"Она ("Си куин") была так изуродована и измята, словно побывала в очень глубокой угольной шахте, а вид ее экипажа только укреплял такое предположение. Я с трудом узнал Винсента; что же касается Стоуна, то он был до такой степени покрыт шрамами и синяками, что походил на старый сыр
Я обнаружил следующее:
1) грот-мачта "Си куин" была перебита в двух местах, а бизань-мачтав трех;
2) руль был сломан пополам;
3) на одном из палубных бимсов в рубке был четко виден отпечаток ножки чугунного камелька Даже одного этого отпечатка было бы достаточно, чтобы представить себе происшедшее."
Короче говоря, случилось следующее. 29 июля 1912 года Восс со своими спутниками вышел из гавани Урага на иоле длиной 5,7 метра в кругосветное плавание. Капитаном иола был Восс, членами экипажадва молодых яхтсмена из ИокогамыФ.Стоун и С.А.Винсент.
Они попали в свирепый тайфун, сорвавший крышу со здания вокзала в Иокогаме, хотя центр его находился в 200 милях от Иокогамы. А "Си куин" попала в самый центр тайфуна! Обе ее мачты сломало. Одна особенно мощная волна перевернула судно вверх днищем. Стоун и Винсент оказались запертыми в рубке, а Восса смыло за борт, но он ухитрился забраться на киль и сидел там до тех пор, пока яхта не заняла прежнее положение. "Си куин" строили по чертежам "Си бэрд" ("Морской птицы"), знаменитой яхты, конструктором которой был Томас Флеминг Дей, редактор журнала "Раддер" ("Руль"). Таким образом, она состояла в родстве с "Айлендером" ("Островитянином") Гарри Пиджена.
Плавания Восса. 1"Тиликум"; 2"Ксора"; 3"Сикуин".
Вот как описывает это событие сам капитан Bocc:
"Вскоре после девяти, когда я заметил, что судно валится на бок, порвалась по шву бизань. "Все наверх!" закричал я. Секунду спустя оба моих помощника были рядом со мной. Мы втроем поползли на четвереньках на корму и, хотя волны перехлестывали через нас, удалось взять рифы и спасти парус. Тут выяснилось, что мы потеряли плавучий якорь. Стоуну удалось пробраться на нос и вытащить из воды трос, между тем как мы с Винсентом, привязав к стремянке небольшой якорь, сооружали временный плавучий якорь. Все это пришлось делать лежа на палубе. Прикрепив трос к импровизированному плавучему якорю, мы бросили его за борт, и поскольку снова поставить бизань было невозможно, пришлось довольствоваться лишь этим. Из-за того, что новый "якорь" создавал слишком незначительное сопротивление, а штормовой парус отсутствовал, большого проку от такого устройства не было. Около 11 часов мы потеряли и этот самодельный плавучий якорь; судно развернуло лагом к волне. Руль был закреплен в среднем положении, поэтому я отвязал найтовы, удерживающие его, чтобы дать возможность судну "гулять" и дрейфовать вместе с волнением.
Оба моих помощника снова спустились в рубку, а я лежал в кокпите, вцепившись одной рукой в комингс, а другой придерживая опущенные в воду мешки с маслом. В эту минуту огромная волна обрушилась на судно и повалила его на бок; в таком положении яхта оставалась секунду-две. Я с трепетом ждал, что будет дальшевстанет ли она снова на ровный киль или же опрокинется. Но очень скоро мои ожидания кончилисья почувствовал легкий рывок и понял, что судно переворачивается. Чтобы меня не придавило, я отпустил комингс и тотчас очутился в воде. Я был уверен, что намконец, и сделал два больших глотка, чтобы поскорей идти ко дну. Однако, когда человек попадает в такой переплет, в голове его проносится множество мыслей. Уже попрощавшись с белым светом и хлебнув воды для балласта, я вдруг вспомнил о своих двух товарищах, оказавшихся в плену, и мне захотелось еще раз повидать их, сказать "прощай". Я уже пробыл под водой столько, что впору было захлебнуться, но почему-то был еще жив. Вынырнув за кормой яхты, я увидел торчащий вверх киль. Я ударил по воде ногой и ухватился за корму, а потом решил подняться на днище, чтобы попытаться выпрямить судно.
Говорят, "пока человек жив, жива и надежда", и еще говорят, "была бы воля, а выход найдется". Я был жив и сохранял остатки воли, но вот с надеждами и выходом обстояло хуже. Однако я собрал жалкие крохи решимости и полез на днище. Как раз в ту минуту, как я туда вскарабкался, я увидел огромный вал, надвигавшийся на нас, и впился ногтями в киль, чтобы меня не смыло снова. Мгновение спустя вал ударил в киль сбоку, мне удалось удержаться. Благодаря силе удара и тяжести чугунного балласта правый борт судна начал медленно подниматься; когда судно выпрямилось, я перелез через планширь и вскоре очутился в кокпите. Тут я увидел, как открылся люк, и услышал голос Винсента. Он кричал что есть мочи: "Вы живы, капитан?" И оба мои помощника тотчас выскочили из рубки.
Некоторые читатели наверняка видели, как один за другим выныривают из воды дельфины. Именно так бросились ко мне мои молодые друзья. Несмотря на то что мы все трое пластом лежали в кокпите на небольшом суденышке, что жесточайший ветер развернул судно наше лагом к волнам, после происшедшего мы радовались встрече чрезвычайно. Теперь даже если бы тайфун разнес яхту в щепки, мы смогли бы попрощаться друг с другом."
В двух других отрывках из книги Восса видно его удивительное мужество. Конечно, они были написаны спустя какое-то время после случившегося, в тиши и уюте кабинета, но вряд ли можно усомниться в хладнокровии и трезвости суждений Восса, которые являются признаком человека решительного и деятельного, достойного руководить одними и вдохновлять других:
"Не покладая рук, мы работали уже три часа. Судно порой ложилось на борт, но больше не переворачивалось и почти не принимало воды. Винсент снова открыл люк и произнес: "Капитан, по-моему, мы в самом центре тайфуна". "Нет, еще не в центре, отвечал я, но скоро будем. И чем скорее это случится, тем лучше". К тому времени я понял, что огромные валы не могут повредить наше суденышко, что невероятной силы ветер перевернул яхту, и затем старался повалить ее на бок. Я знал также, что, когда, в центре тайфуна наступит затишье, нам ничто не будет угрожать.
Я слышал от старых капитанов: если судно попало в центр тайфуна, ему не суждено уцелеть. На собственном опыте я убедился, что они правы, но лишь если речь идет о крупном судне: действительно, при полном штиле гигантские волны разобьют его в щепки. Но "Си куин" эти волны были нипочем: она прыгала, словно поплавок, только и всего. Как во время ураганного ветра, так и в центре тайфуна, в зоне затишья, я мог убедиться в правоте своего предположения: если судновсе равно, большое или малоев жестокий шторм застопорит ход и станет дрейфовать, отдавшись во власть ветра и волн, море не причинит ему вреда; если какой-то вал и обрушится на палубу крупного судна, он не будет разрушительным."
Джон Восс, судя по его книге, замечательный человек. И своего рода загадка. Кроме того, что он рассказывал сам, нам мало что известно о нем. Скончался Восс 2 февраля 1922 года в небольшом городке Трейси, неподалеку от Сан-Франциско, почти семидесяти лет от роду. Говорят, он добывал себе кусок хлеба, работая водителем "питни". Поскольку "питни", как объясняет Оксфордский словарь, это"автобус для перевозки пассажиров за небольшую плату", то вряд ли подобное занятие приносило ему значительный доход. Более чем вероятно, он умер в бедности, всеми забытый. И все же он обессмертил свое имяне только плаваниями, но еще и тем, что умел рассказывать о них весьма увлекательно. К тому же Восс оставил нам немало весьма полезных указаний, как управлять маломерным судном, попавшим в жестокий шторм. Богатейший опыт дал ему заслуженное право на это. Восс плавал на различных судах, от небольшой пироги "Тилккум" и до крупных судов вместимостью около 3000 тонн.
Книга Восса завершается приложением, где автор рассказывает, как следует пользоваться плавучим якорем в ту или иную погоду. Оно несколько профессионально, хотя и представляет чрезвычайный интерес для яхтсмена "открытого моря", но здесь окажется не совсем к месту.
Р.Т. Мак-Малленвикторианский педант и пионер крейсерских плаваний на яхтах
Книга под названием "Вниз по Ла-Маншу" появилась в книжных лавках в 1869 году. Она была написана не капитаном торгового флота с талантом литератора, а упрямым, педантичным биржевым маклером, типичным представителем викторианской эпохи. Ричард Таррелл Мак-Маллен был убежденным протестантом, стойким консерватором, который не переваривал разные нововведения вроде "винтовых пароходов" и "судов с механическим движителем".