Торвил был таким сухарём, что едва ли когда-нибудь чувствовал себя живым, но в тот вечер, катя на санях домой, он почти что ощутил это. По главной улице по-прежнему бродили гуляки, и собаки мастерски огибали их, пролетев сперва мимо почты, потом мимо пекарни, а потом мимо мясной лавки. Проносясь мимо последней, Торвил заметил в ярко освещённом окне Герду, оттирающую колоду для рубки мяса, пока мясник за прилавком отрывисто отдавал приказы. Торвил знал Герду в юности, и на миг он ощутил укол печали из-за того, что они больше не дружат. Его так и подмывало помахать ей, и он уже приподнял руку, как вдруг одна из хаски потеряла равновесие, сани встряхнуло, и эльфу пришлось взяться за поводья.
После главной улицы дорога начала забирать вверх, и Торвил щёлкнул кнутом, чтобы собаки не ленились. Здесь жили богачи: он проезжал мимо огней больших деревянных коттеджей, где юные эльфы в хлопковых пижамках с начёсом желали спокойной ночи своим ухоженным родителям, а бойкие эльфы постарше читали друг другу у камина. Потом, один за другим, такие домики начали оставаться позади, и Торвил миновал тёмные окна заброшенного городского приюта. Здесь, на вершине холма, воздух был чистым и неподвижным, и на несколько кратких секунд дорогу осветила подёрнутая дымкой полная луна. Дальше мимо проплыли несколько одиноких ёлок, потом целое их скопление, и наконец дорога нырнула в густой лес.
Йах! снова крикнул Торвил собакам, и они начали набирать скорость. Деревья сдвигались теснее; чем дальше в лес углублялась упряжка, тем круче петляла из стороны в сторону тропа. Торвил стал задумываться, не слишком ли быстро он едет, когда сани свернули за угол и оказалось, что дорогу им преграждает здоровенный олень.
Когда попадаешь в аварию на высокой скорости (и я надеюсь, тебе никогда не придётся испытать этого), происходит кое-что странное: время растягивается, а доли секунды превращаются, по ощущениям, в долгие минуты. Всё словно стало двигаться в самой замедленной из всех замедленных съёмок, Торвила выбросило из саней на землю, и он прокатился головой вперёд прямо между оленьих ног и выскользнул уже позади животного. Последним, что он помнил, был ствол огромного дерева, несущийся на него, как перископ подводной лодки, а потом наступила тьма.
Глава 7
А, сказал Рождественский Дед. Он поглядел на часы, а потом на свой мешок с игрушками. Эм Думаю, придётся дорассказать в другой раз.
Что? переспросил я, в ужасе от того, что история прервалась. Но что было дальше?
Много всего, ответил Рождественский Дед. Вот почему эта история так хороша.
Но но промямлил я, ища какой-нибудь повод, чтобы он остался. Вы же сказали, что опережаете график.
Раньше опережал, теперь нет, сказал Рождественский Дед, поднимаясь со скамеечки для ног, на которой сидел. А эта история слишком хороша, чтобы рассказывать её в спешке. АУ!
Всё в порядке? спросил я, подозревая, что, скорее всего, нет.
Моя лодыжка! воскликнул он, прыгая на одной ноге. АЙ!
Я вспомнил, как папа подвернул лодыжку, когда бегал с яйцом в ложке во время последней школьной родительской эстафеты.
Снимите ботинок! велел я и кинулся на кухню, там достал из морозилки пакет замороженного гороха и принёсся обратно.
Рождественский Дед с присвистом вдохнул, когда я обернул горох вокруг его довольно-таки потного носка.
Ау! вскрикнул гость. Холодно как!
Простите, ответил я, чувствуя, что это всё моя вина. Но так отёк спадёт, обещаю.
Это плохо, сказал Рождественский Дед. Это очень плохо. Как же я развезу подарки?
Я могу помочь? спросил я.
Как? поинтересовался Рождественский Дед.
Я бы мог вас понести?
Последовала паузаРождественский Дед немного подумал, но вариантов не было.
Давай попробуем, решил он, вскидывая на плечо мешок с подарками. Я поднял его на стул, и он вскарабкался мне на спину. Я изо всех сил постарался встать, но мешок оказался слишком тяжёлым, и мне пришлось опустить эльфа обратно, чтобы не опрокинуться на спину.
Без толку, сказал он. Ничего у нас не выйдет.
Погодите, возразил я. А если вы сядете мне на плечи и поставите мешок мне на голову?
Последовала очередная пауза.
Это, произнёс Рождественский Дед, медленно кивая, и впрямь может быть очень дельная мысль.
* * *
Несколько секунд спустя мы оказались на крыше. Там под лунным светом стояли самые огромные сани, которые я когда-либо видел. Они были размером с грузовик и полупогребены под лавиной подарков. Запряжены сани были девятью здоровенными оленямиони били копытами о снег, выдыхали огромные облака пара и трясли рогами, так что большие бубенцы, привязанные им на шеи, звенели вовсю. Рождественский Дед подвёл меня прямо к вожаку, громадному серо-коричневому зверю с розоватым носом, из которого так и текло. Я немедленно догадался, что это, видимо, Рудольф.
Вот он, сказал Рождественский Дед, скармливая Рудольфу морковку. Моё тайное оружие.
Потому что у него нос светится? спросил я, едва переводя дыхание, отчасти от изумления, а отчасти от того, что я только что пронёс Рождественского Деда по четырём лестничным пролётам.
Не совсем, ответил Рождественский Дед, давая остальным оленям откусить от морковки понемногу. На самом деле, это существенный недостаток. Он вечно простужается и заражает своими микробами остальных оленей. Нет, он моё тайное оружие, потому что он может летать.
А ещё он может слышать, будничным тоном заметил Рудольф.
Прости, Рудольф, сказал Рождественский Дед.
Извинения приняты, ответил Рудольф. Хотя, к твоему сведению, я не простужен, у меня грипп. Меня всего трясёт и суставы ломит. А это кто?
Это Джексон. Он поможет мне сегодня с работой.
А это хорошая идея? уточнил Рудольф. Обычно с нами никто не ездит.
Иначе никак, ответил Рождественский Дед. Я подвернул лодыжку и без него не смогу развезти подарки.
К тому же Рождественский Дед рассказывает мне историю, гордо вставил я. Про эльфа Торвила.
А, значит, он уже рассказал тебе, как мы встретились? спросил Рудольф.
Тс-с, тс-с, тс-с! шикнул Рождественский Дед. Ты всё испортишь. В общем, как я сказал, Рудольфмоё тайное оружие, потому что он может летать. Без него нам ни за что не оторваться от земли. А теперь пора в путь; мне нужно побывать ещё в куче мест.
Я помог Рождественскому Деду забраться на сиденье саней, а потом влез с ним рядом. Я натянул нам на колени медвежью шкуру, а Рождественский Дед взялся за поводья.
Йах! крикнул он. Йах!
Давайте, народ! окликнул Рудольф остальных оленей, с усилием сглатывая. За работу!
Как один, девять оленей встали в упряжь и протащили нас по большому кругу, пока мы не оказались лицом к краю крыши.
Держись крепче! прошептал Рождественский Дед.
Ну погнали! крикнул Рудольф. Три, два, один понеслась!
Олени напряглись, принимая весь вес саней на себя. На краткий миг мне показалось, что это для них перебор. Но потом внезапно мы накренились вперёд и начали быстро набирать скорость. Если вы когда-нибудь бывали во взлетающем самолёте, ощущения примерно такие же, за тем исключением, что мы не были пристёгнуты ремнями и никто не показал нам аварийные выходы.
Я ждал, что мы поднимемся высоко-высоко в небо, но, миновав край крыши, сани камнем ухнули вниз, и я уже подумал, что мы непременно разобьёмся, когда сани начали со скрипом выравниваться, и мы снова рванули вверх. Мы врезались в верхушку здоровенного дереватолько снег и сосновые иголки во все стороны разлетелисьи вскоре перед нами простирались огни города.
Мы летели!
Прошу прощения, сказал Рождественский Дед. Это из-за меня. После долгих перерывов они начинают терять хватку.
Куда мы летим? спросил я.
В Африку, ответил Рождественский Дед. Ты знаешь, в какой она стороне?
На юге? предположил я.
Точно, сказал Рождественский Дед. На расстоянии восьми тысяч тридцати одного километра, если быть точным. Мы будем там через восемь минут семнадцать секунд. Гляди! Здание Парламента!