Пух молча кивнул. Но Геката не успокоилась.
Жаль, что твое собственное тело уже испортилось, сказала она. Оно бы наверняка подошло.
Ее поразила наступившая тишина.
Я сказала что-то не то?
В 1881 году на свет появился мальчик по имени Анджело Джузеппе Ронкалли, позже ставший папой Иоанном XXIII. Он пытался модернизировать католическую церковь, чтобы она могла существовать в современных реалиях, во время холодной войны читал проповеди о мире во всем мире и старался примирить страны с разными социальными системами. Чуть менее громким и уже посмертным его достижением стало то, что он вызвал непроходящее восхищение некоего Джеймса Патрика Макмерфи, ирландца и доброго католика (по мере возможностей). Однажды Джимми, будучи в поэтично-сентиментальном настроении, заявил:
Это был смелый человек. Я бы хотел быть на него похожим, но А хотя, наверно, кое в чем смогу. Пусть меня тоже мумифицируют.
В некотором роде это объясняет, почему Лин, Бобби и Пух теперь стояли в склепе, возле мраморного саркофага, с ломиками в руках. Снаружи караулили Рони и Геката, хотя, если честно, Рони просто не пустили внутрь, а Геката вдруг поняла разницу между готической субкультурой и реальностью.
Мам, тебе совсем не обязательно здесь быть, сказал Бобби, глядя на бледную Лин.
Ерунда, сказала она твердо. Джиммимой муж первый муж, и если кто и взломает его саркофаг, то это буду я.
Она решительно просунула лом под крышку. Мальчишки едва успели сделать то же самое, как Лин налегла на рычаг, и крышка упала. Грохот был оглушительный. На минуту они замерли.
Все нормально? крикнула Рони.
Да, а у тебя? отозвался Бобби.
Все отлично!
Они заглянули в саркофаг. Там стоял блестящий деревянный гроб.
Дальше вы сами, сказала Лин и вышла.
Мальчики переглянулись. Потом очень осторожно приподняли крышку
Спасибо, сказал призрак Джимми. Теперь мой выход.
Бобби уронил ломик.
Пап, ты не мог бы не возникать так неожиданно? Особенно, когда мы стоим в склепе у открытого гроба?
Да, извини.
Джимми покрутился на месте, и громко сказал, чтобы слышали даже те, кто стоит на улице:
Знали бы вы, как я вам благодарен. Вы психи. Я вас люблю.
Он приготовился нырнуть в свое тело.
Нет, стой! Геката вбежала в склеп.
На нее уставились три пары недоуменных глаз.
Я вдруг поняла. Мумии совершенно сухие. Если он войдет в тело и пошевелится, оно просто развалится, и все без толку.
Это ты вовремя, сказал Бобби. Есть идеи?
Геката пожала плечами:
Провести регидротацию тканей? Не смотри на меня так. Это значитдобавить в тело воды.
Она учится на медицинском, пояснил Пух.
Сможешь сделать? спросила Рони, заглядывая внутрь.
Геката вздохнула. Все смотрели на нее, и у нее был только один вариант ответа.
Попробую.
Следующие сутки Геката бегала из библиотеки университета в морг и обратно. Она расспрашивала, читала, находила ссылки, снова расспрашивала, делала заметки. К вечеру за ней заехал Пух, и они вынесли с черного хода несколько списанных стоек для капельниц. Затем их маленький автомобильчик совершил рейс по аптекам. Когда они добрались до кладбища, почти стемнело. Пух и Геката зашли в склеп. Зажегся фонарь. По стенам заплясали странные тени
Когда-то на поле дядюшки Уолли росла кукуруза. Он помнил, как она покачивалась под ветром, и ее сухие листья перешептывались друг с другом Сейчас на поле дядюшки Уолли выросла толпа. Она качалась туда-сюда, шептала, свистела, выкрикивала, пила и жаждала музыки, как кукурузадождя.
Было раннее утро того самого дня. Уолли сидел на стуле в VIP-зоне, курил свой косячок и наблюдал за саундчеком. Рядом плюхнулся Лукас. Уолли покосился на него и молча передал ему самокрутку. Лукас затянулся.
Всего несколько часов Несколько часов Правая колонка не тянет по децибелам, но кого это уже волнует
Лукас снял ермолку и вытер лысину и лоб красным платком от Армани.
Джимми прав, я староват для этого.
Чушь, лениво ответил Уолли. Что привидение может знать о старости?
Твоя правда.
Я чувствую себя лет на восемьдесят.
Существо в черном балахоне медленно подняло руки над головой и потянулось. Рукава съехали вниз, обнажив бледные, желтоватые, иссохшиеся руки.
Теперь ты знаешь, как это могло бы быть, нервно ответила Лин. Боже, если бы ты не был моим мужем, я бы, наверно, сейчас свихнулась.
Но наш брак тебя подготовил, да?
Джимми усмехнулся под капюшоном. Он прошелся, привыкая к телу. Лин наблюдала за этим с ужасом, восторгом, и чем-то еще, от чего сжималось сердце и щипало глаза. Джимми остановился и посмотрел на нее. Она не видела лица, но знала, что сейчас он виновато, по-мальчишески улыбается.
Я знаю, что это не правильно. Я верну все на место, вот только запишу песню
Лин кивнула.
Паап, ты уже в теле? донесся с улицы голос Рони. Можно войти?
Ты что здесь делаешь?! закричала Лин.
Серьезно?
Прежде, чем ее остановили, Рони влетела в склеп и обняла Джимми. Он сперва растерялся, потом осторожно ответил на ее объятья.
Ну вот. Наконец-то я смогла это сделать, сказала девушка.
Тогда Лин медленно подошла и коснулась плеча Джимми. Потом осторожно, не доверяя себе и своим ощущениям, обняла его. Джимми глубоко вздохнул, и Лин расплакалась. Рука Джимми мягко гладила ее по волосам. Через некоторое время она взяла себя в руки.
Нам нужно в студию, сказала Лин. Давайте покончим с этим.
Пух нервничал. Он то хватался за гитару, то начинал курить, то бродил туда-сюда. В горле пересохло, он потянулся за водой и уронил бутылку. Фрэк протянул ему другую, и Пух принялся жадно пить.
Особенно не налегай, тяжело будет на сцене, сказал Фрэк.
Пух поперхнулся.
Волнуешься?
Пух кивнул. Он покрутил в руках бутылку, поставил ее и посмотрел прямо на Фрэка:
Я облажаюсь. Я не смогу, я не Джимми
Конечно, ты не Джимми. Фрэк фыркнулТы и не должен им быть. Выброси это из головы.
Но все они ждут
Фрэк жестом заставил его замолчать.
Тыэто ты. И мы играем с тобой, и на сцену выйдем с тобой. Джимми крут, и то, что он делал, всегда будет где-то на уровне рок-н-ролльных небес. Но ты тоже крут, и ты ничуть не хуже него, иначе я бы не несся за тобой через все кладбище, он хлопнул Пуха по плечуНе убей эту крутость попытками копировать Джимми или кого-то еще. Оно того не стоит.
Пух молчал, разглядывая свои кроссовки. Потом он улыбнулся.
Спасибо, что догнал меня тогда.
Фрэк рассмеялся.
И вообщеспасибо.
Басист сел рядом. Со сцены доносились завывания «Бледного Майкла», и они просто слушали.
Джимми играл. Сухие пальцы скользили по струнам, и воздух дрожал. Гитара в его руках становилась послушной, будто восковой, ее голос, истосковавшийся по звучанию, заполнял помещение чем-то, что слышалось как золотой пронзительный свет.
Сейчас Джимми был жив. Он был всем, что когда-либо чувствовал, любил и ненавидел, и струны были его глазами, губами, сжатыми кулаками.
Он выдохнул. Он открыл призрачные глаза.
Я поймал ее.
«Мертвый единорог» готовился к выходу. Техники ставили оборудование, Фрэк курил, Рыбешка перебирал пальцами в воздухе, Айзек бросал нетерпеливые взгляды в VIP зону. Лин и детей еще не было. Призрака Джимми, что интересно, тоже.
Наверно, в пробке, сказал Рыбешка.
Угу, и привидение тоже, проворчал Айзек.
Всякое бывает, пробормотал Пух.
Если нас остановят, и мне придется это объяснять, я тебя убью.
Лин медленно подъезжала к заграждению. Джимми плотнее закутался в балахон и надвинул капюшон еще ниже. Рони максимально высунулась, чтобы загородить его от глаз охраны.
Толстяк в форме увидел на стекле VIP пропуск, мельком взглянул на Лин и кивнул. Она выдохнула. Машина двинулась вперед.
Вот они! сказал Фрэк. Вовремя.
Айзек вытянул шею и увидел Лин, Бобби и огненную шевелюру Рони. А рядом с ней
Фигура в черном балахоне повернулась и посмотрела прямо на него. Ее лицо было скрыто капюшоном.
Это Джимми, сказал Рыбешка.
Даподтвердил Пух. Этот балахон Геката принесла.
У него получилось, завороженно сказал Айзек.
И вдруг все понял.
Идемте.