- Центровка нарушится, - предрек Петер.
Ландрат, даром, что лев и змий, вдруг вознесся на другие запятки, и вторые саночки сорвались вдогонку за первыми. То ли ландрат был тяжелее, то ли сильнее оттолкнулсяпосреди горки оба экипажа зацепились друг за друга, завертелись на льду, опасно забились о борта, дамы верещали, а кавалерыгортанно смеялись, переглядываясь, словно перелаивались молодые псы. Импровизированный поезд достиг земли почти без разрушенийразве что с Лисавет слетел ее соболиный малахай, а ландратободрал о резные борта свои драгоценные ботфорты. Дамы поднялись с санок, и санки, отныне единые, как собаки в греховной сцепкетут же утащены были лакеями.
Яков глаз не мог отвести от красавицы Лисавет, румяной и белой, и тапоймала его взгляд, и незаметно подмигнула симпатяге доктору, пока взволнованный Лесток реял над нею своими совиными крылами.
- Псст, - раздалось за спиною Якова, словно подманивали кошку. Петер, дубина, тем временем во все глаза таращилсякак дамы отряхивают друг друга от снега.
Яков обернулсяего подзывал из-под горки церемониймейстер с дивным именем Рейнгольд. Другой соперник, ландрат, только что вознесся к балкону на фуникулере, к своей венценосной добыче, а этототчего-то все прятался под горкой.
- Пойдем со мной, Коко, ты мне нужен, - загадочно промолвил щеголь и красноречиво опустил ресницы, Яков проследил за его взглядом, вниз до теплых шерстяных гетродна гетра была темной от крови. Яков понялвот он, звездный час для молодого хирурга. Не зря умельцы снабдили борта горки узорчатой резьбой
- Рад служить вашей милости, - доктор подхватил саквояж с инструментами, и уже бежал следом за своим драгоценным пациентом, под скат, в дверку для слуг, и дальшепо хитросплетениям коридоров.
- Вашему сиятельству, - поправил, полуобернувшись, пациент, - Перед тобою граф, дубина.
- Нижайше прошу прощения, - сладко повинился Яков, - ваше сиятельство.
Они уже влетели вдвоем в парадную анфиладу, граф огляделся, что-то прикинул про себя, и резво устремился в боковую комнату, узкую, но с высокими потолками и светлым окном. Здесь он сбросил с плеч пушистую шубу,и упал с размаху на козетку, и вытянул раненую ногу:
- Смотри!
Под шубой обнаружился его придворный кафтанзатканный золотом так, что не видно было бархата, блестящий и шуршащий, словно фольга. Нарядный пациент тряхнул белокурыми завитыми волосами, столь экзальтированно, что ударили по щекам его длинные серьги и рассыпались из локонов державшие высокий начес бриллиантовые шпильки:
- Ну же!
Яков присел на корточки перед козеткой, снял с пациента туфлю, и гетру, и разорванный чулок.
- Что же там такое, Коко? Яумру?
Это его «Коко» означало по-французски «котеночек», «киса». Яков взял в ладони изящную, как у балетного танцовщика, белую ножкупациент задушенно хихикнул:
- Щекотно же, Коко
Вдоль тончайшей щиколотки тянулась длинная кровоточащая царапина, глубокая и уже чуть запекшаяся, слава богу, что без грязи и без заноз. Яков раскрыл саквояж, достал спирт и повязки, и начал промывать рану:
- Вы будете жить, ваше сиятельстводолго и счастливо. Рана пустячная
Пациент прерывисто вздохнул и теперь смотрел на доктора, следил за его рукамис испуганным ожиданием, словно кролик за удавом. Даже брови его, подчеркнутые золотистой тушью, подняты были трагически. Пахло от графапомадой, и пудрой, и особенно недавним пряным глинтвейном. Яков наложил мазь, перебинтовал рану, собрал с пола рассыпанные бриллиантовые шпилькикак звезды с темного неба:
- Вы их потеряли, ваше сиятельство.
- Оставь себе, Кокозаработал
- О, Рейнгольд!на пороге стояла взволнованная и перепуганная дама, та самая красавица с горки, что вдруг оказалась брюхатаобер-гофмейстрина, - Что с вами такое?
- Пустое, Нати, - отмахнулся лениво ее Рейнгольд, - Уж точно не стоит ваших слез. Я дам тебе записку, Коко, - повернулся пациент к своему доктору, - Возьми в гардеробной для меня чулки. Смотритель гардеробной знает мой почерк, - он карандашом в блокноте начирикал что-то по-французски, вырвал лист и подал Якову с небрежной, нет, с пренебрежительной грацией, - Нельзя же мне возвращаться к ЕИВэс голыми ногами, правда, Нати?
Нати кивнулаона явно ждала, когда Яков уйдет. Яков взял записку с тихой обидойведь можно же было послать лакея. Но все лакеибыли на горке, или возле горки, где-то там. Поэтому, наверное, все же нельзя.
- Из дверейнаправо, прямо, по лесенке вверхи там он сидит на своем стуле, - напутствовал сиятельный пациент, и Яков, скрепя сердце, устремилсяв гардеробную.