Следующая среда вас устроит? осведомилась сваха.
Чарльз снова кивнул.
Хорошо. Все детали вы узнаете из письма, которое доставит вам моя помощница. Старуха наслаждалась происходящим, и ей стоило огромных усилий не раскудахтаться от удовольствия. Кстати, о помощнице. Нанять ее тоже будет стоить денег.
Заплатите ей столько, сколько потребуется, и пришлите мне счет. Чарльз развернулся на каблуках. И прошу вас проявлять в этом деле особую щепетильность. Если о нем хоть кто-нибудь узнает, я не заплачу вам ни единого юаня.
О, конечно же, господин! Конфиденциальностьоснова нашей работы, мелко закивала старуха, судорожно размышляя, к какой из своих подруг-сплетниц она отправится прямо сейчас, чтобы поделиться сногсшибательной новостью.
Тут в голову ей пришла поистине сказочная идея, и, без устали кланяясь, сваха удалилась. Двумя часами позже она уже была в кабинете Цзян и лживо извинялась за неудачу, которую якобы потерпела.
Мистер Сун наотрез отказался даже обсуждать вашу дочь в качестве потенциальной супруги. Вы же знаете, он христианин и поэтому руководствуется принципами, совершенно недоступными для нас, жителей Поднебесной.
Цзян улыбнулась и, взмахнув рукой, приказала:
Убирайся!
Ей было прекрасно известно, что Чарльз Сун хочет жену-христианку, но она полагала, что это наименее сложное из препятствий, которые предстоит преодолеть Инь Бао. Всего двадцать минут назад ее шпионка в окружении Суна донесла, что тот сунул фотографию Инь Бао в карман и отменил все встречи, назначенные на завтрашний день.
«Мужчина и фотография! думала она. Воистину сочетание, изобретенное на Небесах».
Глава двадцать втораяИЗ ДНЕВНИКА РИЧАРДА: ЦЗЯН
Впервые я повстречался с ней на улице Кипящего ключа через два дня после земельного аукциона. Я поднял зонтик, который она уронила в грязь. Белоснежный зонтик и черная, жирная грязь Шанхаямне никогда не забыть этого. И вот теперь она снова со мной, только на этот разв дыму.
Улица Кипящего ключа Как много моих грез ведет туда! В свете дня это не более чем тропа, протоптанная мулами и ведущая от пристаней Хуанпу к западной системе каналов. Но только не в моих змеиных грезах. Нет. В них улица Кипящего ключа предстает широким проспектомс лавками, магазинами, экипажами, нарядно одетыми женщинами и наблюдающимивсегда наблюдающими! китайскими глазами. Они наблюдали за нами с самого начала, будто знали нечто такое, что не было известно нам. Точно так же, как эта женщина, Цзян, следит за мной сейчас сквозь клубы змеиного дыма. Я знаю, этоона. Именно она приносит мне опиум, когда Лили засыпает, но появляется она лишь после того, как змея крепко опутает меня своими кольцами. Именно ее рука стирает пот с моего лба. Оназдесь. Она всегда была здесь. Даже тогда, когда мы впервые высадились у излучины реки. Оначто-то древнее и в то же время соблазнительное и пугающее, как само Срединное царство.
Дым тащит меня, и я взмываю ввысь. Но теперь это не дыры в моей спине, а полет к ночному небу.
Мальчики, я делал дьяволову работу! Я делал дьяволову работу! Не делайте дьяволову работу вы! Не делайте
Вот онастоит в дверном проеме, а позади неесвет. Она проходит мимо спящей Лили и садится рядом с моим соломенным тюфяком. Я чувствую на своей горячей груди ее прохладную руку.
Расскажите, говорит она мне. Расскажите мне о ваших сыновьях.
Я пытаюсь говорить, но выдыхаю только статуи, а не слова. Статую Майло верхом на лошади. Статую Сайласа. Кровь на его руке!
Расскажите мне о ваших мальчиках, просит она.
И я пытаюсь. Про Майлотакого сильного, такого красивого. Про Сайласа и его тягу к учебе. А потомвновь стук лошадиных копыт и кровь на руках Сайласа. Так много крови! Но ее рука заботливо вытирает кровь.
Расскажите про Сайласа, снова просит она. Про вашего тихого сына.
Вы говорите по-английски, мадам?
Я учу.
Вы, наверное, хотели сказать «учусь»?
Да, учусь. Спасибо.
Сайлас был в вашем
В моем заведении? Да, был. Вы и Майло оплатили его первый поход в бордель.
Это был подарок.
Очень мудрый подарок, должна признать, с улыбкой говорит Цзян.
Впервые за все годы, проведенные мной в Китае, слово «непостижимо» абсолютно точно подходит к ситуации. Я не могу понять: то ли она смеется надо мной, то ли делает мне комплимент. А потом она повергает меня в шок, спросив:
Вы разозлились из-за того, что он выбрал китайскую девушку?
Я не разозлился
В таком случаеиспытали разочарование? А вот я слышала, что вы очень сердились.
Откуда она об этом узнала?
Ваша злость разочаровывает меня, Ричард Хордун.
Несмотря на связь вашего брата с тайпинами, мы отнеслись к вашему брату с уважением, а он с уважением отнесся к нам. Вы, по всей видимости, подобных чувств не испытываете. Какая досада!
И вот она наполняет курительную трубку, которую я держу в руках. Я ощущаю прикосновение ее губ к моему лбу. Четвертая порция опиума распахивает меня настежь и проникает в самый центр моего существа. Мои руки-крылья расправлены, и я ищу, ищу Потом я слышу смех, заставляю себя открыть глаза и вижу Цзянтакую же древнюю, прекрасную и вечную, как сам Китай. Она стоит надо мной, ее губы двигаются, и из них вылетают круглые пузырьки звуков.
Ищите, если должны, Ричард. Ищите.
Мои веки слишком тяжелы, они закрываются. Но как только темнота вновь окутывает меня, я оказываюсь перед знакомой дверью. Откуда мне это известно? Я выбрасываю руку вперед, поворачиваю ее, и вот я уже смотрю в другом направлении. Макси спит в своей кроватке. Маленький мальчик!
Ты торгуешься, как прожженный жид, парень! слышу я низкий голос, говорящий на фарси.
Вот. Вот она, сэр, слышу я собственный голос.
Она смеется. Цзян смеется. Я поворачиваю голову и протягиваю к ней руку.
Кто вы?
И тут она говорит невероятную вещь:
Ты знаешь, кто я такая. Я Цзян. Но в то же время я моя дочь и моя внучка, моя мать и моя бабка и прабабка моей бабки. Я всегда была здесь, наблюдала и ждала. Она кладет левую руку мне на грудь, а правой начинает расстегивать свою блузку. А теперь помоги мне в том, что ты, без сомнения, назвал бы дьяволовой работой.
* * *
Почему ты скрывал себя от меня, отец? проговорил Сайлас, перечитав последние строчки дневниковой записи.
Его негромкие слова рикошетом отскочили от стен кабинета и вылетели в окно, ветер подхватил их и понес на восток, в сторону моря, вдоль великой реки Янцзы.
Но некоторые из слов Сайласа завязли в пыли, скопившейся на трех страницах отцовских дневников, не замеченных им на верхней полке книжного шкафавсего в семи футах от того места, где Сайлас сидел и плакал о мертвом отце, которого он так и не успел узнать по-настоящему.
Глава двадцать третьяКЛАДБИЩЕ ШЛЮХ
Примерно через месяц после возвращения в Шанхай Май Бао была шокирована, войдя в кабинет матери и застав ее плачущей. Ей приходилось видеть мать разной, но со слезами на глазахникогда.
Матушка? осторожно окликнула она.
Цзян подняла голову, и Май Бао заметила на лице матери еще кое-что, чего никогда не видела прежде, страх.
Цзян поспешно отвернулась, схватила платок и, окунув его в розовую воду, приложила к лицу.
Закрой дверь, велела она и, после того как дочь выполнила просьбу, добавила:Нехорошо, что ты увидела меня такой, и уж тем более ни к чему видеть все это девочкам.
Что случилось? робко спросила Май Бао.
Они ее выкопали.
Выкопали? Кого выкопали?
Цзян назвала имя старинной подруги, умершей несколько лет назад.
Ее тело выкопали из земли? Но кто мог так поступить?
Французы, управляющие кладбищем Симин Гунсуо.
Май Бао знала, что Симин Гунсуо было предназначено для упокоения исключительно женщин из Мира Цветов. Много лет назад оно было основано на деньги Цзян. С тех пор многие куртизанки жертвовали средства на содержание и расширение кладбища. Организовать этот процесс было делом непростым, поскольку в Мире Цветов царила острая конкуренция, которую теперь, вдобавок ко всему, подстегивали еще и газеты. И вотнате вам!
Зачем это понадобилось французам? поинтересовалась Май Бао.
Они заявили, что мы хороним наших мертвых во временных гробах, а во Французской концессии хоронить покойников можно только в долговечных.
Май Бао смотрела на мать непонимающим взглядом.
Долговечные гробы? промолвила она. Но ведь это нелепо! Гроб не может быть долговечным! Да и зачем?
Цзян кивнула. Любой китаец знает: земля всегда забирает обратно то, что вышло из нее.
Кроме того, матушка, гробы, которые французы, по-видимому, называют «долговечными», чрезвычайно дороги. Ради чего тратить такие огромные деньги?
Самообладание, похоже, вернулось к Цзян, и теперь ее черты выражали одну только злость.
Я выхожу из себя при мысли о такой глупости, как купить дорогущий ящик, зарыть его в землю и присыпать грязью, сказала она. Безрассудство, и ничего более. Эти фань куэйтакие дураки!
Да, согласилась Май Бао, их требования лишены какого-либо смысла.
Совершенно верно, подхватила Цзян. Когда только они научатся быть практичными!
Май Бао задумалась. Как создать новое кладбище для куртизанок? С какой стороны подойти к этому непростому делу? В ее голове быстро созрел главный пункт планаприобрести участок земли за пределами Французской концессии, и даже родилось неплохое название: Новое кладбище ста цветов.
Матушка, я продам свою знаменитую картину с орхидеями. Если повезет, скинутся и другие наши товарки, да и газеты помогут. В таком случае к концу месяца у нас будет достаточно денег, чтобы внести первоначальный платеж за новый участок земли.
Цзян горячо поддержала план дочери, но грусть не покидала ее. Лишь после того как Май Бао попрощалась и вышла из кабинета, женщина улыбнулась. Выдавить из себя натуральные слезы оказалось самой сложной задачей, с которой ей пришлось столкнуться за долгие годы, и, если бы не мазь, которую дал ей доктор, вряд ли что у нее получилось бы. От жгучего снадобья до сих пор горели щеки. Но она понимала необходимость направить Май Бао по пути, который неизбежно приведет ее к самому крупному землевладельцу и самому образованному в Шанхае фань куэйСайласу Хордуну, Человеку с Книгой.
Некоторое время она размышляла над тем, стоит ли водить Май Бао за нос, не посвящая ее в свои истинные замыслы. С одной стороны, средняя дочь всегда была послушной девочкой, но с другойзамужество за фань куэй представляла собой столь нестандартный шаг, что встать на дыбы могла даже такая исполнительная девушка, как Май Бао.
В животе Цзян шевельнулась боль, и женщина замерла, пережидая, пока она пройдет. Доктор сказал ей, что, возможно, она не доживет даже до первого снега. Цзян вздохнула. Хотя ей было понятно, что исход жизни уже близок, она знала наверняка, что в ее распоряжении есть еще несколько лет. Когда-то мать сказала ей: «Для того чтобы убить Цзян, требуется нечто посильнее рака».
Она подумала о двух девочках Май Бао, живущих в деревне, а потом об Инь Бао. Возможно, скоро и она подарит ей внучку. Как бы то ни было, теперь обе дочери шли по определенному пути, приближаясь к мужчинам, каждый из которых мог оказаться Человеком с Книгой.
Глава двадцать четвертаяСАЙЛАС НАХОДИТ НОВУЮ ЖЕНУ
На Май Бао сильное впечатление произвела обходительность Сайласа, а также его блестящий шанхайский диалект, и она сделала ему в связи с этим комплимент.
Шанхайское наречие мне всегда нравилось больше других, ответил Сайлас. Некоторая грубость сочетается в нем с необыкновенной красотой.
Как и в самом Городе-у-Излучины-Реки, кивнув, согласилась Май Бао.
Сайлас Хордун кивнул в ответ и жестом пригласил гостью садиться, отметив про себя элегантность ее движений и грацию, с которой она приподняла платье. Устроившись в кресле, она разгладила складки на коленях длинными тонкими пальцами.
Сам он в ее присутствии чувствовал себя толстым, неуклюжим и в какой-то момент поймал себя на том, что непроизвольно втягивает живот. Глядя на эту женщину, Сайлас испытывал чувство удивления.
Чем я могу быть вам полезен, мисс Май Бао? спросил он.
Отточенным движением Май Бао вытащила из рукава веер и принялась обмахивать лицо. Поток прохладного воздуха достиг и лица Сайласа.
Мир Цветов понес большую утрату, наконец сказала она.
Поначалу Сайлас подумал, что умерла знаменитая мать Май Бао, но в следующую секунду понял, что ошибся. О таком событии трубили бы все газеты, а о смерти Цзян на страницах шанхайской прессы не было ни слова. Внезапно Сайласа охватило странное чувство. До его сознания словно дошло некое предупреждение, содержавшееся в дневниках отца, и на лбу у него выступили капельки пота. Он сунул руку в карман, но в тот же момент увидел, что Май Бао протягивает ему нарядный платок из чжэньцзянского шелка. Сайлас взял платок и вдохнул исходивший от него тонкий аромат.
Рука не поднимается воспользоваться такой красивой вещью, проговорил Сайлас, задержав платок в руке дольше, чем было необходимо, и это не укрылось от глаз Май Бао.
Она знала многих фань куэй, хотя никогда не допускала их в свою спальню. Но при этом, в отличие от многих китаянок, Май Бао не находила мужчин европейской внешности такими уж отталкивающими. Она давно приучила себя не испытывать отвращения при виде их вторичного волосяного покрова, который большинство китайцев находили мерзким, и ее не раздражали их крупные черты лица. Ей, правда, до сих пор казался странным исходивший от них запах, она не могла понять привычку чужеземцев пить молоко и есть сыр, а вот аромат табака, окружавший многих из них, ей даже нравился. Из-за высокого роста из всех куртизанок обычно первой фань куэй замечали именно Май Бао. Но, будучи старомодной и консервативной, она всегда оставляла их авансы без внимания. Фань куэй могли оказаться рядом с ней только во время ее выступлений. Для Май Бао не было секретом, что китайские мужчины восхищаются ее пением и искусством игры на эрху, но лишь недавно она открыла для себя, что ее мастерство не оставляет равнодушными и фань куэй.