Бастуем, сказал он так же тихо, человеческой жизни добиваемся! Управляющего и мастеровтех, что не с нами, на тачке с фабрики вывезли. Самиворота на запор! Дядя Сережа засмеялся. На свою голову обнес хозяин фабрику заборищем! Да еще гвоздей сверху понатыкал! Поди достань нас теперь!
Та-ак, еще тише произнес отец и, помолчав, сказал:Слышал я, хозяин грозил: если не прекратите забастовку, завтра к вечеру казаков на фабрику пригонят.
Того и ждем, прошептал Сергей, и ружей на такой случай запасли, да только
Но тут Григорий вдруг увидел сынишку.
А ну-ко, Григорий Григорьевич, нечего тебе тут делать, ступай-ко, ступай!
Гришутка нехотя отошел, но, только отец отвернулся, снова на цыпочках подкрался к двери.
Хозяин сам их вам привезет. Сам! Понятно? говорил отец.
Как так? удивленно спросил Сергей.
Увидишь. Чуть стемнеет, неси сюда весь запас.
Они еще пошептались недолго.
Ну, весело сказал дядя Сережа, если выйдет дело, зададим же мы перцу и хозяину и полиции!
Гришутка из всего этого разговора понял только одно: рабочие зададут перцу полиции! Забыв об отце, он на радостях сунул два пальца в рот и свистнул. Только на днях научили его деревенские ребята так лихо свистеть.
И тут как взовьется на дыбы испуганная свистом Ласточка! Один из ремней оборвался, Ласточка бросилась боком из конюшни, Григорий едва успел ее схватить под уздцы и всей тяжестью тела повис на недоуздке. Ласточка храпела, била ногами, косилась горящим черным глазом на остолбеневшего от испуга Гришутку.
Ну-ну, глупая! Ну, чего вообразила! Дурака-мальчишки испугалась! успокаивал ее Григорий, ласково гладя ладонью по крутой шее. Нервная! с восхищением сказал он Сергею. Да зато умница! Порядок знает. Мне и править ею не надо. Как вылетит со дворада одним духом до фабрики! Влетит в фабричные воротая и вожжами не шевельну, встанет сама перед дверью конторы как вкопанная!.. Отцепи-ко ремень, введу ее в стойло.
Дядя Сережа взял Ласточку под уздцы с другой стороны. Дрожа всем телом и раздувая ноздри, кобылица продолжала плясать, пока ее вели в денник.
Гришутка, полуоткрыв рот, все стоял на месте.
A-а, ты еще тут? увидел его отец, выходя из конюшни. Будешь мне лошадей пугать! Уши оборву, постреленок! И он двинулся было на Гришутку, но тот увернулся и вмиг исчез за углом конюшни.
Отец, когда сердит, лучше под руку не попадаться! Где бы спрятаться? Да так, чтобы папка не нашел, пока у него сердце не отойдет. Домой идти нельзя
Гришутка незаметно скользнул в приоткрытую дверь каретного сарая, залез под коляску и притаился. Поди-ко найди! Он свернулся калачиком на холодном, шершавом полу и скоро задремал, а когда открыл глаза, было уже совсем темно.
Дрожа всем телом от озноба, он поднял голову и прислушался. Где-то близко раздавались шаги и совсем тихие голоса. Дверь скрипнула, приотворись. Вошли двое и направились прямо к коляске. Гришутка весь сжался на полуни жив ни мертв, стараясь не дышать
Вот эта, услышал он голос отца. Поднять сиденье, под ним ящик. Туда и положим.
Ловко придумал! отвечал другой вошедший, и Гришутка узнал голос дяди Сережи. Только, Гриша, смотри не попадись! А то и нас не выручишь, и сам в тюрьме насидишься.
Григорий усмехнулся.
Чудной ты! Неужто хозяин в ящик под сиденьем полезет: на что ему? Он встал на подножку и поднял мягкое сиденье:Клади!
Дядя Сережа обошел вокруг коляски, встал на другую подножку, и что-то очень тяжелое стукнуло о дно ящика под сиденьем прямо над головой Гришутки. Звякнули рессоры.
Вот и ладно. Дойдет к вам в целости, а уж достатьваше дело, сказал отец, и оба вышли.
Фу, пронесло! Гришутка с облегчением вздохнул. Теперь его заедало любопытство. Что спрятали они под сиденьем?
Гришутка осторожно вылез из-под коляски, встал на подножку и, натужась, приподнял сиденье. Сунул под него руку, и пальцы наткнулись на неотесанную крышку деревянного ящика. Попробовал сдвинуть Ого, какой тяжелый, не поддается!
Он опустил сиденье и скрепя сердце побрел домой. Нагорит от папки!.. Но дома все обошлось без шума. Мать хлопотала у печки. Отец не сказал ни слова. Лицо его было сурово и озабоченно. Забыл, видно, про Гришуткины уши!..
*
Утром, проснувшись, Гришутка натянул штанишки, поплескался у рукомойника и выбежал во двор.
Это был обширный, покрытый зеленой травкой так называемый «красный двор» помещичьей усадьбы. В глубине его стоял двухэтажный господский дом, а за ним виднелись деревья старинного парка. Кругом двора располагались «службы»: ледник, сараи, амбары, конюшни и избы, где жили работники усадьбы.
И, как всегда, в это утро у широкого парадного крыльца господского дома Гришутка увидел запряженную в коляску Ласточку. На козлах сидел в нарядном кучерском кафтане отец с вожжами в руках и ожидал хозяина. Мальчик знал: вот сейчас выйдет хозяин на крыльцо, за ним, позевывая, выйдет хозяйка в широченном пестром капоте; хозяин вскочит в коляску и сердито скажет:
«А ну, пошел!»
Ласточка рванет с места и, широко выбрасывая тонкие, стройные ноги, крупной рысью понесет коляску в настежь раскрытые ворота в том конце двора. А хозяйка будет стоять на крыльце и махать вслед кружевным платочком. Сколько себя помнит, каждое утро наблюдал Гришутка эту картину.
Но сегодня все вышло по-иному. Правда, хозяин с хозяйкой появились на крыльце, но хозяйка была одета, видно, в дальнюю дорогу и несла в руке саквояж. Лицо ее было хмуро и заплаканно. Вслед за ними вышел на крыльцо лакей с двумя чемоданами в руках.
Гришутка увидел, как папка с беспокойством оглянулся на крыльцо. А хозяин сошел с лестницы и приблизился к кучеру.
Сегодня на фабрику не еду, резко сказал он. Пусть прекратят забастовку. А не прекратят, я им покажу, как бунтовать!.. Отвезешь, Григорий, сейчас барыню в город к ее мамаше
Гришутка смотрел на отца. Лицо папки было спокойно, но чуть побледнело.
А Ласточка? А коляска? спросил кучер.
Останешься пока в городе, будешь ждать. Как расправлюсь с бунтовщиками, дам тебе знать, привезешь барыню обратно. И, обернувшись к лакею, Рыжов приказал:А ты, Василий, поставь пока чемоданы, беги наверх, мелкие вещи принеси. Положишь их в ящик под сиденьем.
Он не спеша вернулся на крыльцо и заговорил с хозяйкой.
Гришутка снова взглянул на отца, и вдруг ему стало страшно, он сам не понимал почему. Папка смотрел на него в упор и как-то странно одним глазом подмигивал ему, сложив губы дудочкой.
Чего ты? оторопело пробормотал Гришутка.
Намотав вожжи на левую руку и сдерживая ими Ласточку, Григорий соскочил на землю и стал возиться у сиденья коляски.
Ишь ты, не приподнять никак, с досадой сказал он хозяину. Забухло сиденье-то, видно
Он повернул к сынишке бледное как полотно лицо, снова подмигнул ему и вытянул губы дудочкой.
И тут Гришутка вспомнил!.. Вспомнил все, что было вчера! «Попадешьсянасидишься в тюрьме»словно услышал он голос дяди Сережи. Ящик под сиденьем!.. А с лестницы уже бежал с вещами Василий.
Какой-то буйный восторг залил вдруг все Гришуткино существо, он понял папку! И, сунув два пальца в рот, он свистнул так пронзительно, как ему еще ни разу не удавалось свистнуть.
Ласточка дико рванулась с места.
Стой!.. Стой!.. закричал Григорий, падая. Вожжи тащили, волокли его по дороге, но шага через три он выпустил их из рук, а сам остался лежать у ног остолбеневшего Гришутки.
Ласточка карьером вынеслась в раскрытые ворота.
На крыльце истошно вопила хозяйка, что-то кричал лакей Василий; Григорий с трудом поднимался с земли.
Чего стоишь?! Бери Копчика, скачи, догоняй! кричал ему хозяин.
Гришутка растерянно оглянулся, лакей Василий бежал к нему. Гришутка, как зачарованный, стоял на месте и смотрел на отца. Тот, сильно хромая, бежал к конюшне, и снова глаза отца и сына встретились. И на этот раз оба, не произнося ни звука, поняли друг друга.
«Не выдавай!»требовали глаза отца.
«Не выдам!»ответили глаза сына.
*
Ласточка, обезумев от ужаса, вынеслась за ворота и помчалась карьером по дороге, вся в мыле, с раздувающимися ноздрями, с заложенными назад ушами. Но, не слыша за собой погони и нового свиста, она понемногу успокоилась и постепенно перешла с карьера на свою обычную размашистую рысь.