Двое суток пришлось нам заниматься гидрологической станцией, нащупывая верхнюю границу теплой атлантической воды. Эти наблюдения представляют большую научную ценность. Скоро Петрович обработает материалы наблюдений. Сейчас, пока Петрович с Женей определяли направление дрейфа и уточняли, куда нас несет, я начал приводить в порядок свою «канцелярию». Раньше я думал, что уж где-где, а здесь, на Северном полюсе, не будет бюрократизма и так называемой писанины. Оказалось, что это не так: приходится вести дневник, делать всякие организационные заметки, писать корреспонденции в газеты, отвечать на приветственные телеграммы.
Наш ледяной остров окружен каналом шириной от десяти до двадцати метров. Надо тщательно наблюдать за старыми и появляющимися новыми трещинами.
В жилой палатке мы устроили столик для хранения проб воды; здесь они не будут замерзать.
Женя сделал третий магнитный пункт и провел серию гравитационных наблюдений.
Здорово наказал нашего Веселого. Он заслужил: напрасно лает. Федоров вытащил из палатки прибор, а Веселый, как бешеный, разъярился. Думаю, что мой урок подействует на пса, и в полярную ночь он не будет зря гавкать.
17 июня
Наша снеговая кухня не выдержала тепла от примусов и растаяла. Будем строить новую, используя парусину.
Пошел мокрый снег. Пришлось отправиться к базам и укрыть вещи.
Мы с Эрнстом слушали Диксон. Слышимость была вполне хорошей. Очень понравился международный обзор. Нас всех особенно интересует борьба испанского народа против контрреволюционных мятежников.
Вокруг жилой палатки намело большие сугробы, пришлось их расчищать. Сильно промокла гимнастерка. Вернулся в палатку сушиться. Может быть, пурга скоро утихнет.
Используя свободное время, сделал у койки маленький столик для всяких мелочей.
Федоров протянул провода к своей палатке, чтобы получать по ним сигналы хронометров, которые стоят на радиостанции. Ширшов забрал все пятьдесят бутылочек с пробами воды и отправился работать в лабораторию.
Я уже собирался спать; была половина первого ночи, когда пришел Кренкель и сообщил:
Через два часа из Москвы в Америку вылетает Чкалов!
Душа радуется за него и его экипаж. Хочется, чтобы у ребят было все благополучно, чтобы они успешно совершили важное государственное дело.
После сообщения Эрнста я долго не мог заснуть.
Горячий будет завтра день!
18 июня
С острова Рудольфа нам сообщили, что Валерий Чкалов вылетел в четыре часа утра. Я договорился с Эрнстом, чтобы он лог спать, так как ему предстоит работать всю ночь. Отдохнув немного, Теодорыч сел за радио.
Хорошо слышу работу радиостанции самолета Чкалова, сказал он. Скоро самолет будет подходить к Рудольфу.
Ребята занимаются своими делами: Петрович титрует, а Федоров делает суточную серию по гравитации.
Я не могу думать ни о чем другом, кроме этого невиданного перелета; мои мысли, как и мысли всех граждан нашей Родины, сейчас вместе с героическими летчиками, впервые в истории прокладывающими воздушный путь из Москвы в Америку через Северный полюс.
Но есть и свои, будничные заботы. Веселый опять наделал нам бед. Я достал жареного поросенка, разрезал его на куски и положил на открытом воздухе, чтобы проветрить, а Веселый набросился на поросятину и наелся так, что еле ноги передвигал. Мы решили его «оштрафовать»: трое суток не кормить.
Эрнст принял радиограмму с борта чкаловского самолета:
«Летим слепым полетом».
Потом:
«Легкое обледенение».
Мы с затаенным дыханием ждем новых сведений
«Небольшая тряска в моторе», передает радиостанция самолета.
Часом позже:
«Слышим маяк Рудольфа. Все в порядке».
У меня на сердце отлегло. Летите счастливо, дорогие наши браточки!
Смастерил радиостол для Кренкеля. После перелета Чкалова мы немедленно переведем радиостанцию к жилой палатке, чтобы быть спокойнее за аппаратуру. Ведь радио для насэто жизнь, и мы им особенно дорожим: ухаживаем, как ласковая мать за ребенком, за приборами, за ветряком, который честно заряжает наши аккумуляторы. Без этого ветряка пришлось бы туго, потому что бензина для мотора хватило бы ненадолго.
В десять часов вечера Эрнст сказал:
Полет протекает благополучно, все в порядке.
Женя через каждые три часа дает дополнительные сводки погоды непосредственно для чкаловского самолета и в Москву.
В эту ночь никто из нас, конечно, и не думает ложиться спать. Мы зорко следим за полетом Чкалова: а может быть, он повернет к нам, пролетит над нами? Хотя вряд ли Валерий Павлович захочет делать крюк. Для него важен каждый лишний километр дальности полета по прямой.
19 июня
Необычайно напряженный день. Всю ночь напролет Эрнст дежурил на радио, следил за полетом Чкалова. В пять часов утра Теодорыч зашел в палатку и сказал:
Чкалов находится на полпути между Рудольфом и полюсом.
С борта самолета передали:
«Идем по 58-му меридиану к полюсу. Справациклон. Слеваровный облачный слой».
Через некоторое время мы услышали какой-то гул Самолет Чкалова?!
Женя выскочил на улицуничего нет! Но тут же он прибежал обратно и кричит мне через дверь:
Да, это Чкалов, но самолета не видно, сплошная облачность! Мотор слышу отлично
Это было в пять часов пятьдесят минут утра.
Все выскочили из палатки. Послали тысячу проклятий облакам. Когда не надо, на небе ясно, а вот в этот, самый дорогой для нас момент, все закрыто облаками. Мы так надеялись, что Чкалов увидит нашу станцию и сбросит хоть одну газетку, а может быть, и письма из дому. Ведь мы их так ждали!
Гул мотора становился все тише и тише. Самолет уходил на север. У нас было настолько возбужденное состояние, что трудно описать. Просто злость разбирала, что люди еще не в состоянии навести порядок в небесном хозяйстве.
Кончился и гул мотора. Эрнст сказал мне:
Дмитрич, давай запустим аварийку, ветра нет, а аккумуляторы сели. Боюсь, как бы не подвести чкаловских ребят; ведь мы для нихсамый последний советский пункт, который может долго их слушать.
Я принес самолетную стремянку. Поставил на нее мотор, укрепил шелковой веревкой и запустил его на полчаса. Потом Эрнст послушал в назначенный срок самолет Чкалова и опять запустил мотор.
Погода отвратительная. Настроение наше под стать погоде. На улице одежда мокнет, на кухне тает снег, стены валятся. В радиорубке стало сильно капать.
Теодорыч принес чкаловскую радиограмму. Мы прочли: «Перевалили полюс. Попутный ветер. Видим ледяные поля с трещинами и разводьями. Настроение бодрое».
Так хочется послать чкаловской тройке теплую-теплую радиограмму, но нельзя отнимать у ребят драгоценное время.
Петрович готовит свое гидрологическое оборудование, потому что завтра с утра он начнет делать глубоководную станцию.
Я откапывал возле палатки снег, дошел до льда, а там большая трещина. Ударил пешнейпошла соленая вода. Оказывается, ледяное поле, на котором мы живем, пронизано многими трещинами в разных направлениях. Это заставляет нас быть еще более внимательными. Хотя последние двое суток все мы очень мало спали, пришлось распределить работу так, чтобы один из нас вел наблюдение за полем. Эти трещиныугроза нам!
Получили из Москвы распоряжение: «Передачу дополнительных метеорологических сводок прекратить».
Теодорыч сейчас спит; он бодрствовал тридцать шесть часов подряд.
20 июня
Петрович и я встали несколько раньше обычного; а Эрнст встретил нас доброй вестью:
Чкалов летит над Канадой!
Приготовили лебедку. Сегодня нас ожидает очередной тяжелый трудизмерять глубину океана.
В двенадцать часов тридцать минут опущенный груз дошел до дна. Глубина оказалась четыре тысячи триста семьдесят четыре метрана восемьдесят четыре метра больше, чем при первом измерении. Значит, здесь, в центре полярного бассейна, как и предполагал Петр Петрович, существуют большие глубины и никакой речи о близости земли, на что рассчитывали некоторые ученые, быть не может.
Измеряя глубину, пришлось выкрутить четыре километра троса на лебедке.
Наши координаты сегодня88 градусов 47 минут северной широты и 10 градусов западной долготы.