Вот так-то, подытожил он и, встав из-за стола, направился к выходу.
За его спиной послышалось шуршание собираемых бумаг и звук стульев, отодвигаемых от стола. Возле двери Чарльз остановился и обернулся. В комнате мгновенно воцарилась тишина.
Думаю, завтра, во время ужина с этим великим человеком, я сумею уладить нашу проблему, сказал он и вышел.
Глава двадцатаяСАЙЛАС И ЧАРЛЬЗ
Хотя оба мужчины неподвижно сидели за столом, ни одного из них не покидало ощущение, что они кружат друг перед другом, как два боевых петуха перед началом схватки.
Сайлас подготовился к встрече. Он навел справки, и теперь ему было известно многое о молодом состоятельном китайце, что сидел сейчас напротив него. Не знал он только одного: чем обязан Чарльз Сун столь фантастическому взлетуот мальчика-уборщика в захудалой американской забегаловке к вершинам богатства и власти. Сайласу доложили, что где-то посередине своей стремительной карьеры Чарльз изменил фамилию с Соон на Сун. Для чего? Чтобы она звучала более по-китайски? Или даже более династически? По своим каналам Сайлас получил из банков документы, подтверждающие, что молодой человек является обладателем весьма солидного состояния, хотя он не мог понять, каким образом можно заработать столько денег на одной только издательской деятельности, даже если писать о Мире Цветов. Сайлас пытался выяснить, не связан ли Чарльз Сун с бандитом Ту или кем-то из шанхайских триад, но обнаружил лишь прозрачные намеки на связи китайца с некоторыми фигурами теневого мира. Одним из таких, как удалось узнать Сайласу, был неугомонный бунтарь Чан Кайши, и, судя по всему, за революционными вихрями, которые то и дело прокатывались среди живущих в Иностранном сеттльменте китайцев, стояли именно деньги Чарльза. Но с другой стороны, на дело свержения ненавистной маньчжурской династии жертвовал едва ли не каждый состоятельный китаец.
Сайлас понимал: в жизни этого необычно удачливого молодого человека есть нечто такое, что сокрыто от постороннего взгляда. Но что именно?
Переговоры об этой встрече велись через их общего знакомого, торговца Хонг. Были предложены и с обычной китайской осторожностью отвергнуты несколько мест. В течение недель гонцы доставляли личным представителям двух шанхайских воротилкитайского и фань куэйпослания, и наконец договоренность была достигнута. Оба согласились на ресторан «Старый Шанхай».
Теперь они сидели за столиком в отдельном кабинете, не обращая внимания на официантов, которые то и дело подходили в ожидании заказа, и смотрели друг на друга в гробовом молчании.
Наконец пришел хозяин ресторана и, остановившись у столика, застыл, словно изваяние. Когда через несколько минут ни один из двух высоких гостей даже не взглянул на него, ресторатор принял стратегическое решение и вернулся на кухню.
* * *
Шеф-повар поднял голову от вокасковороды большого диаметра в форме полусферы. В этот момент он любовно опускал в кипящий жир большого обвалянного в сухарях речного окуня. Увидев хозяина, повар кислым тоном спросил:
Чего надо?
Хозяин ресторана всю жизнь ненавидел поваров. Если бы можно было иметь ресторан, в котором не было бы этих сволочных людишек, он стал бы самым счастливым ханьцем к югу от Желтой реки. Так нет же! Здесь даже не один, а целых два повара, и оба пялились на него злыми глазами. Ресторатор давно заметил: у повара может быть только два выражения лицалибо пьяно-глуповатое, либо угрюмое. В данном случае он не мог решить, с которым из поваров предпочел бы иметь дело, но, судя по физиономии шеф-повара, дело ему предстояло иметь со вторым.
Ну, говорите же! Что они будут жрать? Почему бы не попотчевать их хорошо прожаренным бараньим дерьмом под коричневым соусом?
Вот здорово! Ресторатор никогда не мог понять, дурачится ли повар или говорит серьезно. Опыт общения с этим человеком подсказывал ему, что многие из его драгоценных клиентов, возможно, неоднократно угощались зажаренными фекалиями различных животных, обильно сдобренными коричневым соусом, которым повар поливал любое приготовленное им блюдо.
Нет! Они начнут с супа из акульих плавников. Вчера я лично купил акулий плавник и отдал тебе его из рук в руки.
Шеф-повар смотрел на хозяина ничего не выражающим взглядом.
Так он еще цел? собравшись с духом, спросил ресторатор. Тот плавник, который я вчера купил?
Повар наградил его высокомерным кивком и выудил на свет деликатес, за который хозяин накануне заплатил несусветные деньги. Ресторатор облегченно выдохнул. Он заметил, что плавник со вчерашнего дня заметно уменьшился в размерах. Было очевидно, что пройдоха повар отрезал от него изрядный кусок и продал на сторону.
Вот и хорошо, заставил себя улыбнуться хозяин. Но никакого коричневого соуса, ладно?
Повар ответил хозяину зловещей улыбкой.
Я могу добавить в суп столько разных жидкостей, что вы, возможно, предпочли бы коричневый соус. Тогда хоть понятно, почему суп такого цвета. Не дожидаясь ответа, он добавил:А теперь убирайтесь с моей кухни, пока я вас не нашинковал и не добавил в бульонтак, для аромата!
* * *
Тем временем Чарльз взял со стола напечатанное на китайском меню и сказал по-английски:
Пора делать заказ. Или вы предпочитаете меню на английском языке?
В ответ на это Сайлас взял из рук молодого человека меню и спросил на великолепном шанхайском диалекте:
С чего предпочли бы начать обед вы?
Чарльз еще не успел ответить, а официанты уже принесли суп из акульих плавников. Но ни один из них не притронулся к нему. Хозяин ресторана не знал, что делать, поэтому молча стоял возле стола и беспомощно переводил взгляд с фань куэй, рожденного и выросшего в Азии, на китайца, выросшего в Америке.
Что-то не так, господа? наконец выдавил он. Уверяю вас, это лучший суп из акульих плавников, который только можно найти в Поднебесной.
Ни Чарльз, ни Сайлас в этом не сомневались. Дело было в другом. Они оба не раз ели такой суп и были достаточно богаты, чтобы позволить себе столь дорогое яство. Но в данном случае еда была ни при чем. Предстояло выяснить, кто из них круче.
Не сомневаюсь, что суп превосходен, сказал Чарльз, но мне кажется, что мистер Хордун хотел бы отведать чего-нибудь экзотического. С этими словами он улыбнулся.
Совершенно верно, улыбнулся в ответ Сайлас. Чем экзотичнее, тем лучше, заявил он.
Хорошо, проговорил Чарльз и, не отрывая взгляда от Сайласа, продолжал:В таком случае принесите нам горячий кислый суп. Очень горячий и очень кислый! А в мою порцию добавьте запекшейся свиной крови.
И в моютоже, подхватил Сайлас и добавил:А ещесуп из птичьих гнезд. Настоящих птичьих гнезд!
Ресторатор кивнул, достал блокнот и ручку и стал записывать. Очень немногие отваживались отведать суп из настоящих гнезд, поскольку те были сделаны из соломы и веточек, склеенных птичьей слюной. Их вили обитавшие на юго-востоке Китая птички под названием салангана, тамошняя разновидность стрижей.
А еще куриные сердечки со спинками пескарейна вертеле и в арахисовом соусе, подернув плечами, велел Сайлас.
И вяленые кальмары с вонючим тофу и ломтиками дурьяна, добавил Чарльз и с улыбкой спросил:Мне кажется, это подойдет. А как по-вашему?
Сайлас оценил серьезность брошенного ему вызова.
А что мы закажем в качестве основного блюда? с невинным видом поинтересовался он. Может, собачатину, фаршированную свиными потрохами, под коричневым соусом?
Великолепно! подхватил Чарльз. И к этомугарнир из медуз.
Разумеется. Лично я собачатину кроме как с медузами не ем.
Очень хорошо. Что будем пить?
Косорыловку из зеленой тыквы, подсказал Сайлас, и к его горлу подкатила волна тошноты.
До или после жареных куриных лап? уточнил Чарльз.
Думаю, после быстро обжаренного азу из змеи и черепахи. А вы как полагаете?
Совершенно с вами согласен. Но мне кажется, в азу следует добавить кожицу с оленьих пантов.
Правильно, иначе черепаха будет безвкусной.
Верно.
Однако мы, по-моему, чересчур ограничили свой выбор.
Как насчет тысячелетних яиц? Только если их подадут на подстилке из сырого трепанга.
Повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом ручки хозяина по бумаге.
Сердце кобры не желаете? закончив писать, спросил он.
И Сайлас, и Чарльз видели, как готовят это сверхэкзотическое блюдо, но ни один из них так и не решился отведать его. Живую кобру клали на стол, и повар с помощником растягивали ее во всю длину. Затем повар разрезал брюхо змеи, вынимал из него крохотное сердечко иеще бьющимсяклал в рот клиента.
Сайлас задумался.
Чарльз тоже задумался.
Как-нибудь в следующий раз, сказали оба хором.
Рис подавать? спросил хозяин ресторана.
Мужчины дружно замотали головами.
* * *
На то, чтобы справиться со своим «экзотическим» ужином, у мужчин ушло три часа. Когда они наконец разделались с едой и оба откинулись в креслах, Сайлас проговорил:
Ладно, теперь, после того как мы выставили себя полными дураками, скажите: о чем вы хотели со мной поговорить?
Чарльз коротко изложил идею о проведении конкурсов Мира Цветов на ипподроме Сайласа, перед началом скачек.
И это все? с ошеломленным видом спросил Сайлас.
Да.
Вы хотите сказать, что мы превратились в абсолютных свиней, из-за чего будем мучиться животами еще с неделю, только ради того, чтобы вы задали мне этот вопрос?
Да.
И большеничего?
Нет. Так вы согласны?
Сайлас тяжело вздохнул. Ему хотелось блевать. О, как ему хотелось блевать! Но когда он открыл рот, с его губ рвались лишь три слова:
Конечно. Почему нет!
Глава двадцать перваяКОНКУРС ЛИСТЬЕВ
Кто поместил это объявление, напечатанное во вчерашнем номере? спросил Чарльз, входя в комнату, где работали журналисты.
Подчиненные подняли головы и посмотрели на огромное, во всю газетную страницу, объявление: «Покупаем любые древние куски слоновой кости и бивня нарвала. Особеннобольшие». Все дружно замотали головами. Никто из них не знал, кто являлся заказчиком.
Чарльз повернулся, собираясь уходить, но в последний момент, стараясь, чтобы его голос звучал как можно безразличнее, проговорил:
Теперь наши Конкурсы Цветов будут проходить на ипподроме. Я убедил великого мистера Хордуна в том, что это пойдет на пользу нам обоим, и он согласился.
Комната взорвалась аплодисментами. Когда они утихли, Чарльз добавил:
Полагаю, к нашим Конкурсам Цветов мы должны добавить Конкурсы Листьев.
Выражение на лицах журналистов переменилось с восторженного на удивленное. Один нервно закурил, Цзу Жун Цзы, наоборот, затушил сигарету в высокой стоячей хрустальной пепельнице и сплюнул на пол. В своей комнате журналисты имели право вести себя как им было угодно.
Конкурс Листьев дополнит наш Конкурс Цветов, пояснил Чарльз. Конкурс Цветовдля куртизанок, Конкурс Листьевдля их служанок.
Лица журналистов просветлели. Если на самих куртизанок газетные писаки претендовать не смели, то на их служаноквполне, и Конкурс Листьев предоставит прекрасную возможность познакомиться и произвести впечатление на этих молодых женщин. Бедным журналистам такой шанс выпадает не каждый день.
Кроме того, служанки нередко занимали место своих хозяек, так что знакомство с одной из них могло стать единственным способом хоть раз в жизни оказаться в объятьях настоящей куртизанки.
Почему бы нам не назвать это мероприятие иебан? спросил кто-то из журналистов. Остальные заулыбались.
Иебан? переспросил Чарльз, словно пробуя слово на вкус. А почему бы не устроить два конкурса и назвать их убан и ибан? предложил он.
И снова на лицах журналистов появилась растерянность. Никто из них не хотел признаться, что не понимает, о чем, черт побери, толкует Чарльз.
Один конкурсдля куртизанок, которые поют, второйдля тех, которые играют на музыкальных инструментах, объяснил он.
Ах! послышался дружный вздох.
Затем ахи и охи перешли в оживленную дискуссию. До журналистов дошло: если состязания куртизанок, как и Конкурс Цветов, проводить дважды в год, то получится, что каждые шесть недель будет проходить какой-нибудь конкурс, который вызовет поток читательских писем и станет источником новых тем для публикаций. Если повезет, им не придется писать репортажей в течение целого года! По мере того как радужность подобной перспективы доходила до сознания писак, идея, как и рассчитывал Чарльз, казалась им все более заманчивой. Единственным исключением являлся Цзу Жун Цзы, которого, судя по внешним признакам, сегодня мучило свирепое похмелье.
* * *
Сваха с лицом, похожим на голову курицы, положила на письменный стол Чарльза фотографию Инь Бао. Чарльз вскочил на ноги и как ошпаренный отлетел от стола.
Но это же куртизанка! вскричал он.
Да, ответила сваха, но она в отличие от других, которых вы отвергли, молода и хороша собой, разве не так?
Сваха напоминала курицу не только внешне, но и говорила так, будто кудахтала.
Чарльз ничего не ответил, но, бросив еще один взгляд на соблазнительную улыбку младшей дочери Цзян, про себя был вынужден согласиться со старухой.
Сваха стояла, склонив голову, и прятала улыбку. После первой же встречи с Цзян она знала, что Инь Бао является лучшим способом разрешить матримониальную проблему Чарльза Суна. А сколько денег она выудила у Цзян, ссылаясь на то, что «представить вашу порченую дочь этому достойнейшему джентльмену чрезвычайно сложно»! При мысли об этом старухе захотелось от удовольствия почмокать губами, потереть руки или даже встать на корточки и поклевать с пола воображаемое зерно. Однако она не позволила себе проявить ликование столь явным образом.
Может быть, организовать тайную встречу, осторожно проговорил Чарльз.
Может быть. Сваха по-птичьи склонила голову набок, растянув губы в беззубой улыбке. Но дело это весьма сложное и
Сколько будет стоить договориться о таком свидании? ледяным тоном перебил ее Чарльз.
Сваха назвала астрономическую сумму, которая при иных обстоятельствах привела бы Чарльза в ужас, но теперь, глядя на фотографию Инь Бао, он только кивнул.