Он остаётся в больнице? прошептала она, стараясь не смотреть на врача.
Да, и пробудет здесь с месяц А пожалуй, и побольше. Ничего определённого пока сказать не могу.
Какое несчастье! Папа, ты слышишь?
Господин Кастиль всё слышал и был возмущён до глубины души. Он болен? Ерунда! Он чувствует себя ничуть не хуже других. Но когда врач коротко и ясно объяснил ему, чем он болен, от его возмущения не осталось и следа. Он разохался и даже всхлипнул. Что станется без него с Маленьким театром? Люди ждут представления! О нём уже объявлено!.. Нет, это невозможно!..
Подумай о нас! умоляла его Мили. Побереги себя, папочка! Ведь доктор тебя вылечит.
Она обнимала его, гладила по голове, стараясь всячески его утешить.
Больше всего господина Кастиля удручало будущее его театра: что же станется с его любимым детищем? Потом он смирился, ничего другого ему и не оставалось.
Доктор попрощался с ними и ушёл. От сестры Мили узнала, в какие дни и часы можно навещать отца, а сейчас надо уходить: его устроят в палате без её помощи. На глаза девушки навернулись слёзы, но она быстро овладела собой. Раскисать нельзя: все заботы о семье ложатся на её плечи. Надо всех прокормить, надо где-то достать денег
Что ж, пойдём, сказала она брату.
Жерве схватил её за руку и потянул к дверям. До последней минуты он всё боялся, что его оставят тут вместе с отцомв этой огромной белой больнице.
VIПрощайте, домино, прощайте, кульбиты!
Новости были восприняты всеми по-разному. Все жалели отца, но зато какие перемены сулило его пребывание в больнице. Флора искренне горевала, узнав, что некоторое время не будет ни театра, ни танцев. Но братья даже и не пытались скрыть свою радость: конец представлениям, кривляниям, кульбитам! Они свободны! Пришло время избавления!
Жиль весело улыбался, а Валентин серьёзно заявил, что Мили нечего беспокоиться, потому что на жизнь будет зарабатывать он.
Каким образом? поинтересовалась Мили, огорчённая неуместной радостью братьев.
Выпекая хлеб да булочки, зазвенел голосок Флоры.
Мили взглянула на брата:
Неужели ты ещё не раздумал?
Конечно, нет. Ты и сама знаешь не хуже меня, ответил Валентин, и его чёрные глаза заблестели. Я уже почти взрослый, Мили, и нечего мне заниматься клоунадой, это дело решённое.
А папа? Когда он вернётся
Когда он вернётся, мы с ним поговорим как два мужчины. Тебе разве никогда не приходило в голову, что театрнесчастье нашей жизни!
Приходило, с грустью согласилась Мили.
Она приподнялась со скамейки и бросила боязливый взгляд на Жиля. Сидя рядом с Жерве, он уписывал ломоть хлеба. Вид у него был какой-то отсутствующий, на губах застыла улыбка. О чём он думает? Мили даже боялась узнать об этом, но всё же, пересилив себя, спросила:
Ну, а ты?
Жиль вздрогнул, помолчал и вдруг, стукнув кулаком по столу, да так, что зазвенела посуда, крикнул:
Я буду моряком! Я поеду в Гонфлер!
Жиль! жалобно сказала Мили. Это невозможно
Возможно! Вот увидишь! Дядя Норуа ждёт меня, и я уже давно был бы в дальнем плавании, если бы не папа. Теперь я поеду в Гонфлер, и помешать мне никто не сможет!..
Мили положила руку ему на плечо.
Я смогу и помешаю, решительно заявила она. Пусть Валентин берётся за ремесло, он старший. Папа поймёт, что без его заработка нам не прожить. Но у тебя, родной мой, всё обстоит иначе. Ведь папа не захотел оставлять тебя у дяди Норуа и даже поссорился с ним. Ты ужасно огорчишь его, если будешь настаивать.
Буду! Буду!
Жиль оттолкнул Мили и снова стукнул кулаком по столу:
Я пойду к папе в больницу и сам всё ему скажу
Ты что, забыл, как он сейчас плохо себя чувствует? Волновать его нельзя. Ты совсем о нём не думаешь!
Нет, думаю протянул Жиль.
Тем более Я прекрасно знаю, что даже папа ошибается, но он наш отец, он любит нас, и я прошу тебя только об одномпотерпи немного. Вот когда папа выздоровеет, я сама поговорю с ним. Ты будешь моряком, даю тебе слово!
Наступило молчание. И вдруг Жиль схватил руку Мили, ту руку, которую только что оттолкнул, и неожиданно выпалил:
Раз ты меня просишь, я останусь. Но ведь я должен что-то делать!
Будешь ходить в школу.
А я? крикнул Жерве.
До этого он молча слушал, что говорят другие, всё не мог опомниться после похода в больницу. Теперь он даже приподнялся, опираясь руками о стол.
А я?
Ты тоже, ответила Мили.
Жерве снова сел. Щёки у него вспыхнули, глаза засияли, он ликовал: «Буду ходить в школу, как Люка!» Перед ним будто распахнулись врата в будущее, и он, всё ещё не веря своему счастью, даже зажмурился, словно ослеплённый ярким светом.
Доволен? спросила старшая сестра, улыбаясь.
Горло у Жерве перехватило, и он в ответ молча кивнул.
Флора показала на него пальцем и расхохоталась:
Посмотрите, как он покраснел, обрадовался, что в школу пойдёт. Да я бы на его месте
А ты, кстати, тоже будешь ходить в школу, строго сказал Валентин, прерывая её.
Я? В школу? Ну уж нет! Мили, душечка, ведь правда не буду?
Увы, душечка Мили подтвердила слова Валентина. Флора расшумелась: она ненавидит школу, и, если её заставят учиться, она нагрубит учительнице, и тогда-то её наверняка исключат.
Так и знайте, я зачахну с горя, прибавила она.
Что же это за мученье такое! крикнула Мили, побледнев.
Все три брата посмотрели на Флору.
Только о себе и думает! буркнул Жиль.
Она собралась было возразить, но губы у неё задрожали, она бросилась к Мили и прижалась к ней:
Мили! Прости меня! Не сердись!
Вот так-то лучше, девочка моя, отозвалась Мили и, оглядев всё своё семейство, добавила:А теперь запасёмся мужеством! Положитесь на меня. Всё у нас уладится, непременно уладится, ведь я так этого хочу! Что-то я ещё должна вам сказать Ах, да! Я буду работать.
Да ведь ты же работаешь! воскликнула Флора.
Но денег не зарабатываю. Ведь на пособие, которое я буду получать, и на заработок Валентина нам не прожить. Может, кому-нибудь нужна помощница по хозяйству, служанка?
Найдём выход, уверенно заявил Валентин. Ведь в таком большом городе должно быть много пекарен!
Конечно, пекарен было немало, но никто не желал брать в работники паренька, не знающего ремесла. С каждым днём Валентин становился всё угрюмее. Он ходил из булочной в булочную, но всюду получал отказ. В конце концов он решил поискать работу в порту, поработать грузчиком; невесело было у него на душе. Помог ему счастливый случай.
В больнице господин Кастиль обрёл обычную беспечность. О нём заботились, он лежал в удобной постели и целыми днями разглагольствовал. Вся палата вскоре узнала о существовании Маленького театра, о пьесах «Зербино» и «Школа смеха»сочинениях самого господина Кастиля. Больные относились к нему с почтением, и когда Мили впервые навестила отца, все радушно её встретили. Один из новых знакомыхнизенький, усатый человекбыл булочником. Он нещадно ругал своего ученика-лодыря и собирался от него избавиться. Мили решилась поговорить с ним о Валентине. Конечно, брату надо поучиться, но он полон рвения, решимости и так добросовестен!
Да и толковать не о чемведь он сын господина Кастиля!
Булочник советуется с женой, и вот Мили приводит к нему Валентина, а господин Кастиль, гордясь, что лучи его славы осветили дорогу сыну, охотно даёт согласие. Дело было сделано, и обрадованный Валентин с первых дней мая начал трудовую жизнь, о которой так мечтал. Жалованье его было невелико, но, когда спустя неделю он вошёл в фургон и положил на стол три банкнота, сколько торжества было в его голосе:
Мили! Я принёс тебе свой первый заработок!
До чего же Мили была горда! Она расцеловала брата в обе щеки и побежала в магазин купить рубашки для Жерве и Жиля и фартук для Флоры, наконец-то она отправит их в школу в приличной одежде. Со школой всё устроилось. И себе она нашла местобудет вести хозяйство у одной дамы на улице Жанны дАрк. Теперь надо было пристроить Лео. Лавочница, у которой Мили покупала продукты, посоветовала ей устроить его в детский сад неподалёку от набережной Сены. Вот всё и улаживалось