И так по всей стране. Каждый день по дорогам встречаются десятки, сотни ишаков, груженных землей. Иной раз за землей едут за десятки километров и устраивают пашню на голом каменистом месте. Однако свеженасыпанная земля еще неплодородна. Землю нужно удобрить. Навоз и всяческие отбросы собирают повсюду. В городах дехкане договариваются с метельщиками улиц и забирают уличный мусор, набивают в большие мешки и нагружают на ослов и верблюдов. По городским базарам снуют мальчишки и взрослые, выспрашивая, нет ли у кого хак-ширинисладкого навоза.
Нужен был титанический труд, чтобы без машин, имея только самые примитивные орудия, создать поля, насадить деревья и построить жилище там, где были только камни. Но одной земли еще мало, чтобы поля кормили человека. Необходима и вода. А с водой надо уметь управиться. Бурную горную речку нужно отвести в сторону, дать ей слабый уклон, сделать множество мелких арыков, распределить влагу на полях. Лишь по долинам, где текут горные речки, лентами вытянулись поля и садыоазисы в пустынных горах. Но где нет воды, там нет полей, нет людей, нет жизни. Только ничтожная частьвсего около полутора процентов земли освоено человеком в Афганистане.
Мы поднимались все выше и выше. Речка становилась меньше, реже попадались клочки полей, потом исчезли и они и вода. Был ноябрь. На перевале Шибар кое-где уже лежал снег. С перевала спустились в ущелье на другом склоне. Оно пропилено рекой в известняках, и вода бурлит по камням как бы меж двух уходящих ввысь стен. Солнце не заглядывает сюда, и небо так далеко, что даже днем кажется, что уже вечер. Узкой полоской дорога вьется среди каменных глыб и скал.
Если выехать из Кабула ранним утром, то незадолго до захода солнца можно добраться до Бамиана. Прошел всего один день, а кажется, что каким-то чудом мы перенеслись на тысячу лет назад. Высокий красноватый обрыв реки пробуравлен черными дырами. Это пещеры. Целый пещерный город. Там и сейчас живут люди.
Мы хотели осмотреть пещеры внутри, но нам сказали, что это хубнистнехорошо. Афганцы не любят, чтобы в их дом заходили чужеверцы, а самое главноенельзя входить в помещение, где есть женщины. Наконец нашли одно жилище, где женщин дома не было. Нам разрешили войти. В проходе пришлось согнуться. После яркого солнцамрак. В середине пещеры очаг, дым уходит через входное отверстие, стены покрыты вековым нагаром. В углуямы с провизией, в земляном полу вкопан глиняный сосуд для воды, рядом кованый котел-казан для варки пищи, груда жалкой одежды, постелей. В соседней пещере несколько коз, тощая корова. Снаружи, на выступе обрыва, кучки соломыкорм для скота. Вот и все. Как в каменном веке!
Среди сотен пещер в глубоких нишахогромные изваяния Будды. Их три, разных размеров. Маленький имеет высоту шесть метров, самый большойтридцать шесть. Они высечены прямо в обрыве и им больше двух тысяч лет. Здесь жили буддийские племена, создавшие эти статуи. Завоеватели-магометане хотели уничтожить бамианских колоссов, но целиком разрушить не смогли и только испортили их лица. Теперь эти памятники прошлого охраняются. Сюда приезжают ученые, туристы.
По тесным ходам, в темноте, спотыкаясь на стертых ступеньках, натыкаясь на повороты стен, пробрались мы наверх и оказались на голове большого Будды (шесть метров в поперечнике), где могут свободно разместиться человек двадцать. Потом попали в огромный, высеченный в скале зал. Своды его покрыты толстой коркой нагара от костров, которые жгли позднейшие завоеватели. Под черным нагаром сохранились следы скульптурных украшений. Тысячи посетителей оставили на закопченных стенах свои имена, среди них имена Ларисы Рейснер и Федора Раскольниковапервых советских посланников в Афганистане.
С головы Будды открывается долина Бамианаполя, деревья, кишлачки, а вдалеке снежные вершины Кухе-Баба, хребта выше 4000 метров. Высота Бамиана около 2500 метров. По ночам здесь бывает холодно даже летом.
Отсюда едем вниз по реке Бамиан. Постепенно горы снижаются, скал теперь меньше, появляются пологие склоны, горы отходят все дальше, течение реки становится спокойнее. На склонах большие площади пашен, пасется скот. Уже нет скрежета щебня под шинами колес, за машиной курится облачко лессовой пыли.
К вечеру попадаешь, кажется, в другую страну. Обширные пространства равнин, сплошь распаханные и заселенные широкие долины, мягкие очертания холмов, богарные посевы и отары овец. Далеко остались зубчатые вершины хребтов.
Вот и Кундузцентр афганского хлопководства. Хлопчатник на полях хороший, высеян из семян, закупленных в Советском Союзе, на нем мы не нашли опасных вредителей. Для нас это очень важно. Если бы в этой части Афганистана, граничащей с Советским Союзом, они размножились, то могли бы серьезно угрожать благополучию и нашего хлопководства.
В городе Кундузе недавно построили большой хлопкоочистительный завод. Семена по конвейеру поступают на маслобойку, масло идет для варки мыла. В мыловарне шесть больших котлов, но мыло варят только в пяти (в шестой в прошлом году упал человек, и рабочие не хотят варить мыло в котле, ставшем могилой их товарища). Хлопок прессуют в большие кипы и продают главным образом в Индию.
Старый Кундузтипичный кишлак: низкие, с плоскими крышами глинобитные дома, узкие улицы с грязными арыками, людская сутолока, рев верблюдов, истошные завывания ослов, кучи бараньего помета во дворах. Нечистоты выливаются прямо на улицу. В городе много старинных караван-сараев, они действуют и поныне. Близ хлопкоочистительного завода растет новый город: белые европейские домики, садики, клумбы цветов, живая изгородь, песчаные дорожки. В домах электричество, на улицах фонари. Здесь живут иностранные специалисты, чиновники, купцы.
Хлопковые поля совсем рядом. Они окаймляют все дороги от Кундуза По дорогам медленно идут караваны верблюдов и мчатся двухэтажные автомобили с грузами в кузове и пассажирами на крыше (там прохладнее). Серая пыль садится на раскрытые белоснежные коробочки хлопчатника. Изредка проскользнет лимузин какого-нибудь купца или иностранца. Флегматичные верблюды пугаются, сбиваются в кучу, рвут тонкие поводки, прыгают через арыки в поле, роняют вьюки. Верблюдов потом долго ловят проводники, снова связывая их в одну цепочку.
Самый большой город Северного АфганистанаМазари-Шериф. Он живет торговлей. Сюда прибывают товары из СССР и растекаются по стране: сахар, хлопчатобумажные ткани, бензин, керосин, посуда, спички, железо. В городе богато украшенная мечеть, а грязь на улицах, как в старом Кундузе.
За пределами города бескрайняя равнина. Среди полей высятся холмы, торчат развалины строений. На холмах когда-то стояли крепости. Глиняные стены их размыты, но иногда можно разглядеть остатки башен, бойниц, рвов. Вокруг крепостей были кишлаки, сотни кишлаков. В получасе езды от Мазари-Шерифагород Балх. Прежде тут была Бактрастолица древней Бактрианы, «мать городов», резиденция легендарных царей Персии, родина пророка Зороастра. Сейчас от столицы Греко-Бактрийского царства осталась лишь мечеть, арка и необозримые груды развалин.
Семь столетий назад по горной тропе из Балха в Бамиан проходил Муслихиддин Саади, поэт, мудрец и путешественник. Теперь эта тропа забыта, и в Бамиан можно проехать только торной автомобильной дорогой из Кабула.
Афганистанстрана руин. Повсюду остатки крепостей, кишлаков, мостов. Часто встречаются буддийские ступы-молельни. Это просфоровидные постройки, иногда двадцатиметровой высоты. Верхняя их часть имеет форму купола, что напоминает водяной пузырь, с которым Будда сравнивал человеческую жизнь, указывая на ее эфемерность. Сооружение ступ относится к первым векам нашей эры.
По этим местам прошли полчища Александра Македонского, Бабура, Тамерлана. Каждый разрушал созданное до негогорода, крепости, храмы, каналы. Бактра была городом с миллионным населением, а сейчас в Балхе три тысячи жителей и не хватает воды для полива полей.
В Андхое сохранился во всей неприкосновенности старый-престарый базар: длиннущая крытая улица-коридор, по обе ее стороны лавчонки. Внутри полумрак. Только там, где крыша проломлена, светлее. Главный коридор пересекается боковыми, и если не запомнить дорогу, можно легко заблудиться. Чего только нет на этом базаре! Но больше всего здесь каракулевых шкурок. Каракулеводствоглавное занятие населения во всей округе. Через Андхойский базар проходят миллионы шкурок черных, шоколадных с золотым отливом и с таким завитком, что им любуешься, как полотном художника.