При взгляде на её улыбающееся личико, обрамлённое каштановыми волосами, он невольно смягчился. Лоуренсу вдруг захотелось выпить со своим молчаливым конём.
Ну хорошо. Я не злюсь. Не злюсь. Довольна?
Убеждённая в своей победе, Холо украдкой довольно улыбнулась, а потом, вздохнув, заговорила:
Нам лучше не разделяться. Можно взять тебя за руку?
Чтобы вернуться на постоялый двор, им нужно было снова пройти через людную площадь, но Лоуренс был уверен, что Холо нашла бы дорогу без всяких затруднений. Он понимал: это лишь предлог, но всё же решил сдаться хитрой Волчице:
Да, ты права.
Холо лукаво улыбнулась, и её рука мягко скользнула в ладонь Лоуренсу, которому оставалось только покрепче сжать её в ответ.
А что насчёт персиков?
Звон колокола, бившего полдень, разнёсся по городу, отмечая начало их новой битвы.
Торговый дом Ремелио вёл оптовую торговлю и держал в церковном городе Рюбинхайгене один из своих филиалов. Лоуренс думал, что неплохо заработает, когда с помощью шантажа взял в компании Латопеарона из города Поросон больше доспехов, чем мог себе позволить. И чтобы легко вернуть долг, он решил продать его в доме Ремелио, с которым Латопеарон имел плотные деловые отношения. Так ему не пришлось бы возвращаться в Поросон. Они просто запишут соответствующую операцию в свою учётную книгу и готово, магия торговли совершилась.
Лоуренс двигался по тихой улочке вдали от многолюдного центра и подъехал к зданию компании Ремелио с чёрного хода. Около него было выделено обширное пространство для погрузки и разгрузки товаров. В таком большом городе, как Рюбинхайген, оставлять телегу у парадного входа компании значит расписаться в собственной провинциальности. К тому же торговать, перегородив оживлённую улицу, было бы дурным тоном. Да и вообще, телегам торговцев нельзя ездить там, где много людей. Поэтому в переулках, шедших параллельно главным улицам, было гораздо больше повозок, чем пешеходов. Лоуренс вдруг нахмурился: рядом с торговым домом Ремелио царило необычное затишье.
Эта компания, случаем, не монахам принадлежит?
Будь её владельцами монахи, мы бы хоть услышали, как они молятся. Но даже этого нет. Не понимаю, что тут происходит
Холо, жующая сладкую булку, приспустила свой платок и пошевелила ушами, но Лоуренсу не хватало терпения на столь тонкую разведку. Он слез с телеги и прошёл по спуску, ведущему на место погрузки товара. Рюбинхайген тесный город, и дома расположены очень близко друг к другу. Ходит даже шутка, что бедняки в Рюбинхайгене спят стоя. Поэтому держать в таком городе место для разгрузки товара было чрезвычайно непросто. На площадку компании Ремелио могло въехать не больше трёх крупных повозок, зато там с лёгкостью поместилось бы около ста мешков пшеницы. В углу стоял стол для переговоров и стойка обмена монет, на стене висел пергамент с начертанной молитвой об успешной торговле. Без сомнения, площадка была всем хороша. Но сейчас тут царило запустение: не было соломы для лошадей, повсюду разбросан конский навоз и остатки товара. Очевидно, здесь уже давно никто не убирался. К тому же управляющего площадкой не оказалось на месте.
Торговля, как правило, идёт волнами, так что неудивительно, если сейчас у них нет посетителей. В таком случае было больше причин навести порядок. Похоже, компания обанкротилась. Лоуренс тотчас развернулся и запрыгнул на телегу. Холо уже разделалась с хлебом и шуршала обёрткой мясного пирога. Насколько помнил Лоуренс, это была его доля.
Если так громко чавкать, даже твои хвалёные уши ничего не расслышат!
Да ты научился острить! В защиту своего доброго имени скажу, что точно слышу: там есть люди, громко причмокивая, она прожевала кусок пирога. Похоже, Холо не собиралась довольствоваться малым.
Там люди?!
Да, последовала пауза, сопровождаемая чавканьем. Но атмосфера там весьма неприятная, даже опасная.
После этих слов пятиэтажное деревянное здание компании Ремелио с его заброшенной площадкой для разгрузки показалось Лоуренсу зловещим. Нет более жуткого места, чем обанкротившаяся торговая компания. Обычно после её разорения Церковь целую неделю отпевает усопших.
Что ж, это всё странно, но делать нечего. Чтобы заработать, нужно продать товар.
Да, а чтобы насытиться умять мясной пирог!
Я вообще-то собирался сам его съесть!
Перед тем как поехать, он пристально посмотрел на Холо, на что она ответила красноречивым взглядом, означавшим «отвяжись». Но всё же она, кажется, почувствовала себя виноватой и поделила пополам оставшуюся часть съестного. Всего лишь одна четвертая от того, что предназначалось Лоуренсу, но, если бы он стал жаловаться, не получил бы совсем ничего. Поэтому торговец просто недовольно выхватил оставшийся кусок.
Обычно для пирогов использовали фарш, у которого, по мнению гильдии мясников, истекал срок годности, но в блистательном Рюбинхайгене даже пироги были превосходны, ведь их начиняли крайне вкусным мясом первой свежести. Лоуренс съел свою долю в два укуса и повёл лошадь к площадке.
Привычный звук цокающих копыт донёсся до людей, уже давно сидевших в здании. Как раз когда Лоуренс остановил лошадь в нужном месте и слез с телеги, изнутри вышел управляющий площадкой.
Кажется, до церковных праздников ещё далеко. Что-то случилось?
Ну Вы только сегодня приехали в город?
Речь его была неуверенной только поначалу. Он окинул Лоуренса внимательным, оценивающим взглядом, ничего не упуская из вида. Управляющий оглядел гостя совсем как вор, который изучает простофилю в поисках кошелька. Инстинкт торговца подсказывал Лоуренсу, что он в опасности. Присмотревшись, Лоуренс понял, что торговец выглядит устало. На погрузочной площадке работа тяжёлая, так что, казалось бы, в облике мужчины не было ничего подозрительного. Однако Лоуренс заметил, что, несмотря на усталость, незнакомец полон необычной энергии. Это нехорошо. Совсем нехорошо
Нет, я приехал несколько дней назад. Кажется, вы заняты, я зайду позже. Ничего срочного.
Не глядя на управляющего и не дожидаясь ответа, Лоуренс положил руку на сиденье телеги, собираясь подняться. Кажется, Холо тоже что-то почувствовала. На секунду она вопросительно посмотрела на Лоуренса, а потом кивнула. У простой городской девушки, какой она казалась, конечно, и в помине не было такой сообразительности. Не зря она звала себя Мудрой Волчицей.
Но управляющий не желал сдаваться:
Нет-нет, подождите! Я вижу, что вы достойный торговец. Было бы невежливо вот так отпустить вас ни с чем.
Если Лоуренс вдруг откажется, поползут слухи о его недостойном поведении. Но кровь торговца в нём кричала ему: «Беги! Тут дело нечисто!»
Что вы, что вы. Я из тех, кому кроме жалоб и продать нечего.
Только третьесортный торговец может так уничижительно говорить о себе, когда собирается что-то продать. Для монаха скромность является добродетелью, но для торговца она равна самоубийству. Однако Лоуренс рассудил, что лучше убраться отсюда. Неестественно застывшая фигура Холо только укрепила его в этом решении.
Не стоит вам так о себе говорить. Даже слепой попрошайка поймёт, как вы хороши.
Лесть тут ни к чему, он сел на кучерское место и взял вожжи.
В этот момент управляющий понял, что пора отступить. Сначала он так увлёкся, что даже наклонился вперёд, но теперь снова выпрямился.
Лоуренс решил, что выпутался из этой передряги, и сказал управляющему:
Что ж, до свидания.
Да, жаль, что так получилось. Но вы приходите ещё, мы будем ждать.
Управляющий раболепно улыбнулся и сделал шаг назад. Лоуренс воспринял это как конец разговора и стал разворачивать лошадь. Но тут управляющий опять заговорил, воспользовавшись ослабшим вниманием Лоуренса:
Простите, я забыл спросить ваше имя.
Лоуренс. Из торгового союза Роуэна.
Только после того как слова вылетели изо рта, он понял, что не стоило говорить, кто он и откуда, до того, как во всём разберётся. Хотя, с другой стороны, от этого не случится ничего плохого. Ведь оппонент Лоуренса никак не может знать, зачем он приехал. Однако
Господин Лоуренс? Как же, как же! Вы к нам из компании Латопеарона! Управляющий вдруг самодовольно улыбнулся.