Последней двор усадьбы покинула Клэр Арнисон. Мэй вышла на крыльцо попрощаться, но Клэр, возмущенно мотнув конским хвостом, юркнула в прибывший папин внедорожник и даже не оглянулась. Мэй смотрела ей вслед, рука, поднятая для прощания, застыла в воздухе. Больше к ней на день рождения никто не придет, это уж точно.
Мама сидела на кухне с чашкой чая в окружении тарелок с остатками лазаньи, воздушных шариков на стенах и горок несъеденного печенья, которое они с Мэй испекли. Увидев ее лицо, Мэй сразу почувствовала угрызения совести.
Прости, мам, но
Миссис Берд оборвала ее решительным жестом:
Не сейчас, Мэй.
Девочка обиженно затопала по ступенькам на второй этаж, Пессимист плелся следом, поджав хвост. Она ведь всего-навсего сказала правду. Закрывшись у себя, Мэй вытащила из гардеробной коробку и, сбросив одним резким движением свой праздничный наряд, облачилась в купальник и саван. Купальник растянулся по фигуре. Чтобы не замерзнуть, Мэй влезла в теплые фланелевые пижамные штаны и кроссовки. Глянула в зеркало. Вид такой, будто в переодевания решила поиграть. Зато вполне боевой.
Мэй накинула на Пессимиста его собственный саван и уселась ждать. Ждала и ждала. Минуты шли, ничего не происходило. За окнами сгущалась темнота.
Когда в девять зазвонил телефон, Мэй чуть не выпрыгнула из штанов. Подскочив к двери, она принялась слушать, что ответит мама. Через несколько минут миссис Берд сама показалась на лестнице. Дойдя до середины, она увидела Мэй и остановилась.
Что это на тебе? воскликнула мама изумленно при виде купальника и савана.
Мэй оглядела себя:
Так просто в шкафу рылась
Эллен измученно вздохнула:
Звонили из телефонной компании. Судя по всему, наш номер на неделю соединили с каким-то другим, из Кабаньей Лощины. С доставкой пиццы, как я поняла
Мэй оцепенела. «Вы нам нужны Привезите, пожалуйста, большую пеперони!» Да? Сердце оборвалось и ухнуло куда-то сквозь пол.
А еще по всей Кабаньей Лощине, кажется, выключилось электричество из-за вьюги.
Мэй стояла каменным столбом. Неужели она сама себе все придумала? Голос Тыквера? И ту надпись в верхнему уголке газетного листа? Эллен окинула ее изучающим взглядом, а потом подошла вплотную:
Давай сейчас все забудем, а завтра с утра начнем нормальную жизнь, как нормальные люди? Да?
Наклонившись, она поцеловала Мэй в щеку, окутав знакомым теплым жасминовым запахом. Мэй уткнулась в мамино плечо.
А сейчас ложись спать.
Хорошо, мам. Мэй почувствовала себя маленькой-маленькой.
Эй, Эллен погладила ее по щеке. Ты всегда будешь моей деткой, что бы ни случилось. Не забывай. Не знаю, как бы я жила без тебя.
Мэй кивнула. Мама развернулась и пошла к себе в комнату, а Мэй проводила ее взглядом.
Неужели правда? Все попусту? И она останется здесь, в Болотных Дебрях, с тоской на полсердца?
Мэй стояла в коридоре, уносясь мыслями за сотни световых лет, в заснеженный лес на северной окраине призрачного мира. Оболочка от Мэй. Наверное, так она и будет болтаться до конца дней своихни здесь и ни там.
Глава четвертаяВдовья дорожка
Миэй
Пессимист вскарабкался в темноте к Мэй на колени. Ставни хлопали на ветру. В тусклом свете выглядывающей из-за облаков луны раскачивались деревья. Снег хлестал по стеклам, оставляя диагональные полосы.
Мэй прислушалась, дожидаясь, пока мама приготовится ко сну и закроет дверь в свою комнату. Тогда она встала и пробралась в коридор, к выходу на чердак. Медленно и осторожно Мэй потянула дверь на себя и начала подниматься по лестнице.
Чердак в Седых Мхах был узкий, темный и пыльный. Ступая на цыпочках по решетчатому деревянному полу, Мэй дошла до телескопа, который тоже изрядно запылился, стоя без дела. Мэй посмотрела на лес за окном. Деревья гнулись под напором вьюги.
В углу чердака примостилась лестница, ведущая на «вдовью дорожку»узкий балкончик с перилами на самом коньке крыши. Мэй помедлила, всего секунду.
Люк заржавел, но Мэй надавила изо всех сил, и крышка с лязгом откинулась. Мэй замерла, прислушиваясь, не проснулась ли мама. Наверху все тонуло в снегу.
Эй! шепнула она.
Пессимист тронул лапой ее пятку, напоминая о себе. Мэй сгребла его в охапку и сунула под саван.
Трясясь от холода, она осторожно вылезла наверх, в самую стужу. Ветер не просто пробирал до костей, он резал без ножа. Мэй осторожно двинулась по «вдовьей дорожке», дошла до края крыши и посмотрела на лужайку перед домом и обступивший усадьбу лес. Высоко! У Мэй, боящейся высоты, слегка поплыло перед глазами. Тогда она подняла голову к небу. Сердце защемило.
И тут же потоком хлынули тревожные мысли, которые она так долго от себя гнала. Как они там? Как там ее друзья в Навсегда? Она бросила их в беде? Они ее забыли?
Где вы? спросила она у неба. Глаза наполнились слезами, которые тут же сдуло ветром.
Над головой клубились тучи. Небо рвалось на части. По лужайке кружила поземка. Из облаков на Мэй смотрели призракисплошная мозаика из призрачных лиц и силуэтов. Не сводя глаз с неба, она крепче прижала к себе Пессимиста, словно сверху вот-вот должен был кто-нибудь спуститься и забрать их с собой.
Налетевший порыв ветра толкнул Мэй в спину. Ноги поехали по скользкому настилу, и она качнулась вперед, наваливаясь на поручень. Совсем чуть-чуть, но прогнившее дерево оказалось не крепче промокашки. Под весом девочки и кота перила рассыпались в труху. Мэй замахала руками, пытаясь удержаться, но было поздно.
Проехав еще пару шагов, она свалились с края крыши.
Девочка и кот летели по небу, словно пара черных дроздов.
ЧАСТЬ ВТОРАЯБо Кливилномер один!
Глава пятаяПустынный берег
Миоу.
Мэй села, потирая затылок.
Мью.
Пессимист, наверное, барахтается где-то в снегу. Мэй встала на колени, собираясь разгребать сугробы, и только тут обнаружила, что снега никакого нет. Она подняла голову. Никакой лужайки. И никаких Седых Мхов.
Куда же они попали? Мэй завертела головой. Кругом лес. Поляна, где раньше было озеро. Было? Вот же оно, тут!
Озеро маслянисто поблескивало прямо перед ней. Мэй уставилась на него, открыв рот.
Миэй.
Обернувшись, Мэй увидела Пессимиста, который сидел перед открытой дверью, висящей прямо в воздухе. Лапы кота не касались земли, а сам он странно просвечивал.
Киса, твой саван Мэй осеклась и посмотрела на себя. Ее саван тоже начал действовать. Она светилась мертвенным призрачным светом.
На щеку Мэй приземлился светлячок, и она рассеянно смахнула его, не в силах оторвать взгляд от двери. Это не тот лес, что позади ее дома. Это лес по ту сторону!
Мэй медленно подняласьи чуть не упала, когда земля поплыла из-под ног. Она раскинула руки, удерживая равновесие, и поболтала ногами, заново привыкая парить над поверхностью. Потом подлетела к двери. Сердце бешено колотилось. Неужели им и правда удалось? Неужели они здесь?
Дверь стояла приоткрытой. Мэй оглянулась на озеро, в глубинах которого когда-то рыскал страшный водяной демон. Сейчас по нему даже рябь не шла. А дверь раньше была заперта и открывалась только по особому, секретному стуку. Мэй задумчиво погрызла ноготь на большом пальце.
Теряясь в догадках, она подхватила Пессимиста на руки и сунула за пазуху, под саван. Снаружи ему оставаться опасно: животные в Навсегда под запретом, их оттуда изгнали, знать бы еще куда. Мэй приоткрыла дверь пошире и порхнула внутрь.
В коридоре мигал голубоватый свет, сочившийся из-за другой двери, в нескольких шагах от входа. Мэй скользнула туда. Она знала, что за этой дверью старый кинотеатр, принимавший души всех недавно усопших. Зависнув на пороге, Мэй вгляделась в полумрак и с удивлением поняла, что в зале пусто. На экране вместо мрачного дворецкого, который в прошлый раз помогал новичкам освоиться в загробной жизни, красовался гоблинболтающиеся уши, ослепительная улыбка, вечернее платье без бретелей и солнечные очки от Гуччи.
Блбрдырбулщр, произнес он. Хобблрыблбыбл. Гублхлбабл.
Внизу экрана бежали субтитры на нескольких языках. «Добро пожаловать на планету Кливил, с замирающим сердцем прочитала Мэй. У нас все поставлено на поток, поэтому волноваться не о чемразницы все равно никакой». Под ошеломленным взглядом Мэй гоблин перешел к перечислению длинного списка лучших торговых центров.