Мы встали по стойке «смирно», преданно глядя ему в лицо.
Какие будут указания, капитан? спросил Левка.
Крис посмотрел на нас изучающе, нехотя усмехнулся и сказал:
Никаких.
Как то есть? растерялись мы.
А так! неожиданно вспылил Крис. Он даже покраснел от злости. Вы не поинтересовались, во сколько я вчера вернулся? Так вот, к вашему сведению, в три. А при моей хрупкой конструкции это может сказаться на психике. И уже сказалось, не видите? Надо мне восстановить утраченные силы? Надо или нет?
Надо, сказал я.
Но мы не успеем! сказал Левка. Если к послезавтра
Крис, раздувая ноздри, посмотрел Левке в лицо, и тот замолчал. Потом Крис раздраженно закрыл глаза и повернулся лицом к стенке.
Мы долго стояли у его ног и робко ждали.
Потом Крис, видимо успокоившись, взглянул на нас и благодушно сказал:
Гуляйте, други. Отдаю вам этот город на три дня
Смеешься, Крис?.. спросил я.
Ты скажи прямо, если обиделся, что проспали! перебил меня Левка.
Вот чудаки! шумно вздохнув, Крис поднялся, сел на постели и улыбнулся. Поймите вы, что ваша миссия окончена. О-кон-че-на! И это ни в коей мере не отразится на вашей зарплате. Все остальное я беру на себя. Мы прошли с нивелиром тридцать точек. Честно прошли, без дураков. Осталось еще пятьдесят, которые мы проходить не будем. Важно только, чтобы плюс превышения сошелся с минусом и чтобы разность данных на каждой стоянке составила 4786. А там кому какое дело, был я на этой стоянке или не был. Считать я умею, хотя в гимназиях и не обучался.
А это можно? осторожно спросил Левка.
Это нужно, отрезал Крис и лег. Заложив руки за голову, он снова уставился в потолок. Не думаете же вы, что я действительно собрался еще два дня так надрываться С ума сойти! Это нужно было только в первый день, для успокоения больного сердца Петровича. Площадка здесь относительно ровная, босс просмотрит подсчеты и умилится.
А обмер? поинтересовался Левка.
Ну, это уж не ваша печаль. Рисовать вы умеете? Нет. Ну, а я умею. Пройду с блокнотом по поселку и зарисую за двадцать минут все дома. А на ватмане они выйдут такими беленькими и прямоугольными, какими и в жизни никогда не были. Не в первый раз, детки. У меня рука верная.
Наступила долгая пауза, Крис опять закрыл глаза.
Значит, что? недоуменно, наморщив лоб, спросил Левка.
Значит, дуйте к соседям и просите три удочки. Посмотрим, какая здесь в реке живность водится. Но это после трех. А до трехчтоб ни одной образины в комнате не было! Ясно?
Ясно! крикнул я. Ура капитану?
Ура! подтвердил Левка.
И, толкаясь, мы выбежали в сени.
14
Довольно быстро мы поняли, что валять дурака совсем не так интересно, как кажется поначалу. Мы старательно приготовили удочки; это заняло двадцать минут. Потом наловили на кухне мух; на это ушло еще около получаса. Потом мы сбегали на Тобол, торопливо искупались и, не повалявшись на песке, рысцой пустились обратно: как бы Крис не ушел без нас на реку, забрав и удочки и мух. От него можно было этого ожидать.
Но капитан еще не подавал признаков жизни. Встав на завалинку, я заглянул в окно горницы: разметавшись на полу, Крис спал богатырским сном. Голова его была под столом, ноги упирались в хозяйскую перегородку. Крис легонько похрапывал; серый кот забрался к нему на грудь и сидел, покачиваясь при дыхании капитана и сладко жмурясь.
Спит? шепотом спросил из палисадника Левка.
Я молча кивнул и спрыгнул вниз.
Еще полчаса мы бесцельно слонялись по усадьбе. Солнце пекло до одурения, ветер жег плечи больнее, чем солнце. И нельзя было даже сесть в тенек и почитать что-нибудь, потому что все наши книги лежали в горнице, а Крис запретил нам туда входить.
Только около двух наш капитан соизволил проснуться. Мы сидели на веранде и на Семкином верстаке строили из костяшек домино небоскребы. Сквозь стекло, чуть прикрытое тюлем, нам было видно, как Крис шевельнулся, чихнул, потом поднес руку к глазам.
Ну, знаете ли, сказал он коту, в приличном обществе за это морду бьют
С хриплым мяуканьем кот вылетел в сени. Потом капитан стянул через голову свитер, встал и, потягиваясь, вышел на веранду. Нас он словно не замечал. Понуро присел на крылечке и, сгорбясь, долго наблюдал за гулявшими по двору курами.
Хорошо быть петухом пробормотал он, ни к кому не обращаясь, и зевнул. Хотя, с другой стороны, умрешь насильственной смертью. Верно?
Из приличия мы промолчали.
Крис подошел к нам, тупо уставился в Левкино сооружение.
Это что? спросил он, нахмурясь. Крематорий вроде?
Нет, улыбнулся Левка, это небоскреб, капитан.
Чего?
Небоскреб в степи, пояснил Левка. Контраст горизонталей и вертикалей. Представляешь: бригантина мчится вдоль ровного-ровного берега, а на горизонте стоят вот такие параллелепипеды!..
Параллеле кто? дурашливо спросил капитан и ткнул черный небоскреб пальцем. Строение с грохотом рассыпалось. Крису стало смешно.
Просили тебя, что ли? недовольно сказал Левка. Я хотел посмотреть, как они будут выглядеть
Да никак они не будут выглядеть! засмеялся Крис. Ровным счетом никак. Непонятно, почему вам не хочется верить, что мы делаем обыкновенное, скучное дело! Понастроят здесь серых блочных коробок высотою в два этажаи будьте здоровы. Небоскребы строят в городах, где участки земли дорогие. А здесь это влетит в копеечку.
Ничего не влетит! упрямо сказал Левка, достраивая свой параллелепипед.
Меня разозлила его тупость.
Ты же сам говорил, что экономически не оправданно! ехидно заметил я.
Левка молча взглянул на меня и ничего не ответил, но в глазах его я прочитал, что лучше бы мне не раскрывать рта.
15
Вечером в доме царило деловое молчание. Крис сидел за столом под низко спущенной лампой и расчерчивал на ватмане план участка. Вся нивелировка была уже подсчитана и аккуратно расписана в полевые журналы. Я сидел слева от Криса и время от времени отрывался от книги, любуясь его безошибочными движениями. Инструменты из распахнутой готовальни сами порхали к нему в руки. Линии на бумаге ложились ослепительно тонкими, как порез бритвой, цифры вдоль линий сползались в ровный, приятный для глаза узор. Иногда Крис поднимал на меня невидящие глаза, беззвучно шевелил губами, а потом спрашивал:
Сорок пять тысяч восемьсот шестнадцать минус двадцать две тысячи сто тридцать восемь, сколько будет? Считай.
И я брал карандаш и подсчитывал на уголке «Монте-Кристо», а потом подсовывал книгу Крису и с удовольствием наблюдал, как моя цифра вплетается в общий орнамент.
За какой-нибудь час план площадки был почти готов. Светлые кружочки точек, такие мелкие, что было непостижимо, как Крису удалось их начертить, и темные круги реперов соединялись тонкими линиями, образуя многоугольник, напоминающий очертаниями утюг. Это и была главная строительная площадка, где должны были вырасти розовые дома с лоджиями, отделенными одна от другой стенками из сквозного камня.
Крис, а где Семкина хата? тихо спросил я.
Крис поднял голову, некоторое время вдумывался в мой вопрос, потом сказал:
Вот.
И тонкий носик карандаша впился в один из квадратов на полях полевого журнала.
Нарисуй ее на ватмане попросил я.
Чудак, усмехнулся Крис и снова погрузился в подсчеты. Это же рабочее обоснование, а не план на местности
Ах да! сказал я и с глупым видом уткнулся в книгу.
С кухни доносилось шипение: там Анюта жарила наших карасей. С бреднем ходили мы с Левкой, а Крис подавал указания с берега. Он был очень брезглив, наш Крис.
Гремя сапогами, в комнату вошел Семка.
А, хозяин, не оглядываясь, приветливо сказал Крис. А я думал, ты опять в ночь уходишь. Или по жене соскучился?
Отпустили, устало улыбнулся Семка. Говорят, сбежит у тебя молодая, надо хоть раз в неделю дома ночевать
Не бойся, не сбежит, заверил Крис, настраивая рейсфедер. Мы ее посторожим
Сняв рубашку, Семка подошел к столу и наклонился над капитанским плечом. Как и все почти целинники, он был белобрыс, широкоплеч, с какой-то необыкновенно выпуклой грудью и застенчивыми светло-синими глазами. Я уже заметил: чем сильнее человек, тем он стеснительнее, если, конечно, это действительная сила, а не похвальба.