когда я выполнил ваши просьбы, можете наконец объяснить, зачем вам все эти люди? С физруком я хоть что-то понял: они с Любой ссорились. А уголовник вам чем приглянулся? У него даже статьи для маньяка или любителя несовершеннолетних неподходящие. Или тот же сторож? Ему вообще лет шестьдесят тогда было.
Что касается отца Олега, ваша учительница упоминала, что он приезжал сюда, когда сын учился в старших классах.
И что из этого следует? недоуменно отозвался собеседник
Помните, я выдвигала версию, что Люба стала свидетельницей другого преступления?
Помню. Только я ведь уже говорил, никаких других преступлений не было.
Если полиция ничего не знает, это еще не значит, что их не было, резонно заметила я.
Ну, допустим, поморщившись, ответил участковый. Как вы тогда надеетесь понять, что это за преступление, если о нем никто не знает?
Там посмотрим. Просто эту информацию стоит проверить.
Хорошо, тяжело вздохнул Павел Васильевич. А сторож тут причем?
Дело в том, что ночью после выпускного кто-то влез в его комнату в школе.
Откуда вы знаете? В деле таких сведений нет.
Ваша учительница рассказала. Из комнаты ничего не взяли, и в школе посчитали, что говорить не о чем.
Так раз ничего не взяли, какой в этом для нас интерес?
Может, и никакого, пожала я плечами. Но поговорить со сторожем надо.
Понятно, усмехнулся участковый. Пока что мое мнение о дилетантах вы полностью оправдываете, и добавил:К Михалычу я лучше сам вас отвезу. Он уже в возрасте и не поймет, чего вы от него хотите. Можем выбраться туда завтра.
Хорошо, спасибо! поблагодарила я, решив никак не реагировать на слова о дилетантах. Пусть думает, что хочет, лишь бы только мне помогал.
Дальше я собиралась перейти к более сложным вопросам. Но для начала сварила нам кофе, приготовила бутерброды и пригласила гостя за стол. А когда он перекусил и расслабился, рассказала о посещении кладбища и о том, в каком виде мы нашли могилу матери Игната. Мне было интересно, знает ли он что-нибудь об этом вандализме. Удивленным участковый не выглядел. Скорее, раздосадованным.
Черт, значит, опять началось? Я это уже видел, там недалеко могила моего отца. Беседовал потом и с батюшкой, что отвечает за кладбище, и с местным участковым. Пригородуже не мой участок. Они обещали проследить. Когда в последний раз приезжал, все было нормально. Хорошо, навещу их еще раз. Напомню про обязанности.
Спасибо! кивнула я и заметила:Пакостить умершимредкая мерзость. Помолчала немного и все же решилась задать вопрос:Я хотела у вас узнать: обстоятельства смерти матери Игната проверялись? Вскрытие делали?
Павел Васильевич явно напрягся и удивленно взглянул на меня.
Позвольте узнать, с чего вдруг вас это интересует?
Сначала ответьте на мой вопрос, потом я отвечу на ваш.
Любопытно, приподнял бровь собеседник. Ну хорошо. В свете всех обстоятельств отец был очень обеспокоен этой смертью. Поэтому проявил упорство и уговорил Игната сделать вскрытие. А также пригласил двух экспертов. Могу с абсолютной уверенностью сказать, что женщина умерла сама, без помощи со стороны. Теперь ваша очередь, усмехнулся он.