Кадан задумчиво отправил в рот ложечку крема и, отвернувшись к окну, кажется, слегка загрустил.
Я буду с вами столько, сколько вы пожелаете видеть меня, определился наконец Луи и, поймав его запястье, прижал пальцы Кадана к губам.
Я не хочу, чтобы вы уезжали, упрямо сказал тот.
Луи выпустил его руку.
Боюсь, этого не избежать. Уехать мне все-таки придется, сказал он.
С необходимостью отъезда на самом деле он определился не так уж давно. Вплоть до последних дней Луи вовсе не знал, что будет делать дальше. У него была с собой шкатулка со старинными драгоценностями, доставшаяся от матери, и больше ничего. Волнения во Франции продолжались, и веры в то, что когда-нибудь он сможет вернуться домой, у Луи было все меньше. Он слышал, что другие аристократы, оказавшись вдали от Франции, ищут способа найти силы в поддержку короляно сам этим заниматься не хотел.
Аристократия отжила свое, упорно повторял он, когда раз за разом в доме Лихтенштайнов заводился этот разговор.
Что же, ты нас всех уже и похоронил? поднимал брови Рафаэль. Последний был обижен на то, что Луи стал пропадать в городе без него, хотя и не уставал приглашать его в компанию своих друзей.
Тебе, Рафаэль, не мешало бы заглядывать так далеко, как он, в один из очередных разговоров беззастенчиво перебил его отец, сейчас не те времена, когда можно просто почивать на доходах со своих земель и делать покупки в кредит.
Рафаэль насупился, но ничего не сказал в ответ.
Я знаю, о чем ты думаешь, продолжал упорно граф Лихтенштайн, рассчитываешь, что после моей смерти тебе достанется достаточно денег, чтобы ты мог не работать до конца дней. Но если ты не повзрослеешь, мне придется позаботиться о том, чтобы все случилось не так.
Что я сделал не так? то и дело спрашивал Эрик себя. Иногда Луи слышал отголоски этих разговоров, когда граф оставался наедине с Софи, а иногда участвовал в них сам. Я все, все ему дал.
Человека не переменить, отвечала Софи, можно лишь удержать его в узде.
А Луи отвечал:
А может, в том и беда, господин граф? У него все было, всегда. Он не знал нужды. Не знал необходимости добиваться чего-либо сам.
Эрик вздыхал.
Ты рассудителен не по годам.
Луи пожимал плечами. Слова Эрика не трогали его, как и беды Рафаэляон полностью пребывал в собственных грезах и уже отыскал возможность воплотить их в жизнь.
Изучив результаты развития промышленных станков в Англии и их очевидную рентабельность, в начале августа он отправился в императорский банк с просьбой предоставить ему ссуду.
Очередное текстильное производство? без особого любопытства вычитывая предоставленные бумаги, спрашивал сотрудник банка.
Нет, Луи улыбался краешком губ, кое-что еще. Машиностроительный завод.
Подняв глаза от бумаг, сотрудник банка недоверчиво смотрел на него.
Кому нужно столько машин?
Увидите, дело пойдет.
Получить ссуду ему в тот день так и не удалось. Как и на следующий день, и через один день.
Во-первых, сама идея была непроверенной и не внушала доверия банкирам, во-вторых, имущества, сохранившегося у Луи, было недостаточно, чтобы гарантировать выплату долгов.
Он уже начинал подумывать о том, чтобы в самом деле открыть бумагопрядильный завод, какой имел граф Лихтенштайн, но интуиция подсказывала ему, что время не стоит на месте и производства, приносившие прибыли в последние года, скоро исчерпают себя.
У него стал назревать иной планесли невозможно было получить ссуду, следовало увидеть в этом положительную сторону. Собрав стартовый капитал самостоятельно, он освободил бы себя от необходимости выплачивать разорительный процент.
Луи решил продать драгоценности, затем отправиться в Англию и, купив там корабль, совершить один-единственный рейс в Азию, который должен был позволить ему немного разбогатеть, хоть и занял бы пару лет.
Говорить Кадану о своих планах он не хотел. Незачем тому было знать, что именно делает необходимым этот отъезд.
Однако, когда Луи почти что уже принял решение, граф Лихтенштайн вызвал его к себе в кабинет.
Я слышал, ты ищешь кредитора, который одолжил бы тебе сто тысяч гульденов, сказал тот, когда Луи раскланялся перед ним.
Я не собираюсь жить в долг, граф Лихтенштайн, мне просто нужен стартовый капитал. Я не могу всю жизнь ютиться у вас.
Думаешь, монархии во Франции не вернуть свою власть?
Луи пожал плечами и, присев на диван, откинулся на резную спинку.
Выстоит она или нет, не имеет значения. Сомневаюсь, что сожженное поместье будет так уж легко восстановитьдаже если мне возвратят его назад. Нужно искать другой способ обустроить свою жизнь.
Говорите так, будто собрались жениться, Эрик усмехнулся и, встав из-за стола, подошел к окну.
В определенном роде это так и есть.
Эрик пожевал губами и прошелся по кабинету из одного конца в другой.
Я могу ссудить тебе нужную сумму, сказал он наконец.
Я не хочу брать то, что мне не принадлежит. Это ведь тоже своего рода долгтолько его будет труднее вернуть.
Все верно, согласился Эрик, это тоже долг, но как его вернутья тебе подскажу сразу. Хочу, чтобы ты взял в дело моего сына.
Луи молчал.
Ну же, вы ведь хорошие друзья.
Дружба не слишком постоянная вещь, осторожно произнес Луи, с вашим сыном хорошо проводить вечера, но скажите честно, вы бы сами взяли его в партнерство?
Эрик усмехнулся.
Нет. Но у меня уже есть сто тысяч гульденов. А у тебя еще нет.
Вы хотите, чтобы, открыв завод, я отчислял ему процент? Но зачем, как вы верно сказали, у вашей семьи достаточно денег и без моих афер.
Нет, оборвал его Эрик, я не хочу, чтобы ты задаром отчислял ему хоть что-нибудь. Хоть один крейцер. Сумма, которую я даю тебе, достаточно велика даже для меня. Но в качестве благодарности я хочу, чтобы ты проследил, чтобы мой сын начал работать и тоже устроил свою жизнь.
Я думал, за надзором за ним у вас есть Софи, сорвалось у Луи с губ прежде, чем он успел поймать эти слова. Но Эрик лишь рассмеялся.
Софи не справляется.
От количества надзирателей ничего не изменится.
Верно. Поэтому мне больше понравились твои слова. Покажи ему, что ничего в жизни не дается за так.
Мне нужно подумать, Луи встал. Он понятия не имел, как выполнить просьбу Эрика, но в то же время предчувствовал, что никто другой ему денег не даст.
Кадан расправился с последним пирожным и распорядился принести счет. Он всегда платил за себя самчто, впрочем, немало уязвляло Луи.
Такое чувство, что вы не доверяете мне, заметил он.
Кадан насмешливо поднял бровь.
Такое чувство, что вы не считаете меня мужчиной, месье Луи. Почему бы мне не заплатить за нас двоих?
Луи в любом случае ничего не ел и всегда ограничивался лишь чашкой кофе, потому условия изначально были неравны.
Идемте, сказал Кадан, оставляя деньги на столе и направляясь к выходу.
Они миновали шумный бульвар и свернули на тихую улочку, наполненную звуками музыки и пением птиц. Солнце медленно опускалось за горизонт, отражая от огненных волос Кадана всполохи лучей.
Они прошли несколько кварталов, обсуждая всякую ерунду, а затем Кадан остановился.
Ну, вот и все, мне пора, сказал он. В отдалении виднелся очередной поворот, и он явно собирался свернуть туда.
Снова исчезаете, Луи подошел вплотную к нему.
Я всегда буду рядом, Кадан едва заметно сдвинулся вперед.
По крайней мере разрешите вас поцеловать?
В прошлый раз вы не спрашивали разрешения, и никто вам не мешал.
Луи приблизил свои губы к его, но касаться не спешил.
И все же я хочу знать, хотите ли этого вы?
Да выдохнул Кадан. Их губы почти сомкнулись, но Луи мгновенно отодвинулся в сторону и тут же подхватил Кадана за талию, чтобы тот не упал.
Тогда почему вы не пригласите меня к себе домой?
Всему свое время, месье Луи, Кадан фыркнул и резко отстранился от него, но в глазах его продолжал искриться смех. А вы сегодня потеряли право на поцелуй.
Он шагнул прочь, намереваясь уйти, но Луи в последний момент поймал его за руку и, рванув к себе, прижал к груди. Он впился губами в губы Кадана, почти что силой заставляя того отвечать. Луи чувствовал, как тело Кадана плавится в его рукахи он не был уверен, но ему показалось, что нечто твердое и горячее уткнулось ему в бедро.