Наконец, миниатюрное чудо китайской электроники сдалось: мигнуло в последней попытке осветить пространство и погасло. Я остался в кромешной, абсолютной темноте на глубине чёрт знает сколько метров под землёй. Пульс тут же зашкалил от приступа внезапной клаустрофобии, нехорошо взмокли ладони и лоб. Из способов борьбы с напастью у меня были только глубокое дыхание да надежда, что к выходу всё-таки ближе вниз, чем вверх,поэтому я старательно задышал животом и продолжил спуск.
Скорость передвижения закономерно упала в разы: прежде, чем сделать шаг, приходилось нащупывать ногой край каждой ступени. Правой рукой я вёл по шершавому бетону стены, левую выставил вперёд на случай появления на пути какого-либо препятствия. Время тянулось, как жвачка: казалось, будто я уже не одну вечность бреду в темноте, и когда последний лестничный пролёт вдруг обернулся тупиком, это стало настоящим облегчением. Я слепо зашарил руками по стене и наткнулся на грань, где бетон переходил в дерево. Неужели дверь? Точно, вот петли, вот ручка. Только бы было не заперто. Я для пробы потянул створку на себя, и она с недовольным скрипом сдвинулась с места. Сквозь миллиметровую щель засочилось гнилостное свечение, в воздухе появился неприятный затхлый привкус. Но сейчас я благосклонно отнёсся бы даже к ароматам городской канализациичто угодно, только не бесконечные ступеньки.
Дверь поддавалась с крайней неохотой, но наконец пропустила меня в обширный грот, залитый фосфоресцирующей водой. От порога в глубину выдавался недлинный бетонный пирс, в противоположной стене темнели три высокие арки водных туннелей. Я подошёл к краю причала, полюбовался танцующими в водной толще зеленоватыми сполохами и решил, что лезть туда мне совсем не хочется. Значит, буду ждать: либо обещанного дедком проводника, либо транспортне зря же мне выдали специальную монетку на проезд.
Я снял пуховик, в котором уже давно было откровенно жарко, распихал по рукавам шарф и шапку. Проверил содержимое карманов: дохлый смартфон, бумажник, ключи с сослужившим добрую службу фонариком, носовой платок, зажигалка, сигареты, початый «Орбит» и самое ценноешвейцарский складной нож. Отличный набор для искателя приключений. Я по-турецки уселся на пол, подложив пуховик под седалище, и приготовился к терпеливому ожиданию.
Сначала ожила мерцающая вода: лениво плеснула волной на бетонные плиты. Я на всякий случай отодвинулся от края, чтобы на меня не попали случайные брызги. Хрен его знает, какая дрянь растворена в местном Ахероне*. Обойдусь без химических ожогов.
В черноте среднего туннельного зева появился жёлтый, покачивающийся огонёк. Он постепенно приближался, и вскоре стало видно, что это старинный фонарь, прикреплённый к длинному шесту. Шест же был установлен на низкобортном челне, которым правил лысый как пятка, сгорбленный тип в тёмном балахоне. Когда он заметил меня, то взмахом весла направил судёнышко к пирсу, однако причаливать не стал. Я тоже поленился вставать, и пару минут мы молча разглядывали друг друга.
Чего пыришься?наконец грубо спросил перевозчик. Голос у него был на редкость противный, словно скрежет ржавого металла о металл.Обол есть?
Я порылся в кармане и продемонстрировал кругляшок.
Тогда садись.
Умело направляемый челн встал бортом к длинной стороне пирса. Я без суеты поднялся на ноги, отряхнул пуховик и прежде забросил в лодку его, а потом забрался сам.
Плату давай.
Я отдал монету. Лодочник покрутил её перед крючковатым носом, попробовал на зуб:Сойдёт. Тебя до конечной?
Как всех.
Все мёртвые, а ты живой.
И что?
Ничего. Воды не касайся.
И в мыслях не имел.
Перевозчик с силой оттолкнулся веслом от бетонной плиты, и челн весело заскользил к правому туннелю. А до меня только сейчас по-настоящему дошло, во что именно я ввязался, пойдя на поводу у совести и шила в заднице.
Плавание по туннелю вышло скучнее бесконечного лестничного спуска. Там я, по крайне мере, шевелил ногами, а здесь всю дорогу просидел сиднем. В какой-то момент бетонный свод сменился гранитным, на поверхности воды появились и другие волны, кроме вызванных движением челна. Но вот в конце туннеля забрезжил свет, отличный и от зеленоватой флуоресценции подземной реки, и от жёлтого огонька в фонаре лодочника. Выход приближался, заставляя мои мышцы рефлекторно напрягаться от предчувствия опасной и захватывающей неизвестности. Наконец, судёнышко выскользнуло на открытое пространство подземного мира. Представший передо мной пейзаж не отличался живописностью: бурые каменистые пустоши, белёсое небо, светящееся само по себе, стальные воды реки, убегающей к размытому горизонту. И ни живых, ни мёртвых, кроме нас с лодочником.
Высадили меня, по субъективному ощущению, в совершенно произвольном месте, однако крутить носом я не стал. В конце концов, перевозчик вообще не обязан был брать на борт живого.
Спасибо.
Лодочник не отреагировал, больше занятый отчаливанием от берега. Я пожал плечами, отворачиваясь от реки,следовало определиться с дальнейшим маршрутом.
Эй, живой!
Я обернулся: челн уже был у самого тоннеля.
Хочешь вернутьсяне ешь и не пей тут ничего!
Понял, спасибо!
Благодарность вновь осталась без ответа. Челнок скрылся из виду, оставив меня посреди унылой безжизненной равнины в гордом одиночестве. Я взъерошил волосысовет мне, конечно, дали крайне полезный, только лучше бы советчик не поскупился и на указание, куда двигаться дальше. Вокруг-то ни дорог, ни тропок, ни путевых ориентиров.
Кажется, кое-кто обещал мне проводника,заметил я пространству, и оно устыдилось: неожиданно у меня из-за плеча выпорхнула маленькая бабочка-лимонница. Замельтешила перед лицом, такая странно живая и яркая в тусклом царстве мёртвых.
Значит, это ты проводник?я протянул руку, и насекомое бестрепетно село на раскрытую ладонь.Хочешь собрату помочь?
Бабочка взмахнула жёлтыми крылышками.
Ну так показывай дорогу.
Летунья вспорхнула и уверенно повела меня вперёд.
***
Первое время идти было легко: твёрдый грунт, комфортная температура. Потом незаметно началась мелкая сыпуха, в которой вязли ботинки, плоскач сменили затяжные подъёмы и спуски. Стало как будто жарче, воздух казался разряженнее, однообразный пейзажутомительнее. Я так и этак перекладывал пуховик из руки в рукукаждые сто метров добавляли ему грамм по десять веса. Однако бабочка порхала впереди с такой непринуждённостью, что снижать заданный темп мне не позволяла гордость.
Когда унылый ландшафт разнообразили разбросанные то там, то здесь одиночные валуны, я всё-таки сдался и после очередной горки объявил:Всё, перекур.
Бросил пуховик под ближайший камень, уселся на импровизированную подстилку и с удовольствием вытянул гудящие ноги, прислонившись к гладкой каменной поверхности. Бабочка послушно приземлилась рядом.
Вот ты как думаешь, почему эти каменюки будто эрозией обточенные? Я бы ещё понял, будь они с острыми краями,вулканы, извержения, всё такое. А тут,я машинально провёл языком по пересохшим губам,ни намёка на воду или хотя бы ветерок.
Бабочка не ответила.
Ты уверена, что мы правильно идём?
Взмах крылышками.
А куда?
Молчание.
Неразговорчивая ты девица,я похлопал было по карманам в поисках сигарет, но передумалпотом ещё сильнее пить захочется.Ладно, потопали дальше. Раньше дойдёмраньше свалим из этой дыры.
Оазис подозрительно походил на мираж.
Ты тоже его видишь?на всякий случай уточнил я у бабочки. Хм, а как вообще видят насекомые? Может, она и не поняла, о чём я у неё спрашиваю, раз показывает в другую сторону.
Не, подруга, надо проверить,я встряхнулся и со всей возможной энергией зашагал к подёрнутой маревом купе раскидистых деревьев.
Рощица оказалась настоящей. Сочно-зелёная трава, шелест густой листвы, лепет хрустального ручейкапросто рай подземный, иначе не назовёшь. Ветви деревьев до земли склонялись под тяжестью крупных блестящих яблок, но когда я потянулся сорвать ближайшее, то тут же получил в глаз крохотным жёлтым снарядом.
Сдурела, что ли?!
Не обратив на гневный вопль и мизера внимания, бабочка продолжила виться у меня перед лицом.