Я мужчина, шевалье Локхарт. Я принес обеты не поддаваться страстям. Но что вы станете делать, если я не удержусь?
Глаза Кадана вспыхнули огнем, и он подался навстречу, плотнее вжимаясь в грудь Леннара.
Покажите мне, что станете делать вы. Я подстроюсь под вас.
Вы одержимы или безумны.
Одержим вами и безумен от вас.
Леннар сам не знал, почему терпит это все. Кровь бешено стучала в висках, а губы Кадана были так близко и так манили к себе, что он сам не заметил, как оказался втянут в долгий и сладкий порочный поцелуй.
Кадан застонал ему в губы и попытался обнять за шею, и только когда пальцы его коснулись затылка Леннара, рассылая по телу дрожь, тот очнулся от наваждения и рванулся прочь.
Я здесь не для того, резко выдохнул он и сделал шаг назад.
А для чего? Кадан подался следом за ним.
Ваш отец знает.
Но янет.
Леннар молчал. Он знал, что глупо доверять мальчишкестоль взбалмошному и дикому, но именно сейчас разум плохо подчинялся ему, и он сказал наконец:
Я должен передать королю Роберту письмо. Помогите мне, если в самом деле он замолк. Кадан ничего такого не обещал, и теперь Леннар уже корил себя за признание.
Я помогу, тихо сказал Кадан, если вы подарите мне еще один поцелуй, прямо сейчас. И еще одинпотом.
Что вы можете сделать
Я поговорю с отцом. Он слушает меня. Но прежде он наклонился вперед и прикрыл глаза.
"Я делаю это ради Ордена", напомнил себе Леннар и коснулся губ юношино уже в следующую секунду утонул в объявших его теплых волнах и забыл обо всем.
ГЛАВА 4
Поцелуй все еще продолжал огнем гореть у Леннара на губах, когда вечером того же дня весь двор собрался в главном зале, чтобы послушать песни бардов.
И хотя Кадан считался пока только лишь учеником, от взгляда Леннара не укрылось то, что большинство обитателей замка предпочитает слушать его, а не пожилого наставника Талиесина с его волынкой.
Кадан пел чисто, без всякого музыкального сопровождения. Он сидел в центре зала, подогнув колени как девушка, и свет свечей, стоявших вокруг него, очерчивал его фигуру густыми тенями, так что все присутствовавшие могли получать удовольствие, разглядывая егоот этой мысли Леннар испытал в районе сердца неприятный укол. Новые страсти являли себя ему. Он хотел, чтобы Кадан пел только для него, и чтобы он один мог смотреть на него в такие часы. Кадан походил сейчас на духа пламенидуша, лишенная тела, обнаженная для всех.
"Моя душа", проскользнуло у Леннара в голове, хоть он и не понимал смысла этих слов. Кадан никогда не был его. Да и быть не мог.
Кадан, должно быть, не видел людей, окружавших его в зале, утонувшем в темноте. Но взгляд его все время, пока он пел, был направлен Леннару в глазакак будто он мог разглядеть его в окружающей темноте.
Он пел о героях древности и о королевствах, которые некогда располагались на этой дикой земле, о замках из серого камня и гигантских базальтовых глыбах, вздернутых из земли великанами. И Леннар не успел заметить то мгновенье, когда Кадан затянул балладу, которой не слышал, походу, никто из гостейо северных землях, о свирепых завоевателях, о кровавых набегахи о том, как норманнский воин увел за собой шотландскую девушку в плен.
По позвоночнику Леннара пробежала дрожь, как будто грани миров с треском соприкоснулись и встали на местои тут же ощущение прошло, а песня вызвала злость. Все в ней было не так. А как должно бытьЛеннар не мог сказать. Он слушал и слушал, борясь с желанием поправить каждый слог, и, наконец, не выдержал: рывком поднявшись с места, стал пробираться прочь. Он не видел, потому что повернулся к певшему спиной, как полнится разочарованием взгляд синих глаз. Только услышал, как Кадан сбился на одной из строк. И все же он довел песню до концаи только когда прозвучали последние слова, поднялся на ноги, вежливо откланялся и попросил позволить ему отдохнуть.
Талиесин завел другую балладу, а Кадан выскользнул за двери и стал пробираться по лабиринту коридоров в поисках тамплиера.
Он отыскал Леннара легкотот стоял на крепостной стене, глядя на север, туда, где свинцовые волны бились о гранит стен.
Бесшумно скользнув по лестнице, Кадан замер около него и помолчал некоторое время, давая Леннару возможность первому начать разговор. Так и не дождавшись, он произнес:
Вам не понравилось, как я пел? Мне казалось, были довольны все.
Вы так много думаете о себе? Леннар развернулся, и Кадан с удивлением обнаружил на его лице злость. Никто и никогда не смотрел так на него. Тут же глаза его наполнила обида, но он и не подумал отступать.
Мне кажется, я пою достаточно хорошо, чтобы нравиться всем, сухо сказал он, а эта баллада была написана специально для вас несколько дней назад. Поэтому я рассчитывал, что именно вы оцените ее.
Леннар поджал губы. Ему стало неловко, но злость не прошла.
В ней все не так, отрезал он.
Потому что вы француза не норманн?
Леннар вздрогнул. Он не ожидал, что Кадан заговорит с ним так прямо, но все же ответил:
Потому что выне девушка. И вас никто не похищал.
Но вы похитили мое сердце. Разве нет?
Леннар молчал. Он не знал, так это или нет. Зато не мог отрицать, что сам шотландец похитил сердце у него.
Кто вы такой? прошипел Леннар, толкая его к одному из зубцов и припечатывая руками по обе стороны от лица. Но в глазах Кадана не появилось страха, который он ждал, напротив, их заполнило непонятное Леннару пьянящее безумие. Вы колдун? Вы очаровали меня?
Лицо Кадана просветлело, и он поднял бровь.
Я надеюсь, что это так.
Я не поддамся колдовству, отрезал Леннар и подался назад. Лицо его снова стало холодно. Вы говорили с отцом, как обещали мне?
Конечно же нет. Всего несколько часов прошло. Я еще не видел толком его.
Торопитесь. Пока вы медлите, мой магистр терпит пытки в застенках инквизиции.
Снова на лице Кадана показалась обида.
А вы так заботитесь о нем?
Я принес обет, медленно, будто объясняя ребенку таинство десяти заповедей, произнес Леннар, для вас это шутки, а для менясмысл, который наполнил мою жизнь.
Но зачем? Кадан невольно повысил голос. Что вело вас, я не могу понять?
Леннар пожал плечами и отвернулся. Теперь он смотрел на океан.
Я вырос в глухом имении в сердце Франции. Где каждый день походил на предыдущий день. Ничего не менялосьтолько зиму сменяло лето, а затем снова наступала зима. Но когда мне было четырнадцать, в замке моего отца проездом гостил рыцарь Храма, который направлялся на восток, к месту сбора войск. Он так отличался ото всех, кто обитал кругом Его взгляд полнила нездешняя вера, мудрость познания того, зачем мы живем. Его одежды были белы, когда кругом царили слякоть и грязь. И я захотел Леннар качнул головой, впрочем, вам не понять.
Я могу понять, Кадан опустил взгляд, и сердце его сдавила тоска, я могу понять, что когда нечто светлое входит в твою жизнь, отказаться от него нет никакой возможности. И ты сделаешь все, чтобы причаститься к нему.
Да, подтвердил Леннар, это так, хотя и не понял до конца, о чем именно Кадан говорил. Вы пытаетесь поколебать мою верутак знайте. У меня достаточно причин сомневаться в ней. Я не хочу, чтобы вы стали еще одной.
Но я не могу отказаться от вас
Если не хотите оставить меня в покоеподдержите меня, а не стремитесь сломать.
Хорошо, Кадан снова опустил взгляд. Простите, что был слишком груб.
Он развернулся и, шелестя одеяниями, двинулся прочь. А Леннар не удержалсяобернулся ему вслед и, сколько мог, наблюдал, как стройная фигурка тает в темноте.
Он не мог поверить, что в этом хрупком обличье может обитать демон. Нет, чувства, которые вызывал у него юный бард, не походили на похотьхотя Леннар и хотел им овладеть.
Он сам не понимал, от чего так пронзительно теперь в груди. Как будто он обидел и оттолкнул того, кто верил в него.
Прошло несколько дней. Тан попросил Леннара отправиться с отрядом его воинов в разъезд. Леннар отлично понимал, что его принимают здесь лишь потому, что верят в крепость его доспеха и силу меча, и потому не стал возражать.