* Кадан использует архаичное к тому времени название потомков викингов, в свое время завоевавших северные земли Франции и давших им название Нормандия.
ГЛАВА 3
Дни, впрочем, шли за днями, но дело Кадана не двигалось с места.
Тамплиер при дворе отца вел себя так, как и любой из редких заезжих рыцарейпомогал на конюшнях, участвовал в разъездах и забавах тана.
Таки все же не так.
Там, где другие воины хохотали и отпускали непристойные шутки, Леннар оставался неизменно сдержан и молчалив.
Внешний вид Леннара, как и любого из братьев, на войне или в миру, всегда был безупречен. Никогда нельзя было увидеть его в латаной или пропыленной одеждеразве что он в ту секунду сходил после долгой скачки с коня.
Как узнал Кадан немногим позднее, его и в других областях жизни отличали любовь к порядку и опрятность.
Ткань его одеяния была лишена каких-либо украшений, но отличалась добротностью. Плащ был подбит простой овчиной и служил ему, очевидно, не столько для украшения, сколько для защиты от холода, сырости или палящего солнца. Одежда его предполагала не столько изысканность, сколько удобство.
И когда Кадан задал ему соответствующий вопрос, Леннар без тени стеснения ответил:
Чтобы каждый мог быстро раздеться перед сном и быстро одеться, если вдруг нападет враг.
Это очень ценный навык и не только при встрече с врагом, согласился Кадан.
И все же одежда его была элегантнаи была бы, должно быть, еще элегантней, доведись Кадану увидеть его не в одиночестве, а в строю таких же рыцарей в развевающихся на ветру белых плащах.
Все оружие его, кожаное снаряжение и конская сбруя были выполнены отменно, хоть и лишены украшений. И хотя Кадану доводилось видеть немало богатых вельмож при дворе отца, Леннар особенно выделялся среди пышных красок их одежд строгостью и гармоничностью своего одеяния. Грудь его туники украшал алый крест на белом фоне, и такими же крестами были украшены все вещи, которые он привез с собой: плащ, попона для лошади и плед.
Однако обладал он другой, особой красотой, так же выделявшей его на фоне придворных кутил: Леннар всегда оставался вежлив, независимо от того, с кем говорилс братом-монахом ли, с оруженосцем или даже с простым слугой.
Кадан неизменно ощущал, как от звуков бархатистого голоса храмовника по спине его пробегает холодок. Хотелось потянуться к нему всем телом и прильнуть к Леннару, оказаться под защитой его рук. Иногда на охоте, когда оба они сопровождали отца, Кадан ловил себя на том, что сидит, вытянувшись вперед, в направлении Леннара, и слушает, как тот говорит, хотя слова тамплиера и не достигали его ушей, только звук.
А еще были сны. С их первой встречи они не оставляли Кадана ни на ночь.
Снов было не так уж много. Кроме ночей, когда Леннар ласкал егоа таких снов было всего несколько, и они повторялись в мельчайших деталяхКадану чудилось, что Леннар учит его обращаться с мечом.
Что они сидят у реки, подернувшейся льдом, и смотрят на воду, и говорят о чем-тоно ему никак не удавалось разобрать слов.
Я хочу тебя, шептал Кадан, наблюдая за тем, как рыцарь, сняв доспех, обнаженный до пояса чистит своего коня, только духи знают, как я тебя хочу.
Кадан выглядывал из-за простенка и наблюдал за ним долгими часами, но наглядеться никак не мог.
Этикет, конечно, требовал осторожности, и Кадан не говорил ничего подобного в глаза храмовникуно и не стремился скрывать. Ему почему-то было спокойно рядом с Леннаром, он не сомневался, что тот не проболтается о его шалостях никому.
Сэр Леннар, спрашивал Кадан на охоте, пристраивая к боку Ленара своего коня, а правда ли, что рыцарям Храма запрещено касаться женщин и думать о них?
Так и есть, спокойно отвечал Леннар.
А как же дева Мария, чей образ вы носите с собой? Не женщина ли она?
Леннар недовольно косился на Кадана, но юношу этот взгляд лишь забавлял.
Дева Марияне женщина, но святая Дева. Никому бы в голову не пришло прикоснуться к ней. Только просить помощи у нее.
А разве это честнопросить у дамы помощи, но ничего не давать ей взамен?
Леннар молчал, и, выждав для приличия, Кадан продолжал.
Я могу вас понять. Но как быть с юношами? К ним тоже прикасаться нельзя?
Конь Леннара ощутимо отпрянул, давая ответ за него, а сам Леннар с трудом удержал поводья.
Конечно, нет, озвучил Ленар этот ответ. Это содомский грех.
А я слышал Кадан поймал поводья коня Леннара и чуть притянул к себе, так что они оказались невозможно близко. И хотя Кадан не касался рыцаря, но дыхание юноши скользило по его щеке, что вы частенько сажаете молодых людей на своего коня.
Да, но позади себя.
Ну, хорошо, Кадан притворно вздохнул и даже чуть отодвинулся от него. Но как же вы учите их обращаться с мечом?
Простите, что?
Да-да, ведь ваши оруженосцы прислуживают вам, помогают застегивать доспех и касаются вас касаются самых сокровенных мест. Это приятно, сэр Леннар?
Леннар зло посмотрел на юношу, ехавшего около него, но почему-то не набрался решимости прогнать его.
Наши оруженосцы должны быть столь же чисты, сколь и мы. Все помыслы их связаны с Храмом. И когда они касаются нас наших
Ног, подсказал Кадан.
Леннар замолк ненадолго, сбившись, но тут же продолжил.
Когда они помогают нам надевать ножны с мечом, они думают о том, какую высокую службу несут, закончил он.
Уверен, это так, Кадан вздохнул и проехал немного вперед. Его рыжие волосы взлетели на ветру языком пламени, и Леннар еще какое-то время зачарованно смотрел ему вслед.
"Недаром рыжие волосызнак ведьм", подумал он. Хотя убедить себя удавалось с трудом. Облик юноши был слишком чист, а глазаслишком невинны, чтобы Леннар смог поверить в ведовство.
В следующий раз разговор состоялся, когда Леннар чистил коня. Это занятие немного успокаивало его. Он прослеживал скребком вздыбившиеся узлы лошадиных мускулов, и это был тот нечастый случай, когда ему доводилось чувствовать под пальцами чужую плоть.
Слова Кадана взбудоражили его, и, как ни старался, Леннар не мог выкинуть их из головы. Не помогали даже молитвы, сколько бы раз он их ни повторял.
По ночам он едва засыпала когда смыкал наконец веки, его тревожили дикие, языческие сны. Тело Кадана, обнаженное, распростерлось перед ним на резных сундуках среди гобеленов и мехов, и Леннар раз за разом врывался в него. За маленьким окошком высоко под потолком светила луна и медленно падал снег. И во сне Леннару казалось, что между ними творится волшебство.
Эти образы часто преследовали его и днем. И потому, когда Леннар поднял голову от крупа коня и увидел юношу, стоявшего в паре шагов от него, он не был удивлен.
Взгляд Кадана был мягок. И будто ласковое прикосновение ладоней скользил по обнаженным плечам рыцаря.
Вы очень красивы, сказал Кадан вместо того, чтобы объяснить, как попал сюда, ваше тело должно служить людям, а не богам.
У меня всего один Бог. И я служу ему душой.
Точно ли это так? Кадан шагнул вперед.
Вы вздумали испытывать меня?
Я бы не хотел, чтобы вы воспринимали наши беседы как войну. Ни одно из моих слов не было направлено против вас.
Но моя вера и мои принципы для вас ничто?
Я не знаю Кадан задумался и сделал еще шаг. Он оказался опасно близко, и Леннар теперь чувствовал запах его духовчарующий и пьянящий, как летний зной, и тем более заполнявший обоняние, что все последние дни за стенами замка стеной стоял бесконечный дождь, видите ли они довольно смешны. Вы служите своим обетам день и ночь но ведь прямо сейчас и здесь вы ей не нужны. Полагаю, она немного подождет если несколько минут вы просто поговорите со мной.
Леннар резко встал, не желая смотреть на собеседника снизу вверх.
Кадан оказался несколько выше, чем казалось издалекано по-прежнему оставался хрупким, как девушка, под множеством слоев тканей, скрывавших изгибы его телаи в то же время позволявших при каждом движении угадывать их.
Вы смеетесь надо мной, тихо сказал Леннар.
Вовсе договорить Кадан не успел. Леннар толкнул его к стене и накрыл собой. Кадан тяжело дышал, и Леннар чувствовал, как противоестественно и запретно член юноши восстает и упирается ему в бедро.