Завтра годовщина смерти матери, и я сразу поняла, в чем причина его мрачного настроения.
Поедешь на кладбище?
Поеду, ответил он очень странным, будто неживым, голосом. Еле сдержав дрожь от его тона, я спросила:
Можно мне с тобой?
Игнат резко поднял глаза, и в них вдруг промелькнуло облегчение. А я почему-то опять испугалась. Дальше мы договорились о времени поездки. Решили не тянуть и отправиться на кладбище прямо с утра. Потом выпили чай, и Игнат ушел к себе.
* * *
На следующий день к девяти часам, как и договаривались, я была готова и ждала на скамейке у дома. Приблудная кошка сразу же прибежала и устроилась у моих ног. В последнее время почти все дни она проводила у меня в саду, лишь иногда убегая по своим важным кошачьим делам. А еще охотно давала себя гладить. Вот только не любила, когда ее брали на руки. Предпочитала лежать где-нибудь рядом со мной, но не на коленях.
Вскоре я услышала, как открываются соседние ворота, и вышла на улицу. Игнат как раз вывозил машину из гаража. Я подошла ближе и увидела его очень мрачное, отрешенное лицо. Он кивком поздоровался со мной, я забралась на сиденье рядом с ним, и мы поехали.
Дорога заняла не больше двадцати минут, и все это время мой спутник не произнес ни слова. Я очень хорошо ощущала напряжение, исходящее от него. Это было немного странно. Все-таки после смерти его матери прошло уже много лет. Неужели он до сих пор не примирился с этим, раз каждая поездка на кладбище вызывает у него такие эмоции.
Мы остановились на стоянке. Вокруг было пусто, ни машин, ни людей, даже привычных бабушек с цветами еще не наблюдалось. Впрочем, я привезла с собой цветы, которые успела с утра нарвать в саду. Игнат тоже достал с заднего сиденья большой букет и передал мне. А сам стал выгружать из багажника лопату, грабли, веник и пакет с вещами. А еще пятилитровую бутыль с водой. Я даже удивилась, зачем такие серьезные приготовления. Думала, мы просто положим цветы и немного постоим у могилы.
Захлопнув багажник, Игнат посмотрел на меня и вдруг спросил:
У тебя же крепкие нервы?
Этот вопрос, заданный перед воротами кладбища, вызвал у меня совсем уж мрачные предчувствия. Я даже не знала, что ответить, лишь неуверенно кивнула. Мой спутник глубоко вздохнул, словно собирался с силами, и пошел вперед. Я двинулась за ним. Мы шли по дорожке мимо стройных рядов все дальше и дальше, в самую глубину. Все могилы располагались достаточно близко друг к другу. А однав стороне, на приличном расстоянии от остальных. К ней мы и подошли.
Первое, что бросилось мне в глаза: внутри оградки было очень много мусора, как будто здесь годами не убирались. Но потом я заметила осколки цветного стекла, судя по всему, лампадки, фантики от шоколадок и конфет, смятые баночки газировки и втоптанные в песок переломанные стебли цветов. И поняла, что все это было оставлено здесь специально. А дальше я подняла голову и похолодела.
Черный мраморный памятник был весь залит то ли краской, то ли чем-то еще. А под фотографией висел приклеенный скотчем кусок картона. На нем неровными буквами было написано: "Ответишь за сына в аду". Я почувствовала, как почва уходит из-под моих ног, и с ужасом взглянула на своего спутника. В эту минуту мне показалось, что ничего страшнее этой чудовищной надписи и лица Игната, смотрящего на нее, я в своей жизни не видела. Меня вдруг затошнило. Я прижала руку ко рту и бросилась к растущим чуть подальше у забора кустам.
Мой желудок вывернуло наизнанку. Какое-то время я приходила в себя, прислонившись к ограде и стараясь отдышаться. Потом пригладила волосы и медленно вернулась к Игнату. Он молча достал из пакета бутылочку с питьевой водой и подал мне. Я несколько раз прополоскала рот и сделала пару глотков. И заметила, что проклятой картонки на памятнике уже нет. Зато у оградки лежал большой мусорный пакет, а Игнат держал в руках грабли.
Не задавая вопросов и вообще ничего не говоря, я зашла внутрь и принялась за уборку. Мы вместе с Игнатом собирали многочисленный мусор и осколки, оттирали памятник и фотографию. Потом ровняли песок, поставили и зажгли новую лампадку. И уже в последнюю очередь положили цветы.
А дальше еще минут двадцать просто стояли рядом и смотрели на преобразившуюся могилу. Я внимательно разглядывала фотографию женщины, даты под ней, небольшую эпитафию в самом низу. А потом не выдержала, наплевала на все и прижалась к Игнату, обняв его за талию. Поколебавшись немного, он осторожно обхватил меня за плечо.
Потом также молча мы собрали вещи и пошли к выходу. Но пройдя несколько метров, мой спутник снова остановился еще у одной могилы. Выглядела она обычно, чисто и аккуратно. За ней явно ухаживали. Я изучила фотографию мужчины, перевела взгляд на надпись под ней и увидела знакомую фамилию. И сразу поняла, что здесь похоронен отец Павла Васильевича, то есть бывший участковый. Игнат простоял тут несколько минут и двинулся дальше.
И только когда мы уже сели в машину, загрузив в багажник весь инвентарь и выбросив мусор в специальный контейнер, повернулся ко мне и наконец заговорил:
Мне очень жаль. Я не знал, что это так на тебя подействует. Прости меня. Не надо было тебя сюда привозить.
Не извиняйся, покачала я головой. Ты ни в чем не виноват. И я рада, что была рядом с тобой.
Мы поехали домой. Я сидела молча и, борясь с нервной дрожью, вспоминала все, что увидела. Лица на фотографиях, памятники, надписи и печальные даты. И вот здесь почувствовала тревогу, словно что-то пыталось пробиться в мое сознание. Я усиленно напрягала голову, но озарение не наступало. И уже почти рядом с домом меня наконец осенило. Я резко повернулась к Игнату и даже схватила его за рукав.
Подожди! Получается, участковый умер всего через полгода после твоей мамы? Полгода Ну да, конечно! Алевтина Егоровна говорила: он запил за полгода до смерти и очень быстро спился. Это очень странное совпадение. Точнее, это не может быть просто совпадением!
Поскольку мы как раз приехали к моему дому, Игнат припарковался у ворот и повернулся ко мне.
Ничего не понимаю. Почему ты так взволновалась? Что случилось?
Ну как же! Смотри: участковый запил сразу после смерти твой матери. Значит, эти события связаны!
Что ты имеешь в виду?
Возможно, он что-то знал о ее смерти, выдала я первое пришедшее мне на ум предположение.
Игнат побледнел и уставился на меня. Потом медленно качнул головой.
Мама умерла от естественных причин. Ну пусть не совсем естественных, поправился он. Ее, можно сказать, довели до сердечного приступа. Но все же это не убийство, не криминал. Тогда что такого мог узнать участковый?
Понятия не имею, но это точно очень важно!
Чтобы продолжить разговор, мы пошли ко мне домой. Но сначала я переоделась, тщательно вымыла руки и почистила зубы. Потом отправилась на кухню и занялась обедом. Накрывала на стол и напряженно размышляла. Игнат сидел за столом и тоже что-то обдумывал.
Закончив с приготовлениями, я разложила еду по тарелкам, опустилась на стул, но есть не спешила. Меня посетила очередная интересная мысль. Я тут же поделилась с Игнатом.
Помнишь, ты говорил, что участковый часто заходил к вам домой и беседовал с твоей мамой?
Ну да, помню, кивнул собеседник.
А что, если это были не просто дежурные беседы? Может, они обсуждали что-то конкретное?
Хочешь сказать, у них была какая-то версия, связанная с Любой?
Не уверена насчет Любы, задумчиво пробормотала я.
Думаешь, в то время для нас существовало хоть что-нибудь важнее ее исчезновения? усомнился Игнат. Я лишь молча пожала плечами. Тогда он сам продолжил:Хорошо, допустим, ты права, и у них была какая-то тайна. Почему после смерти мамы участковый не рассказал о ней еще кому-нибудь, не продолжил с ней работать, а просто запил?
Не знаю, покачала я головой. Попробуй вспомнить, вдруг перед смертью к нему стал кто-то чаще, чем обычно, заходить?
Когда он начал пить, к нему вообще перестали приходить. Я видел только сына.
Павла Васильевича? насторожилась я. А он и раньше приходил или только в последнее время?
Игнат задумался, потом с тревогой взглянул на меня.
На самом деле, его визиты действительно участились. Конечно, он и раньше приходил к отцу, но заметно реже. Черт, и что это значит?