Очередной горшок, вылетевший из окна, описав в воздухе дугу, наделся на одну из голов Змея Горыныча как раз в тот самый момент, когда эта самая голова собиралась дыхнуть пламенем. И дыхнула.
Сначала из-под надетого на голову горшка во все стороны полыхнули искры. Потом черепки разлетелись во все стороны, а голова, освободившаяся из глиняного плена, бесформенным обгорелым отростком безжизненно повисла на туловище. Спустя еще несколько всполохов пламени изба, нанося очередной удар с разворотом, шпорой рассекла Горынычу вторую шею. Однако третья, уцелевшая голова, в это же мгновение вцепилась в избушку мёртвой хваткой.
Щепки и солома разлетелись во все стороны, а в следующий миг раздался полный боли предсмертный вопль Бабы Яги. И наступила тишина.
Фу-у-у-ух, выдохнула язык пламени оставшаяся в одиночестве голова Горыныча, дожевав остатки избушки, совсем на старости лет сдурела бабка.
Давай, Ваня, шепнул Волк. Это твой единственный шанс. Второго не будет.
И Иван, на ходу вытаскивая кладенец, рванулся к измотанному поединком Змею.
Меч, описав дугу, вошел в шею, будто раскаленное шило в масло, голова упала на пол пещеры, а из обрубка шеи к потолку рванулся столб пламени, сжигая мечущихся там летучих мышей. Последняя голова Горыныча даже не успела понять, откуда к ней пришла смерть.
***
Свадьба была в самом разгаре. Зелено вино лилось рекой, слуги то и дело приносили новые блюда и выносили на свежий воздух перепивших гостей, укладывая их на траву.
Иван и Волк сидели на одной из крепостных стен, подальше от суеты, наслаждаясь теплыми летними сумерками
Рассказать кому, так и не поверят ведь, сказал Иван, прикладываясь к бездонной фляге единственном напоминании об избушке Бабы Яги.
А не надо никому рассказывать, Ваня, не поворачивая лобастой головы, произнес Волк. Люди всё сами додумают и переврут тридцать три раза. Уже спустя пару-тройку поколений истории о тебе будут совсем не похожи на то, что было на самом деле. Да и сам ты, если, конечно, доживёшь, будешь верить каждому слову, рассказанному в этих историях. Так уж вы, люди, устроены.
Иван еще раз отхлебнул из фляги и, достав из-за пазухи яблоко, с хрустом откусил.
Те самые? поинтересовался Серый Волк.
Ага, откусив еще кусок, подтвердил Иван. Эк-спе-ри-мен-таль-ны-е.
Ты смотри, не увлекайся, посоветовал Волк.
Сегодня можно, уверенно сказал Иван. У меня ведь брачная ночь всё-таки.
ДУРАКИ НЕ ИГРАЮТ ПО ПРАВИЛАМ
Я вот, Ваня, только одного понять не могу, почему тебя все Дураком, а не Дебилом кличут? поинтересовался Волк на бегу.
Так я ж не специально, задыхаясь, на бегу ответил Ваня. Оно все просто совпало так.
Индусы такое регулярное стечение обстоятельств кармой называют.
Чего?
Проехали, Ваня. Забей.
По дворцу бегать было не в пример легче, чем по пещере Горыныча. Но и гонялось за Ваней в этот раз гораздо больше народа.
Гости еще шумели в банкетном зале, а Иван, удивляя Василису изобретательностью, подарил законной супруге оргазм на комоде, подхватил её на руки и расположил в очередной романтической позе прямо в оконном проеме. Ночной сквознячок обдувал покрытые потом тела, где-то далеко стрекотали сверчки, а прямо под окнами, внизу, икал пьяный стражник. Словом, экстрим с элементами романтики.
В какой-то момент от очередного толчка нога Василисы скользнула по подоконнику и с характерным паническим, но возбужденным визгом, новоиспеченная жена, просвистев три этажа по направлению вниз, шмякнулась прямо под ноги стражнику, переставшему икать при виде свалившейся откуда-то сверху, голой и, судя по всему, мертвой царевны.
Замерший от неожиданного поворота событий в оконном проёме Иван подумал, что полцарства откладываются на неопределенный срок. А внизу в это время на вопли начавшего приходить в себя стражника стали сбегаться люди.
Осознавая неизбежность и изобретательность кары за содеянное, Иван в мгновение ока натянул портки, рубаху и, схватив походную котомку, метнулся к двери.
За дверью сидел Серый Волк.
Что, Ваня, не задалась брачная ночь? поинтересовался зверь у оторопевшего Ивана.
Э а только и смог выдавить из себя Ваня, отчаянно жестикулируя руками.
Понятно, сказал Волк. Ну, побежали, что ль?!
Вниз решили не спускаться: где-то на уровне второго этажа на обеих лестницах шумели люди. Среди призывов убить, четвертовать и скинуть с колокольни особо выделялся царёв голос, грозящий дважды завязать тестикулы вокруг шеи бантиком. Отступать можно было только вверх.
Выбежав на крышу основного здания, Волк замер, оценивая ситуацию.
Дальше-то чего? дрожащим от волнения голосом спросил Иван.
Давай на тот край крыши. Там переход к двухэтажной части покатый. С него на караульню. А дальше как повезет.
Повезло. И до леса они успели раньше, чем погоня поняла, в чём дело.
Она прямо насмерть? как-то печально спросил Иван.
Ага, Волк почесал за ухом. Хрясь! И всё.
Жалко. Уж больно красивая была.
И чего делать-то думаешь, Ванька? поинтересовался Волк, пытаясь выгрызть репей, застрявший в шерсти.
Ох, прямо и не знаю, вздохнул Иван. У Кащея, говорят, живая и мертвая вода имеется.
Чего? поперхнулся Волк. Ты что, забыл, как по яблочки ходил?
Кащеева территория охранялась спустя рукава. Потому что одна половина королевства боялась Кащея, а вторая половина его уважала. Ванька не относился ни к тем, ни к этим. А потому в Кащеев сад Ваня залез без каких-либо мыслей на тему «а если поймают».
Нагнув ветку, Иван срывал яблоки, тут же складывая их к себе за пазуху и, время от времени, оглядываясь на мрачный Кащеев замок. Вот не вертел бы головой, всё, возможно, и удачно прошло бы. Ан нет. Узрел Ванька на соседнем дереве не то фазана, не то павлина заморского.
Птица спала, спрятав голову под крыло, лишь только перья длинного шикарного хвоста слегка покачивались от легкого ночного ветерка. И перья эти светились. Отпустив ветку яблони, Ваня подкрался к ничего не подозревающей чудо-птице, ухватился за кончик пера и дёрнул.
Последний раз похожий визг Ивану довелось слышать, когда старший брат, перепив хмельной браги, проломил загородку и рухнул прямо в свинарник. Свинью тогда, помнится, ловили всей деревней до тех пор, пока она не застряла в чьем-то заборе. Правда, если свинья визжала на одной ноте, то звук, издаваемый потревоженной Иваном птицей, стремительно менял диапазон, от чего закладывало уши и перед глазами мелькали разноцветные пятна.
Так и не обзаведясь красивым, светящимся перышком, Ваня рванул прочь из сада, попутно врезавшись лбом в одну из яблонь и набив себе приличную шишку. Последнее, что он услышал сквозь завывания пернатой бестии, неестественно громкий голос Кащея:
Дурак! Они ж экспериментальные!
Потом было двое изнурительных суток погони. Потом Яга, знакомство с Волком, пещеры Горыныча. Потом опять Яга, опять Горыныч, освобожденная Василиса, свадьба, брачная ночь, сексуальные игрища с молодой женой, выпадающая из окна обнаженная Василиса.
Не задалась, в общем, неделька.
А выбора у меня нет, Серый.
Ну почему же? Серый Волк отошел в сторону, пометил дерево и, вернувшись, продолжил. Можно, например, так всю жизнь в лесу и прожить. У Яги, кстати, похожая история была. Богатые родители, неудачная любовь, кто-то кого-то там отравил, а потом и избранник отравился. Или зарезался. Не упомню уже. И ничего, освоилась как-то. Её, кстати, не всегда Ягой звали.
Да? удивленно спросил Иван. А как же?
Юля.
А почему Яга?
Ну, понимаешь, Ваня, в аглицком наречии она вообще-то Джульетта была. Джулия. Юля, по-нашему. А в транскрипции, Волк вывел лапой загогулину с точкой над ней, эта буковка может и как «джей» и как «я» читаться. Вот и взяла себе псевдоним.
Волк перевел взгляд с только что нарисованной буквы «j» на Ивана и, увидев его недоумевающее лицо, понял, что жить Ваньке в лесу не вариант. И к Кащею всё ж таки идти придется.