В глазах викинга метнулся страх. Он крепко сжал плечо Кадана, и на секунду тому показалось, что сейчас викинг опрокинет его на спину и возьмет, разрывая ткань, а затем и плоть.
Желание вперемешку со страхом всколыхнулось в нем.
Не трогай меня, попросил он.
Боишься?
Я сам к тебе приду, Кадан отодвинул руку от ножа и провел кончиками пальцев по щеке северянина. Короткая черная борода оказалась мягкой, и в нее хотелось зарыться пальцами или носом. Льеф закрыл глаза. Кадан ощутил под пальцами дрожь, как дрожат бока взбесившегося пса, пожалуйста, дай мне срок.
Хорошо, глухо сказал Льеф, а затем, не сдержавшись, добавил:Почему?
А почему ты хочешь меня?
Больше никто из них не сказал ничего. Кадан спрятал лицо у Льефа на плече, и тот поначалу решил, что галл уснул. Но через некоторое время плечи того сотрясла дрожь, и Льеф заметил, что пальцы пленника сжимаются в кулаки.
Он осторожно провел по спине Кадана рукой. Тот замер как испуганный зверек, и, поняв, что уже выдал себя, Льеф крепко прижал трелля к себе. Галла снова затрясло, но Льеф продолжал прижимать его и гладить по спине, пока оба не погрузились в сон.
ГЛАВА 6. Усадьба эрла
К воротам усадьбы бежала травяная дорога шириной в пятнадцать шагов. По обе стороны тянулись изгороди пахотных земель.
Жили северяне большими семьями: чтобы вместе возделывать поля, вместе выгонять скот. С хозяевами в имении жили не только маленькие дети, но и жены и дети всех взрослых сыновей. Спали в одном доме три десятка саженей длиной.
Усадьба такая не делилась на части. Именовалась она одалем, а сам хозяинодальманом. "Одалем" называли и всю землю Севера.
Любого одальмана больше всего беспокоило, как передать землю старшему сыну в том размере, в каком он получил ее сам, чтобы никому чужому не досталось ни одного куска. Единство земли гарантировало силу рода, а значити мощь всего северного народа. Продать свои владения тоже не мог никто.
Усадьба для северянина, не знавшего походов к далеким берегам, составляла целую вселенную. Неразрывные узы связывали одальмана с его землей. За границами ее лежал чужой, злонамеренный мир, населенный опасными тварями, защитить от которых могли только духипокровители семьи и ее земли. В честь духов-защитников рода проводили торжественные церемонии, им преподносили дары. Поклонялись и животнымконям и быкам. Проводя обряды, посвященные им, северяне готовили блюда из конины и пили их кровь.
Посередине деревянной усадьбы, куда привез Кадана Льеф, стоял хозяйский дом, а кругом негослужебные постройки: жилье для рабов, хранилища для снеди, кузня, мельница и кладовые для запасов на зиму.
В хозяйском доме, который за его форму и размерысемнадцать на шесть саженейназывали еще "длинным" находился и обеденный зал: просторная комната с глинобитным полом, устланным травой, и вытянутым очагом в центре. Остальные комнаты отапливала закругленная печь, дым от которой частенько расползался по всему жилью.
Длинные стороны дома смотрели на север и на югкак и в любом из местных господских домов.
В западной и восточной стенах располагались две пары дверей: один предназначался для хозяйки и назывался женским, другойдля одальмана и мужчин и считался главным.
Бревна, что образовывали стены, стояли вертикально зарытые в землю. Другие столбы, внутри здания, удерживали крышу. Крышу дома покрывал тес, древесная кора и дерн. Наружные стены были обмазаны дегтем, чтобы бревна не портились от ветра. А весь комплекс усадебных строений окружал частокол. Дом такой мог простоять двацать-тридцать лет.
Хозяйский дом и некоторые пристройки, как бывало это в богатых имениях северян, изнутри и снаружи покрывала искусная резьба, а наличники и дверные своды сияли яркими краскамикрасной и зеленой. Резьба украшала и входные двери.
К "длинному" дому примыкала конюшня.
Стабурыили поднятые на столбах клетиокружали его и служили для сохранения запасов зерна, сушеного мяса и других нужных вещей. Некоторые из них имели два этажа. Тогда внизу держали лари с мукой и бочки с солониной, а на верхнем этаже, куда вела опоясавшая стабур лестница, по стенам висели наряды. По бокам на полу стояли сундуки с платьем, гобеленами, одеялами и другими тканями. Эта верхняя комната уступала по своему значению в имении только залу длинного дома. В ней проводили первую брачную ночь жених и невеста. Там же устраивали спать дорогих гостей и держались самые хорошие вещи. На дверях ее всегда висел тяжелый замок.
Вместе со всем этим были в имении Хальрода кухня, пивоварня, хлебопекарня, помещения для рабов, конюшня, хлев, сарай для зерна и "земляной дом" секретная землянка, с прорытыми под поверхностью узкими коридорами, соединявшими ее с главным домом и с берегом реки. Здесь хранили драгоценности, прятались сами в случае надобности или скрывали друзей.
И в домах, и в подсобных строениях на дверях стояли замкигде из дерева, а где из железа. За взлом их предусматривалось особое наказание. А хозяйка, хранившая ключи, пользовалась особым уважением домочадцев.
Льеф был одним из семи сыновей эрла Хальрода, но из всех семи только четверо, включая его, жили в усадьбе эрла этой зимой.
Он не был старшим, но две черты отличало его от других: во-первых, Льеф был сыном рабыни, и только ленивый забывал его этим попрекнуть.
Во-вторых, именно поэтому его, а не кого-то другого, в юном возрасте отдали на воспитание в чужой дом. Именно поэтому он единственный сидел с конунгом и его сыновьями за одним столом. И именно поэтому все дети Хальрода еще больше ненавидели его.
Кадану не потребовалось много времени, чтобы заметить этот разлад, который начался с того, что, вопреки требованиям Льефа, ему запретили оставить пленника личным слугой.
Мы все служим роду. И все, что принадлежит каждому из наспринадлежит всем, сказал эрл и отдал приказ отвести Кадана на скотный двор, к другим рабам.
Кадан не видел, как белел и краснел от ярости Льеф. Как он сжимал кулаки, но пойти против воли отца все же не мог.
Вместе с хозяевами в усадьбе жили рабы и слуги, а кроме тогодружинники эрла. Обитатели одаля обрабатывали землю, ловили рыбу, разводили скот, охотились.
У некоторых богатых бондов с крайнего севера насчитывалось до шести сотен дворовых оленей, по двадцати коров и двадцати овец и столько же свиней с лошадьми.
Летом рабы выводили скот на отдаленные выгоны или лугасеттеры.
На ближайших же полях сеяли ячмень, овес и рожь. Выращивали люди Хальрода и ленв середине зимы конунгам платили подать льном.
Все это Кадан узнал в первый день. Собирать урожай он не могбыл еще слишком слаб, да и не внушал доверия на вид, потому его вместе с женщинами поставили молоть зерно.
А вечером, возвращаясь вместе с остальными в помещения для рабов, Кадан заметил силуэт Льефа, стоявшего в тени мельницы и наблюдавшего за ним.
Кадана пробрала дрожь. Тело вытянулось струнойтак хотелось ему туда, чтобы снова утонуть в горячих объятьях северянина, как это случилось совсем недавно. Но он не решилсяпросто смотрел издалека, так же, как Льеф смотрел на него.
Так же повторилось на второй и на третий день, пока однажды, засмотревшись на своего-не своего господина, Кадан не воткнулся носом в одного из работавших на сборе репы мужчин.
Смотри куда прешь, огрызнулся тот, а обернувшись и обнаружив перед собой Кадана, который хоть и был достаточно высок, но в плечах оказался раза в полтора уже его, добавил с усмешкой:А. Это же наш женоподобный галл.
Кадан не знал, насколько оскорбительными у викингов считаются подобные слова, но все-таки оказался уязвлен.
Ссориться со здоровяком было бы глупо, потому он сказал лишь:
Сожалею. Трудно было не заметить твой живот.
Здоровяк мгновенно рассвирепел.
Кадан уже не видел, как стоит и хмурится, наблюдая за происходящим Льеф. Как сжимает кулаки и бледнеет от злости, глядя, как здоровяк приподнимает Кадана за ворот льняной рубахи, чтобы выдохнуть в самое лицо:
Тебе что-то не нравится, кобыленыш?
Кадан видел только, как нож Льефа полоснул по запястью раба, оставляя багровую полосу, как сборщик закричал от боли и отступил назад.