Что это такое, не пойму? стонала я.
А девчонки со смехом отвечали:
Печень. Ляг ровно, распрямись, станет легче.
И правда, это помогало.
Короче, тюремный хлеб есть можно, только если ты совсем умираешь с голоду. И самое странное было в этой выпечке, что она не сохла, то есть насушить сухарей из нее тоже не получалось.
А теперь, благодаря европейской комиссии, мы наслаждались свежим белым хлебом. В каше появилось мясо, начали давать неиспорченную соленую рыбу.
Заботливое начальство удостоверилось, что у каждой заключенной есть все необходимое: простыни,
полотенца, посуда. Можно было просить, что душе угоднополучишь. Хоть лекарства, хоть бумагу. Две недели пребывала комиссия в нашем городе, и мы были счастливы.
В один из дней это свершилось. Они зашли к нам в камеру, все улыбались, прямо как туристы, осматривающие достопримечательности (только что
фотоаппаратами не щелкали). Нас выстроили в шеренгу, и мы тоже улыбались. Представляю, какое впечатление наша камера произвела на комиссию. Крась не крась, а здесь был тихий ужас. Слишком живо я сама помнила свое первое впечатление от всего этого убожества. Жалость отразилась на лицах посетителей, хоть все и пытались скрыть ее за фальшивыми улыбками.
Потом посланники цивилизации поехали осчастливливать кого-то другого. На следующий же день вернулся черный хлеб, а мясо исчезло из каши.
Глава 14
В один из дней я заболела. Наверное, подхватила вирус, ведь простудиться здесь было почти невозможно. Хотя от долгого стояния на прогулке ноги мерзли, а холодный воздух казался чем-то необычным. Как бы то ни было, меня лихорадило, зубы стучали, голова раскалывалась. Было очень плохо, но даже мечтать о лекарствах, я не смела.
Лечение больных происходило исключительно за счет родственников. Нужно было написать письмо и попросить те или иные лекарства, которые потом передавалась не мне, а врачу. Половина лекарств, естественно, уходила на нужды окружающих.
От болезней здесь можно было загнуться, и никто бы и пальцем не пошевелил. Существовала, правда, «больничка», четырех-шестиместная камера, где больным якобы оказывали уход. Попасть туда можно было только за хорошую взятку или при очень тяжёлом случае. Не знаю, по какой шкале оценивалась твоя болезнь, потому что у нас в камере была и Оля с туберкулезом, и Лена с сифилисом, и Таня с ВИЧ. На всякий случай нам сообщали о болезнях этих женщин, а вопрос безопасности ложился на наши плечи. Лене не разрешали спускаться с нары (только в туалет), и ходить она должна была исключительно с пакетами на руках. Выглядело это унизительно, и, если уж на то пошло, не принесло бы никаких результатов. Видимых язв у нее не было, скорее всего это был старый нелеченый сифилис, который был и не заразный. На «кухню» она не допускалась, и вообще все шарахались от несчастной, а если она шла мимо, орали, чтобы убиралась поскорей. Оле с туберкулезом никто вообще ничего не мог сделать, не затыкать же ей рот?
Кто тогда попадал в больничную камеру, остаётся загадкой. Как-то раз глухонемая Ксюша опрокинула на себя кружку с кипящим маслом, в которой к тому же находился воткнутый в розетку кипятильник. Кроме ожога она получила удар током. Боль девочка испытала такую, что тут же рухнула на пол, как в кино, и закатила глаза так, что видны были только белки. Страшное зрелище. Ее живот и бедра тут же стали пунцовыми и покрылись волдырями прямо на глазах. Ксюшу стало трясти как в припадке, а мы просто стояли над ней, в ужасе раскрыв рты, и не знали что делать. Кто-то попытался приподнять ее, чтобы перенести на кровать, но несчастная издала такой стон, что все отпрянули. Стали биться в двери и звать на помощь врача. Ленивый охранник сказал писать заявление. За пачку сигарет согласился сходить за доктором.
Тот пришел, но заходить в камеру не стал и сказал:
А что я могу? Что вы от меня хотите? Накройте мокрой тряпкой.
Кое-как мы выпросили у доктора таблетку аспирина, это максимум, на что приходилось рассчитывать в таких ситуациях. Укрыли бедную Ксюшу мокрой простыней, и она так и лежала на полу. Девушку трясло, и она что-то мычала в бреду, и страшно было то, что она даже не могла пожаловаться. Когда она пришла в себя, только молча смотрела на нас с мольбой, а мы сидели возле нее на грязном полу и рассказывали ей сказки. Так и дежурили подле Ксюшки по очереди дня три. Каждой из нас было так страшно, глядя на нее. Ведь это могло случиться с кем угодно, и участь была бы такой жележать на полу и мучиться от боли, словно умирающий зверь, до которого никому нет дела.
Это одна из самых невыносимых вещейневозможность оказать помощь. Человек мог умирать при тебе, а ты ничего не в состоянии был сделать.
Видела я наркоманок, у которых все ноги и руки были в ужасных гнойных абсцессах. Они постоянно их расчесывали, и эти гнойные раны никогда не заживали. Выглядело это так, словно человек гниет. С этим тоже организму предстояло справляться самому.
От аппендицита реально можно было умереть. Если бы врач и пришел, то вряд ли стал бы осматривать больного, а насколько худо должно было стать человеку, чтобы ему вызвали скорую и уж тем более отвезли в больницу? Думаю, что никто бы не дожил.
Когда у кого-то прихватывал зуб, то многие долго терпели. Стойко сносили боль два-три дня, а потом сдавались. Писали заявление на удаление. Происходила процедура следующим образом: врач вызвал больного в коридор, засовывал ему в рот щипцы и, упираясь коленом в грудь пациента, вырывал больной зуб. Вот так простобез анестезии и дезинфекции. Многие от боли падали в обморок, тогда их просто, подхватив под руки, заносили внутрь камеры и закрывали дверь. Как животных. Такое удаление зуба я наблюдала несколько раз. Представляю, какую боль они терпели, прежде чем пойти на эту процедуру. Теперь, помня об этом кошмаре, я навсегда зазубрила одну истинузаботиться о своем здоровье всегда, здесь и сейчас. Никогда не откладывать на завтра поход к зубному, ведь завтра может и не представиться такой возможности.
В оправдание доктора скажу, что ему пришлось отрастить толстую шкуру, без нее он бы просто свихнулся сам. Он не был плохим человеком, но переживать из-за каждого зэка не смог бы никто. Денег не было, лекарств не было, а больных было слишком много.
Как-то у одной женщины случился выкидыш, и открылось сильное кровотечение. Наш доктор сказал:
Что вы хотите? Максимум, что я могупринести ей тряпку.
Я видела у женщины под мышкой огромную опухоль, которая росла день ото дня, и из нее стал сочиться гной. Женя диагностировала это заболевание как «сучье вымя». Я и не знала, что такое бывает. Никто, конечно, ничего не лечил, а доктор сказал:
Единственный шанс у тебя, это поскорее отправиться в лагерь, там может, тебя подлечат.
Когда у нас еще были крысы, мы застукали одну, которая забралась на ногу к одной из сокамерниц. Женщина распорола ногу о кусок железки, торчащей из кровати, и, рана гноилась. Запах от нее был такой, что только крыс и привлекал.
Конечно, все эти ужасы не происходили в один день и были растянуты во времени, но случалось всякое.
Вот поэтому-то, подхватив вирус, я и не обращалась к врачу. Единственное, что могла получить, так это насмешки. Лежала себе на наре и болела. Молодой организм мне очень помог, через пару дней я пришла в себя. Но урок усвоила на всю оставшуюся жизньмолодость не всегда поможет, здоровье надо беречь, как бы банально это ни звучало. Закаляться, гулять, следить за весом. Видела я, как толстухи взбирались на третьи нары, это было просто пугающее зрелище, и видела, как они летели вниз, вывихивая конечности. Одна такая женщина носила объемный свитер с высоким воротом. Голова у нее была обрита и по сравнению с ее тучным телом казалась очень маленькой. Однажды она, уже добравшись до своего третьего этажа, неловко повернулась и просто рухнула вниз, растопырив руки и ноги, как в невесомости. Ее тут же окрестили Таня-космонавт и каждый раз, глядя на нее, я вспоминала этот полёт.
Опасности могут быть не только в фантастическом кино, а и в реальной жизни. И все-таки есть вещи, которые зависят именно от нас самих и надо максимально использовать свои возможности.