Так! Что-то мы не о том разговор ведем. Где там, говоришь, вода у Кащея?
План был до безобразия прост: один отвлекает, второй в это время пробирается в замок и зачерпывает живой и мертвой воды в ёмкости, после чего бегом ретируется, а спустя какое-то время оба собираются на заранее условленной поляне. Ванька со своей частью справился быстро. А вот Серому Волку пришлось побегать, сбивая с толку преследователей и заметая следы. И на поляне Волк появился только перед самым рассветом, перепугав задремавшего Ивана.
Серый, чего ж долго-то так? Я аж извёлся весь! бормотал Ваня, протирая глаза. Чего, пойдем, да?
Нет, Ваня, не пойдем. Я устал, как собака. Да и смысла нет ломиться средь бела дня. Зашибут нас. Как пить дать, зашибут.
Волк рухнул рядом с Иваном и почти тут же захрапел. А Иван, помаявшись бездельем, стал перебирать котомку в надежде обнаружить что-либо съедобное. Обычной еды не было. А вот яблок из Кащеева сада оказалось еще целых три штуки.
Экспери-мать-его-ментальные, пробурчал Ванька себе под нос и швырнул яблоки в сторону леса.
Серый Волк проснулся в тот момент, когда догорел последний отсвет солнца. Встряхнулся, обвел поляну глазами, наткнулся взглядом на Ивана, тяжело вздохнул.
Ну что, картонный герой, пойдем, что ли?
Спустя несколько часов блужданий в темном лесу Иван и Волк выбрались на опушку. Поодаль светились факелы на сторожевых башнях царского дворца.
И как мы мимо стражи-то? сокрушенно проговорил Иван. Повяжут нас сразу и четвертуют на месте.
Не повяжут, Ваня, Волк задрал морду к небу, посмотрел на полный диск бледной луны. Сегодня не повяжут.
Затем Волк оглядел опушку леса, подошёл к трухлявому пню, стал на него передними лапами, присел и, оттолкнувшись задними, перекувырнулся через пенек. Раздался хлопок, будто кто-то выбивал от пыли ковер, в воздухе запахло озоном и через пень на спину упал богатырь Любомир начальник дворцовой стражи.
У Вани отвисла челюсть.
Я тебя поймал и к царю веду, понял? Спросил Волк-Любомир.
Ага, кивнул Иван, не закрывая рта.
Ну, значит, котомку на плечо и вперёд.
Стой! Кто идет!?
Свои, отозвался Волк-Любомир. Изловил окаянного.
Ох, ты ж бог ты ж мой! стражник был явно удивлён, но всё ж таки спросил: А волчара говорящий где?
Да кто ж его знает-то, продолжал играть роль Любомира Волк. Я вон, этого, кивнул на перепуганного Ивана, прижимающего к груди котомку, совершенно случайно нашел. В стогу, шельмец, отсыпался. Совсем недалеко. Правду говорят про него, что дурак дураком, и обращаясь к Ивану: Шевели ногами, душегуб!
Интересно, услышал Ваня за спиной разговор стражников, его сначала казнят, а потом Василису хоронить будут или наоборот?
Пройдя ворота, Иван с Волком в Любомировом обличье крадучись добрались до здания дворца и, чтобы не искушать удачу лишний раз, не вызывать подозрения у стражи, влезли в одно из открытых окон на первом этаже.
Пробравшись на цыпочках к двери, Иван заглянул в соседнее помещение.
Кухня, шепнул он Волку-Любомиру.
Это хорошо, так же шепотом ответил Волк. Теоретически гроб должен стоять в центральной зале. А это сразу за кухней.
Гроб с телом Василисы, как Волк и предполагал, стоял в центре залы. А рядом лениво помахивая кадилом и бормоча под нос что-то заунывно-молитвенное, спиной к ним стоял поп. Жестами Волк-Любомир указал на попа, замахнулся и рассёк кулаком воздух, мол, оглуши.
Ваня кивнул и крадучись пошел к попу.
«Крупноват, думал Ваня. Кулаком-то я его и не выключу».
И тут его взгляд упал на табурет, стоявший прямо за спиной у попа. На табурете лежало кольцо колбасы, ломоть белого хлеба и фляга. Та самая. Бездонная. Праведный, с его точки зрения, гнев захлестнул Ивана.
Вот же суки, проговорил Ваня одними губами, продолжая красться. Я, значит, только за порог, а они моё имущество сразу попам раздают. Могли бы и подождать. А вдруг я реабилитируюсь!
Иван аккуратно снял с табурета фляжку и тарелку с колбасой, поставил их на пол. Затем взял табурет в обе руки, размахнулся и опустил его на голову попу. Священнослужитель грузно рухнул на землю.
Со стороны кухни раздался хлопок, будто кто-то выбивает ковёр, в воздухе запахло озоном, и к Ивану подбежал Волк в своём обычном обличье.
Полчаса в сутки в чужом облике. Только в полнолуние и только полчаса, отвечая на немой вопрос Ивана проговорил Серый Волк и, встав передними лапами на край гроба, поторопил Ивана. Давай, Ваня, доставай водицу-то.
Ваня достал два одинаковых с виду флакона.
Вот, показал их Волку. Я, чтобы не попутать, буковки написал на них. «М» и «Ж».
Волк нервно захихикал.
Эм мёртвая. Жэ живая, пояснил Иван.
Да я понял, понял, продолжая глупо хихикать, сказал Волк. Лей давай. Сначала «Эм», чтоб кости и органы восстановились.
Ваня, аккуратно приоткрыв рот покойнице, влил в него содержимое флакона.
Теперь «Жэ». Чтоб ожила.
Иван уже было поднёс флакон ко рту Василисы, но рука замерла на полпути.
Я не смогу, Серый.
Эт чой-та? удивился Волк, наклонив лобастую голову на бок.
Не смогу разговаривать с ней, есть за одним столом, супружеский долг исполнять, в конце концов, тоже не смогу.
Эт чой-та? вновь спросил Волк и наклонил голову в другую сторону.
Я всё время буду думать, что она мёртвая была.
Вань, ты смотри, тебя в народных сказаниях точно из Дурака в Дебила переименуют. Лей давай.
И Ваня вылил Василисе в рот содержимое второй фляжки.
***
Что, Ваня, не сложилось у песни начало? поинтересовался Серый Волк у вышедшего на поляну Ваньки.
Не могу, Серый. Вот честно не могу. Вроде и царь-батюшка коситься перестал и Василиса ласковая, приветливая, и бояре мне в ноги кланяются, когда по дворцу иду. А как подумаю, что она мёртвая была и холодная бррр. И знаешь, друг мой Серый, глаза у неё, всё одно какие-то другие стали. Пустые, будто из загробного мира на тебя смотрящие.
Может, вода тоже того, почесал Волк лапой за ухом, экс-пе-ри-мен-таль-ная?
Не знаю, Серый. Не знаю. Но я устал. Постоянно в ожидании, постоянно в напряжении. Ухожу я. Куда глаза глядят.
И, кстати, да, Ваня, ты ж в курсе, что Кащей преставился?
Вот как? удивился Иван.
Ну да. Натурально преставился. Смешал, говорят, из мертвой и живой воды себе эликсир очередной, а он, видать, не пошел у него.
Да ты что?
Хотя странно. Кащей в эликсирах разбирался лучше всех, продолжал Волк, не обратив внимания на Ванин возглас, и осторожный был. У него поговорка даже была: семь раз отмерь один раз отпей.
Может из-за мочи?
Какой мочи? оживился Волк.
Да понимаешь, Серый, я водицы зачерпнул, смотрю, меньше её осталось. Заметно очень. А ну, думаю, догадается Кащей, что у него водицу украли, если не долить до уровня. А под рукой ничего не было. Только отлить хотелось сильно. У меня особенность такая у организма. Как напряжение какое или стресс я в туалет по-маленькому хочу. Часто и помногу. Я и подумал, мол, а чего делать-то. Ну и догнал водицы до уровня
Когда Ваня заканчивал рассказывать, Серый Волк в припадке истеричного смеха катался по залитой солнечным светом поляне и сквозь приступы хохота повторял раз за разом:
Дурак. Ой, дурак. Ну дурак же, форменный.
ПОБЕДИТЕЛЕЙ НЕ ЛЮБЯТ
Ты, Ваня, в следующий раз на турниры не записывайся, проговорил Волк на бегу, лучше сразу на площадь выходи и кричи всем, что ты сын сатаны. Пусть уж лучше тебя, дурака, сразу зашибут.
Так я же не думал, что у них всё так мудрёно, задыхаясь от быстрого бега, ответил Иван, игнорируя вторую часть предложения Серого Волка. Я ж думал, они взаправду на этих турнирах дерутся, как у нас на Масленицу, когда стенка на стенку. Тем более, в железяках все. Ни синяка, ни шишки им не поставишь.
Погоня стихала, и Волк с Иваном перешли на быстрый шаг.
Вдобавок, продолжал Ваня, этот, в черной одёжке, который