Харита подумала:
Хорошо, бабушка!
Старуха только и ждала этого:
Так-то лучше! Сиди здесь пока. Я приду сейчас, я тут близко живу!
Вы придете, бабушка? Не обманете?
Приду! Вот мешок тут мой останется, я тряпки сбираю, ты его покарауль, хоть и так его никто не возьмет!
Старуха захохотала хрипло и жутко, ушла. В двери, на свету, страшный горб ее стал виден Харите отчетливо, она отвернулась с отвращением. Старуха закрыла дверь, девочка очутилась в темноте. Она дрожала от холода, стараясь согреться, дождаться, когда пройдет тупая боль в голове. Ежась в комочек, она думала о том, что путь к недостижимому городу люди скрывают с отчаянной злобой, вероятно, из зависти к тем, кто туда может попасть.
«Парня не пустили туда, не взяли!говорила Харита себе строго и наставительно,мне не нужно было его спрашивать! Я нехорошая, я его все равно как дразнила! Надо искать самой!»
Старуха вернулась, действительно, скоро. Она помогла одеться девочке. Харита надела рваную рубашку, заплатанные штаны и огромные башмаки, спадавшие с ее ног. Сверху старуха на нее надела рваное пальто, из которого клочьями выползала вата, и подвязала веревкой, как кушаком. Просторный картуз налез на голову, закрыв уши, и козырек его мешал глядеть, но закрывал ее лицо.
Вот хорошо!сказала старуха,да тебя и отец родной не узнает! Ну, запомни: звать тебя Харитоном, и ты мой внученок! Меня звать Анна Васильевна и я твоя бабушка, а фамилия нашаЕникеевы
Как?переспросила Харита,как фамилье?
Старуха оглянулась:
Что, или слышала такую фамилию?
Нет, не слышала!соврала Харита,я не слышала!
Ну, смотри, вот запомни!сказала старуха, успокаиваясь,запомни! И пойдем домой! Скажи, что тебя из деревни сюда привезли.
Подвалом шли молча, разглядывая груды мусора и камней под ногами. Выйдя на свет, старуха проворчала сурово, точно про себя:
У меня, действительно, где-то есть внучата в деревне Да если я им ненужна, так и мне до них нужды мало!
А где они, бабушка?
Не твое дело!
Харита замолчала. На страшном горбе своем старуха тащила огромный мешок, туго набитый вонючим тряпьем. Харита старалась поддержать его, чтобы было старухе легче итти, и даже сказала раз:
Может быть, бабушка, я донесу вам?
Старуха улыбнулась ласковее:
Ну, ну! Не подлизывайся ко мне!
Бабушка, а зачем вам тряпки? Их носить уж нельзя!
Милостыньку нонеча подают плохо, стала вот тряпьем промышлять. Покупают его.
Зачем?
На бумагу, говорят. Кашу из него варят, а из каши бумагу делают.
А вы бедная, бабушка?
Старуха не ответила. Молча они прошли проходными дворами, вышли в улицу и побрели заброшенным пустырем до переулка.
От богатства тряпок не собирают, милостынькой не побираются!сказала старуха и дернула за плечо девочку,а у тебя отец богатый?
Не знаю, бабушка!
Упрямая девчонка!проворчала старуха,а зачем на тебе браслет золотой был?
А не знаю, надела на меня его
Харита оборвалась и зажала губы.
Кто надела? Девочка молчала.
Кто надела? Мать? Да скажешь или нет?
Горбунья костлявыми пальцами вцепилась в ухо девочки. Харита рванулась прочь.
Не троньте, бабушка!
А что это не трогать тебя?
Сбегу и от вас!
Харита дышала тяжело. Старуха испуганно наклонилась над ней:
Ну, что это, и пошутить нельзя с тобой! Ах, ты какая девочка! Ну, нупойдем уж! Убежишьтебя опять поймают, а у меня уж никто не тронет, не беспокойся!
Харита пошла за старухой без прежней ласковости. Горбунья шла, не выпуская девочки из глаз. Огромный узел тряпья душил ее, скатывался с горба. Она поправляла его, ворча:
Дознаюсь и без тебя, гадкая девчонка! Знаю, что не бедная!
Бабушка, что вы говорите?
Ничего! Говорю, что ты не бедная, если носила браслеты!
Харита подумала об оставшихся благополучно в чулке деньгах, сказала спокойно:
Я не бедная, бабушка.
А я вот пошлю тебя милостыньку собирать.
А я не пойду, бабушка!
Чего же ты жрать будешь?
Харита задумалась, вздохнула тихо:
В няньки пойду. Я няньчить ребят умею!
Старуха отвернулась от нее с досадою.
В переулке, узком, как одна деревенская дорога, старуха взяла Хариту за руку и уже не выпустила ее до дома.
Не вздумай сбежать,ворчала она,тебе же хуже будет! Не все такие, как я! Другая бы тебя сейчас же домой отправила! Ну, иди сюда!
Она впихнула Хариту в маленькую калитку. Тяжелый кирпич, болтавшийся за калиткой на блоке, поднялся и с шумом опустился, захлопнув ее за старухой. От калитки шла к низенькой двери деревянная настилка, полусгнившая в земле. Шлепая по доскам своими башмаками, девочка дошла до пузатых, облупившихся колонн дряхлого каменного дома, стоявшего поперек двора.
Сюда, сюда!говорила старуха,сюда!
Харита покорно шла за нею мимо колонн, в низенький вход, со ступенькою вниз. Они прошли темным коридором к рыжей двери с замком. Пока старуха отпирала замок, кто-то откликнулся из глубины, скрипнув такой же рыжей, широкой дверью:
Кто там?
Свои!ответила старуха и отворила дверь, вталкивая туда торопливо Хариту.
Кого привела, бабка?спросил тот же голос.
Внученка!
На помойке нашла, что ли?
На помойке!огрызнулась старуха и захлопнула дверь.
Харита вошла в полутемную комнату с маленькими окнами и толстыми решотками в них. Сводчатый потолок был низок и грязен так же, как пол. Комната была забита ломаной мебелью, тряпками, разбитой посудой, обломками и остатками всяких вещей, должно быть, собранных со дворов и помоек.
Старуха бросила в угол мешок.
Ну вот, сиди здесь и жди меня, я сейчас приду! И не смей носа никуда показывать! В столе тут сухарики есть и куски белые, вчера принесла только! Ешь! Вода вон в чугуне на табуретке!она захлопнула за собой дверь и оттуда добавила:я запру тебя на всякий случай!
Харита послушала, как за тяжелой дверью гремел железный засов, потом подошла к окну и стала смотреть во двор.
* * *
Два дня держала старуха девочку на запоре, кормила ее сухарями, размоченными в воде, и если та ела весело и много, она говорила сердито:
Не ешь много! Живот заболит!и отодвигала от нее воду и деревянную чашку с заплесневелыми кусками и объедками.
Харита посматривала в окна на решотки, на дверьуйти от старухи было нельзя. Старуха же исчезала целыми днями, возвращалась с каждым разом все более суровой и злой:
Что ж тебя искать будут или нет?спрашивала она Хариту сердито,нужна ты кому, что ли?
Кто меня искать будет? Некому меня искать!
Отец или мать? От кого ты сбежала?
Я не сбегала,говорила Харита, отворачиваясь, и старуха видела, что она лжет.
И в газете ничего нет!ворчала она.
Про меня?изумлялась Харита,и не будет!
Горбунья качала головой и уходила снова. Харита подходила к окну. У решотки иногда, проходя мимо, останавливался седенький старичок, он смотрел на оборванного мальчишку, спрашивал:
Где тебя старуха взяла?
Я внученок ей!отвечала Харита.
Откудова это?
Из деревни приехал!
На что ты ей, старой ведьме, нужен?
Не знаю!
То-то не знаешь, а уж у ней на уме что-нибудь есть! Я тут в каретнике квартирую, крикни, если обижать будет!
А зачем меня обижать ей? Она сама меня, дяденька, взяла.
Вот это и плохо, что сама!
А что она со мной сделает, дяденька?
Легкая тревога одела тенью страха серые глаза мальчугана. Старик посмотрел на него, подошел ближе к решотке:
Ты гляди за ней! Будет она тебя посылать милостыньку проситьне ходи! Нищенки разные бывают: иные нарочно ребят калечат, руки, ноги выворачивают, чтобы больше жалели их да подавали! Гляди за ней!
Харита замерла:
Я буду глядеть, дяденька!
И в случае чегокричи! А то за мной беги!
Закричу, дяденька!
Гляди!
Он помолчал, потом еще ближе придвинулся к окну:
У ней, у ведьмы этой, вот этак же в прошлом году появился мальчишка какой-то, ух, страшный какой! Голова большая, весь в болячках, из глаз, из носа, из ушейвсе гноит и гноит. Ну, никакого терпежу смотреть нету! А она выйдет с ним с утрапридет вечером, стоит с ним милостыньку просит. И подавали много от жалости, потому видеть без слез того мальчишку было нельзя! Не вытерпел я, встретил ее как-то и говорю: несем в больницу мальчика! Что ты его тиранишь, ведьма проклятая!