Елена ВерейскаяНЕЗАБЫВАЕМАЯ НОЧЬ
Воспоминания Ирины Дмитриевны Тарабановой
Вчера я разбирала наш семейный архив и среди разных ненужных бумаг нашла юношеский дневник брата Володи. Я прочла его с большим волнением, особенно начиная с тех страниц, где он описывает свой приезд в Петроград в 1917 году.
И так ярко вспомнилось то время наша встреча и эта незабываемая октябрьская ночь. И меня неудержимо потянуло сесть за стол и шаг за шагом записать пережитое и виденное мной в те великие дни.
Самого раннего детства я не помню. Очень-очень смутно осталось в памяти какое-то бесконечно долгое путешествие. А потомуже ясноначинаю себя помнить веселой и озорной девчонкой, в большом и богатом доме бабушки. Меня все балуют: бабушка, няня. Володя старше меня на девять лет. Я его обожаю, но видеться с ним мне приходится мало. Он очень редко бывает дома, а когда и бывает, то сидит в своей комнате и занимается или у него гостигимназисты. То, что Володягимназист, наполняет меня уважением к нему и гордостью.
Я инстинктивно чувствую, что и бабушка и няня, а особенно приставленная ко мне француженка гувернантка, относятся к Володе далеко не так, как ко мне, и не поощряют нашу дружбу. И при них Володя со мной сух и сдержан. Но зато редкие минуты, когда мне удается удрать от всех в его комнату и мы с ним шалим и возимся, о! это самые счастливые минуты!
Особенно не любит Володю гувернантка француженка. Она находит, что Володя «плохо воспитан», и боится, что он «испортит» и меня. Я ее терпеть не могу. Она страшно надоедает мне своими наставлениями: это «неприлично», то «не принято». И Володя ее терпеть не может, и мы с ним за глаза называем ее «метлой». Ее фамилия Баллэ, это в переводе значит: «Метла».
Почти во всех комнатах висят и стоят на столах портреты нашей с Володей покойной мамы в красивых рамках. Мама в детстве, мама в юности Няня часто говорит о ней и всегда при этом горько вздыхает. Я тоже вздыхаю, мама давно умерла, я ее не помню совсем.
Когда мне было лет семь, я вдруг обратила внимание на то, что у всех детей, которые вместе с родителями приезжали к нам в гости, есть и мамы и папы. Я спросила няню: а где же мой папа?
А у тебя папы никогда и не было, уверенно ответила мне няня, и я успокоилась. Но когдачерез год или двамне тот же вопрос задал один из гостей, мальчик постарше меня, и я ему ответила, что папы у меня и не было, он засмеялся и сказал:
Какая чепуха! Это тебя обманывают. У всех детей бывают и мамы и папы.
Я была озадачена и сразу побежала к няне.
Чего этот мальчишка тебе голову морочит! очень рассердилась няня. Говорю тебе: не было у тебя никогда папы.
Я дождалась, когда уйдут гости, и с тем же вопросом обратилась к бабушке. Бабушка нахмурилась и сказала:
Няня правду говорит: папы у тебя не было. И не приставай ни к кому, глупостей не спрашивай.
Но я уже не могла успокоиться. Я спросила гувернантку. Она поджала губы и строго отрезала:
Ирэн, я вам запрещаю задавать такой вопрос кому бы то ни было. О таких отцах не говорят!
Она сделала сильное ударение на слове «таких».
С этого дня на мою беспечную жизнь легла тень. Я поняла, что туткакая-то тайна, что от меня что-то тщательно скрывают. Мне очень хотелось поговорить об этом с Володей, но я не решалась. Да и Володе было не до меня: он держал выпускные экзамены.
Как-то я, подходя к бабушкиной спальне, услышала тихий разговор. Я притаилась у двери, прислушалась.
Что сталось с нашей птичкой, нашей Иринушкой Капризная стала, упрямая, своевольщица сокрушенно говорила няня.
Да, да вздохнула бабушка, неужели это переходный возраст наступает? И я не узнаю внучки
А мадам не думает, что у Ирэн просто очень плохая наследственность? язвительно спросила гувернантка по-французски. Так же, как у ее брата! Он очень дурной юноша. Чего можно ожидать от детей такого
Прошу вас замолчать, мадмуазель! оборвала ее бабушка и даже ударила ладонью по столу. Я оказала вам доверие, рассказав о нашем горе, а вы позволяете себе издеваться
О-о, мадам!.. обиделась Метла.
Я дальше не слушала. На цыпочках бросилась я от двери, прибежала в детскую, упала на кровать и зарылась лицом в подушки.
Так вот оно что!.. «Плохая наследственность» «Чего можно ожидать от детей такого»
Какого «такого»? Кто же он, наш с Володей отец? «О таких отцах не говорят» Знает ли Володя, кто он? А вдруг и Володя рассердится, если я его спрошу Все равно я спрошу, я спрошу его!
Я вскочила и бросилась к Володе.
Его комната была заперта на ключ. Уходя из дому, Володя всегда запирал свою комнату, что очень раздражало и няню, и Метлу. Когда об этом говорили бабушке, она только молча пожимала плечами.
Я остановилась у запертой двери. Ах, да! Володя ушел на последний выпускной экзамен Ну, что же Он вернется, и я спрошу!
Но спросить мне так и не пришлось. Новое горе в тот же день свалилось на меня. Придя с экзамена, Володя заявил всем, что гимназию он кончил, а в университет решил поступать в Харькове и на днях уезжает туда.
Я была потрясена. Едва ли я тогда нашла бы нужные слова, чтобы объяснить свое состояние, но сейчас я понимаю: я восприняла отъезд Володи, как предательство, как измену. Я замкнулась в себе и ни о чем не спросила его.
Бабушка Володю не удерживала. Наоборот, мне казалось, что она рада его отъезду. Они никогда не были близки. Няня поплакала, поворчала, и я видела, как они то и дело о чем-то шепчутся с бабушкой.
Володя лихорадочно готовился к отъезду. Ему было явно не по себе со мной. Сейчас, когда прошло столько лет и столько пережито, я понимаю и свое, и его тогдашнее состояние. Мы очень любили друг друга, и в эти дни перед разлукой нам обоим хотелось о многом поговорить. Но меня оскорблял его отъезд, и самолюбие не позволяло подойти к нему. А Володя Володя чувствовал мою отчужденность. Володя чувствовал, что неправ, оставляя меня в полном неведении. Но рассказать мне правду и потом сразу уехать и оставить меня одну в этомчуждом емуокружении он тоже не считал себя вправе. И он решил отложить разговор со мной до того времени, когда я подрасту. Он в те дни и не подозревал, какие сомнения разрывают мое девятилетнее сердчишко.
Володя уехал. Прощание было как-то наспех, какое-то сдержанное. Плакала только одна няня. Мы поцеловались с Володей; он обещал писать, просил, чтоб я писала. Я сухо сказала: «Хорошо». Но потом я проплакала всю ночь, сунув голову под подушку, чтобы не услышала Метла, спавшая в соседней комнате за раскрытою дверью.
Вскоре после отъезда Володи уехала от нас и гувернантка. Я заметила, что отношения ее с бабушкой стали натянутыми, очевидно, в результате подслушанного мной разговора. Я еще больше возненавидела ее и сознательно и нарочно стала изводить капризами, упрямством, дерзостями. Когда она, после какого-то бурного объяснения с бабушкой, ушла от нас, я вздохнула с облегчением; кажется, и бабушка, и няня тоже.
Я пыталась просить бабушку отдать меня в гимназию. Мне так не хватало подруг! Бабушка и слышать не хотела. Я училась дома, ко мне ходили учительницы по всем предметам, немка и француженка.
Так прошло два года. Я училась хорошо, много читала. Книги для чтения отбирала мне бабушка из своейдовольно большойбиблиотеки. Володя писал редко. Его письма были коротки и сдержанны. Я отвечала ему такими же. Шли дни тихие, однообразные
* * *
Февральская революция разразилась над нами, как гром среди ясного неба. Когда свергли царя Николая Второго, весь наш дом словно погрузился в траур. Бабушка и няня горько плакали. Плакали, навещая бабушку, и ее старушки-приятельницы. Глядя на них, плакала и я.
Прости, господи, что делается! стонала няня. Иринушка, как же мы без царя-то будем?
И я тоже недоумевала, как же без царя?
Бабушка горевала, горевала, и кончилось это тяжелым сердечным припадком. Она слегла в постель. Доктор строго-настрого запретил говорить ей о том, что происходит за стенами нашего тихого дома. А в стране в это время нарастали события невиданного в истории размаха.
Отзвуки их нет-нет, да и врывались в наш дом. Помню, как-то летом 1917 года приехала к бабушке ее старая институтская подруга и привезла с собой внука. Это был тот самый мальчик, который когда-то открыл мне, что у всех детей есть и мамы, и папы. Теперь он учился в кадетском корпусе и очень важничал. Мне казался он совсем большим в форменном мундирчике, и я робела перед ним. Пока обе бабушки беседовали в спальне, я «принимала» кадетика в гостиной.