Уж точно не миссис Гиллеспи. Когда Рика добралась до пансиона, его хозяйка выставляла у парадной двери сумку с ковром и небольшую коробку.
Рика поднялась по ступенькам. Она покосилась на фиолетово-зелёную пятнистую коробку. Мамина коробка скорби! Рика посмотрела на миссис Гиллеспи.
Что вы делаете? Это мои вещи!
Хозяйка пансиона бросила на коробку старые туфли Рики:
На фабрику присылают с полдюжины ирландок, мне нужно свободное место.
С дрожью в руках, Рика сжала пальцы в кулак.
Вы не можете просто выставить меня на улицу.
Что я не могу себе позволить, так это держать тебя тут, когда ты не в состоянии платить аренду, - сказала миссис Гиллеспи.
К горлу Рики подкралась желчь. Она сглотнула.
Я заплачу. На самом деле у меня достаточно, чтобы заплатить за месяц.
И что потом?Стоя на самой высокой ступеньке со скрещенными на груди руками Миссис Гиллеспи смотрела на Рику.Чем ты будешь платить в следующем месяце? Теперь, когда тебя уволили с фабрики?
Значит, она уже слышала. Плечи Рики поникли.
Удачи вам, мисс Алденберг. - Хозяйка развернулась и вошла в пансион.
Нет, нет, нет, вы не можете просто
Двери перед нею захлопнулись.
Звук эхом отозвался в голове Рики, и тысяча панических мыслей рикошетом пронеслись в её голове, оставляя в животе ощущение пустоты. Подкосились колени. Она опустилась на холодную лестницу, садясь между сумкой с ковром и коробкой с вещами, и обхватила голову руками.
***
Аминь.
Пастор закрыл Библию, кивнул Рике и могильщикам, которые ждали поблизости, и ушёл.
Рика стояла одна, глядя на открытую могилу.
Ох, Джо. Почему жизнь порой так несправедлива?
Когда один из могильщиков прочистил горло у неё за спиной, она мысленно дала себе пинка. Нет смысла жаловаться на то, чего невозможно изменить. Она простилась с Джо и покинула кладбище.
Рика бродила по улицам Бостона в поисках работы и недорогого жилья, но не находила ни того, ни другого.
Перед глазами замелькали разноцветные лотки и рыночные тележки.
Рика прижала свои пожитки к груди и протиснулась мимо двух мужчин торговавших рыбой. От запахов хлеба и копчёного мяса у неё заурчало в животе. Она со вчерашнего дня ничего не ела, и рынок с его запахами и видом еды тут же вскружил ей голову. В поисках еды, которую могла себе позволить, она обошла портного снимающего мерки с женщины.
Хрустящий хлеб!Раздался громкий голос с другой стороны улицы, в попытке перекричать других торговцев.Бостонские булочки! Яблочный хлеб только из духовки!
Этот голос! Она знала кому он принадлежит.
По телу пробежала дрожь. Она скрылась за стойкой заваленной овощами, и переключила своё внимание на мужчину.
Белый фартук прикрывал бочкообразную грудь, а руки, лежащие на тележке, были такими же большими, как она помнила. Забившееся быстрее сердце Рики вскоре вернулось в обычный ритм. Это не может быть он. Её отцу скоро пятьдесят, а мужчина, торгующий хлебом и выпечкой, казался моложе её самой.
Николас,прошептала Рика.
Это может быть только он. Когда она покидала отчий дом шесть лет назад, он был совсем мальчишкой, которому не было и двенадцати лет. Теперь младший брат стал совсем взрослым. Она вытянула шею и пробежалась взглядом по толпе, дабы убедится, что рядом с Ником нет отца.
Она с облегчением выдохнула. Брат здесь один.
Рика встала и направилась к нему.
Ник приветливо улыбнулся. Огонёк в его карих глазах, напомнил ей о матери.
Хочешь буханку яблочного хлеба? Для тебя всего за два пенни.
Нет, спасибо, я
Может тогда хлеба с семенами?
Мне не нужен хлеб. Я
Его улыбка тут же превратилась в злобную гримасу отца.
Тогда проходи мимо. Я не занимаюсь благотворительностью.
Он пнул её, словно бродячую собаку.
Рика закричала от острой боли в голени. Она вцепилась за юбку и посмотрела на Ника. Карие глаза, которые когда-то смотрели на неё с обожанием, теперь выражали только жестокое равнодушие.
Хочешь ещё получить?Спросил он, когда она не сдвинулась с места.
Теперь её младший брат превратился в человека, который бьёт людей, которым нечем заплатить за еду. Рику захлестнула злость.
Если бы мама видела тебя сейчас, ей бы было стыдно.
Как ты смеешьон поднял кулак, но тот замер в воздухе, когда брат удивлённо заморгал.Рика? Хендрика? Это ты?
Рика кивнула, но держалась на расстоянии. Она больше не знает его, а на что он способен тем более. Шесть лет под опекой отца из застенчивого мальчика превратили его в грубого мужчину. Для их отца доброта - признак слабости.
Господи, ты так изменилась!
Как и ты,пробормотала Рика.
Что ты здесь делаешь? Решила вернуться домой?
Рика отрицательно покачала головой. Пекарня никогда не была ей домом, лишь временным пристанищем в котором она выросла.
Увидела тебя и решила подойти проститься.
Проститься? Ты куда-то уезжаешь?
На Запад,решительно сказала она.
Либо это, либо богадельня, где она вынуждена будет делить постель со слабоумными, пьяницами или сумасшедшими. Так она спала последние два дня. Рика пыталась найти в Бостоне работу, даже ходила в госпиталь, хотя после ужасов войны никогда больше не хотела работать медсестрой. Но война закончилась, и госпиталь больше не нуждается в таком количестве медсестёр. Иммигранты, только сошедшие с корабля, работали там почти задарма. Никто не хотел нанимать Рику. Мистер Маколи внёс её в чёрный список, и теперь никакая хлопчатобумажная фабрика её не примет.
Ты нашла себе мужа?
Рика снова покачала головой:
Война оставила меня вдовой.
Тогда ты далеко не уедешь.
Отец говорил ей то же самое, когда она покидала его дом. Жёсткий, покровительствующий взгляд Ника напомнил ей родительский.
Рика стиснула зубы:
Всё со мной будет хорошо.
Если она и дальше будет питаться в день куском хлеба и тарелкой бобов, то доберётся до Орегона с деньгами, которые откладывала Джо на дорогу.
Прощай, Ник. Береги себя и не становись копией отца.
Она шагнула в толпу позволяя рыночному шуму поглотить себя, в надежде, что это поможет заглушить боль.
========== Почтовое отделение. Шайенн, Вайоминг. 18 марта 1868 год ==========
Все сюда! Бойсе, Уматилла, Даллес!
Рика одной рукой собрала мятую юбку и побежала к дилижансу, стараясь успеть до отправления. Поезд, на котором она приехала в Шайенн опоздал, и если она не успеет на пересадку в Даллесе, то застрянет в этом оживлённом городке ещё на три дня.
Она чуть не столкнулась с мужчиной, тащившим большой мешок к своей повозке. Рядом проревел мул, и Рика подпрыгнула от неожиданности, роняя на землю сумку с вещами. Она быстро её подобрала и поспешила к красно-золотистому дилижансу.
Водитель сердито на неё смотрел:
Быстрее мисс. Я не могу ждать весь день.
Рика достала один из билетов Джо. Когда тот кивнул, она вместе с сумкой забралась в дилижанс и втиснулась на единственное свободное место.
Добрый день,сказала она, поймав на себе взгляды других путешественников.
Хорошо одетый плотный мужчина, сидящий рядом с ней, коснулся в приветствии своей шляпы:
Добро пожаловать, юная леди. Джеймс Кенсингтон к вашим услугам.
Вместо того чтобы представиться в ответ, Рика спросила:
Вы тоже едете в Даллес?
Да. Я подписался на четыре недели пыли и страданий.
Страданий? Это не может быть хуже, чем последние пять дней проведённые в душном пассажирском вагоне этой коробки на колёсах называющей себя поездом. Спина всё ещё болит от твёрдой деревянной скамьи, и она не могла избавиться от угольной сажи во рту.
Простите,обратился к ней мистер Кенсингтон.Но я не расслышал вашего имени.
Вот он. Вопрос, которого она боялась и избегала последние дни.
Лучше сейчас научиться быть убедительной и тогда, возможно, я преуспею в этом в будущем.
Джоанна Брюггеман,представилась Рика, подавляя дрожь в теле.
Её отец никогда не говорил с ней о Боге, но, кража имени умершего, несомненно, грешно.
Мистер Кенсингтон дружелюбно ей улыбнулся:
Приятно познакомиться с вами, мисс Брюггеман.
***
Ладно, признала Рика пару часов спустя. Это хуже, чем езда в поезде.