И тут за спиной заскрипели парты. Обернувшись, Мэй увидела, что все повскакали с мест и с радостными возгласами бросились к окнам. Мэй подошла медленно, не решаясь выглянуть, боясь того, что может там увидеть. Весь восьмой класс прилип носами к стеклам, уставившись на небо. Мэй тоже задрала голову, но ничего не разглядела, кроме хмурых туч.
Что происходит? спросила она Питера Келли.
Ты что, сестру Кристофер не слушала? пропела Клэр.
Мэй помотала головой. Клэр кивнула на небо, расплываясь в ослепительной улыбке:
Просто невероятно!
Что невероятно? Мэй проследила взгляд Клэр, но все равно ничего не поняла.
Ты где пропадала, Мэй? В глубоком космосе? Снег обещали!
Глава третьяПервый снег
В день рождения Мэй, проснувшись, сразу почувствовала, что воздух пахнет как-то по-другому. Она моргнула, села в кровати и посмотрела в окно. Небо затянуло серой хмарью. Деревья в лесу жались друг к дружке, замерев, будто в предвкушении чего-то невероятного. Птицы куда-то пропали, и весь мир словно притих, закутанный в ожидание.
И тут Покачиваясь, словно перышко, на землю плавно опустился белый клочок ваты. Снежинка.
У Мэй перехватило дыхание. Она завороженно прижалась носом к стеклу. Еще один пушистый комочек. И еще один.
Это за нами, киса, прошептала Мэй. За нами придут.
Под одеялом зашуршало. Высунувшиеся наружу уши Пессимиста насторожились и развернулись, как локаторы. Потом появилось остальное туловищеподрагивающее, изгибающееся и потягивающееся. Кот зевнул, чихнул и принялся вылизывать себя, недоуменно поглядывая на Мэй. И только потом поставил передние лапы на подоконник. Крохотные звездочкиуже не одна, сыплющиеся с неба, словно пух, не произвели на него, судя по очередному равнодушному зевку, никакого впечатления.
Надо торопиться, решила Мэй.
Соскочив с кровати, она, дрожа, подошла к гардеробной и тихо-тихо, чтобы не разбудить спящую в соседней комнате маму, открыла дверь.
В гардеробной уже который год пылилась картонная коробка. Мэй опустилась перед ней на колени и, пошарив внутри, вытащила и расправила в воздухе свой черный купальник. В Навсегда на нем крутились спирали галактик и вспыхивали сверхновыеа здесь он превратился в самый обыкновенный черный купальник с блестками. Но у Мэй все равно сделалось спокойнее на душе от того, что вот он, здесь, никуда не делся. Она отложила его в сторону и зарылась пальцами в бархат другого одеяния, напоминавшего плащ с капюшоном. Саван. В Навсегда он превращал ее, живую девочку с бьющимся сердцем, в прозрачную серую тень, неотличимую от остальных призраков, а здесь тоже выглядел заурядной накидкой. Мэй ласково погладила саван и бережно уложила обратно в коробку.
Пессимист наблюдал за ней с кровати, застыв в позе сфинкса.
Пойдем, киса! стягивая его с одеяла, как вермишелину, и перекидывая через плечо, сказала Мэй. Пора готовиться.
К вечеру Болотные Дебри укутало толстым белоснежным покрывалом. Казалось, что за окном теперь сплошной зефир и сахарная пудра. Мэй носилась по усадьбе, готовясь к прибытию гостей, чтобы хоть чем-то себя занять. Три года назад за самый настоящий день рождения с кучей гостей она отдала бы все богатства мира, а теперь ей как будто стало все равно. Она развесила воздушные шары, потом зеркальный дискотечный шар, купленный мамой в Кабаньей Лощине, и две пиньяты, которые они с мамой сделали сами. Затем Мэй принялась за печенье, останавливаясь у каждого окна, чтобы посмотреть на лес или вглядеться в серые тучи, будто там вдруг могла объявиться Хозяйка Северной фермы. Под пологом леса, обступившего усадьбу, сгустились черные тени, которые куда-то звали, манили многообещающе. Пессимист обволакивал шею Мэй, как боа, настороженно вытянув напружиненный хвост. Предвкушение витало по дому, словно стайка бабочек, садясь на все, чего Мэй касалась.
Тук-тук-тук!
Мэй с Пессимистом подскочили от неожиданности, услышав раздавшийся ровно в три стук в дверь. Миссис Берд, помогавшая Мэй с печеньем, оглянулась на дочку и пошла открывать, вытирая руки посудным полотенцем.
Что, больше некому? укоризненно покачав головой, спросила она, нажимая на дверную ручку.
Припорошенные белым пухом, на пороге стояли румяные с мороза Клэр Арнисон, Марибет Сталлер и Мэрирут Летурно. Снег сыпался с шапок, снег налип на перчатки и варежки. Девочки гурьбой ринулись в дом, заваливая Мэй подарками и оглушая звонким щебетом:
Представляешь, там снег! Как думаешь, он надолго? Может, занятия отменят?
Гости продолжали прибывать и прихожая звенела от радостных возгласов. Все с любопытством озиралиськак оно тут, в Седых Мхах? словно не видели усадьбу изнутри по телевизору. Тишину прогнал топот сапог в прихожей, скрип половиц под ногами в носках, звон кружек с горячим яблочным соком в кухне, восторженные охи и ахи по всему домупри виде зеркального шара и горы печенья, которое напекли Мэй с мамой. Малиново-шоколадное, фиалково-мятное, арахисово-банановоефантазия Мэй не знала границ.
Мэй, как и положено хозяйке, улыбалась гостям радушной улыбкой, но не могла избавиться от ощущения, что это просто маска. Ей до смерти хотелось поделиться с кем-нибудь чувствами. Однако опыт подсказывал, что это совершенно никого не интересует. Настал черед домашней лазаньи, которую миссис Берд приготовила по любимому рецепту Мэй, и все собрались за столом, радостно хохоча и подкалывая друг друга. Мэй села во главе, чувствуя себя скорее наблюдателем, чем виновницей торжества. Водружая тяжелое блюдо на стол, мама посмотрела на Мэй с ликующей улыбкой, словно им обеим привалило самое большое на свете счастье.
Мэй улыбнулась в ответ, невольно скользнув взглядом дальше, на снег за окном. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки и унять тревожное нетерпение. Повозила пятками по линолеумудлинные жеребячьи ноги не умещались под стулом. Наконец стало ясно, что больше она не усидит ни минуты.
Я сейчас.
Выскочив из-за стола, Мэй понеслась по узкой лестнице на второй этаж. Там она зашла в ванную, закрыла дверь и, ополоснув лицо, с надеждой улыбнулась своему отражению в зеркале.
Свет мигнул.
Мэй вздрогнула и, прижавшись спиной к раковине, завертела головой. По спине побежал холодок невесть откуда взявшегося страха. Мэй застыла, прерывисто дыша. Напрягла слух, но ничего не услышала. Тогда она повернула дверную ручку и медленно вышла на цыпочках в коридор.
На секунду свет в коридоре вспыхнул необычайно ярко, а потом снова мигнул. И погас совсем.
Мэй сглотнула и прошла еще несколько шагов по темному коридору, вслушиваясь в тишину.
Тыквер? прошептала она. В ушах отдавался стук ее собственного сердца. И все. Это У Мэй перехватило дыхание. Это ты?
Она шагнула к лестнице, и тут
Ай!
Из темноты выскочил Пессимист и требовательно хлестнул хвостом.
Миэй? Он тронул девочку лапой, просясь на руки.
Мэй про себя отчитала кота за то, что напугал, а потом подхватила его и прижала к себе. Вместе они неслышно заскользили вниз по ступенькам.
Видок у них, когда они предстали в дверях кухни, был тот еще. Бледная, как привидение, Мэй и обвивший ее шею Пессимистхвост торчком, пушок дыбом, мордочка обеспокоенная. Веселый щебет за столом моментально смолк, и воцарилась удивленная тишина.
Мэй, с тобой все нормально? поинтересовалась Клэр.
Мэй встретилась глазами с мамой, облокотившейся на кухонный стол.
И тут зазвонил телефон.
Миссис Берд посмотрела на аппарат, потом на Мэй. Взяла трубку, но, судя по вопросительному взгляду, адресованному дочери, услышала только глухое молчание.
Мэй сглотнула.
Это призраки, мам. Она обвела глазами кухню, смущенная общим пристальным вниманием. Они пытаются пробиться ко мне с того света. Мэй расправила плечи. Они придут за мной.
Никогда еще Болотные Дебри не слышали таких оглушительных воплей, как в Седых Мхах. Одноклассники Мэй рванули из дома, как связка петард. С пронзительным визгом они высыпали на лужайку и забились в дальний угол двора. Все дрожали, потому что выскочили без курток и шапок.
Вечеринка закончилась в рекордные сроки. Уже через полчаса всех перепуганных гостей разобрали родители, примчавшиеся в Седые Мхи из Кабаньей Лощины.